И ей совершенно неинтересно, где любимый муж пропадает по вечерам.
— Ты такая красивая, — вдруг сказал Винс.
— Да уж.
Черные косы, которые мне нарастили пару дней назад, кончались где-то на уровне колен, болтались по сторонам и, по правде говоря, сильно мешали жить. Я смутно представляла себе, как их расчесывать — каждый день!!! — и заплетать без зеркала с круговым обзором. А к линзам уже привыкла. Хоть никогда раньше их и не носила, мои глаза всегда меня устраивали — и по цвету, и как зрительный прибор.
А видок у меня получился еще тот. Дикая гаугразка из дешевого цифрофильма. Далька вчера с порога начала смеяться и хохотала без перерыва минут двадцать. И Винс, кстати, тоже улыбался из-за ее плеча.
Сейчас он смотрел на меня…
Мне не нравилось, как он на меня смотрел.
— Слушай, я правда устала, — выговорила я, опустив глаза. — Привет Дальке, детей за меня почмокай. Счастливо!
Винс послушно встал на скользилку. Но еще долго не мог заставить себя вот так просто взять и уйти.
* * *
Гиндер был серьезен, как мастодонт перед прыжком в высоту.
Слав — возбужден, нервно развязен и все время пытался хохмить.
Обоих было ну совершенно не узнать в гаугразских национальных костюмах. Вернее, их имитации из высокотехнологичных сверхпрочных и сверхлегких материалов; а жаль. Роб когда-то рассказывал, что бурка-артефакт из шкуры животного овцы весит не меньше десятка килограммов. В самый раз для моих мастодонтов.
А генерал выглядел точно так же, как всегда. Само собой: ему-то не предстояло никуда лететь. Вообще-то я очень надеялась, что он не придет. Никогда не знаешь, чего от него ожидать, такого интеллигентного и голубоглазого. По большому счету, идея экспедиции была его, а не моей интеллектуальной собственностью. И он вполне способен в любой момент сказать: «Всем спасибо, все свободны. Вы умненькая девочка, Юста Калан, я убедился. Что и требовалось».
Я успокоила себя тем, что если такая догадка пришла мне в голову, значит, она неправильна. Мне ни в жизнь его не переиграть. Не просчитать заранее, что именно он задумал.
Слав дернул меня за косу. Очень смешно!
За двойной стеной медблока и шлюза стояла капсула. Массивная, абсолютно непрозрачная, похожая на ту, в которой мы с родителями когда-то летали на море. Даже не верилось, что в полете эта махина развивает сверхсветовую скорость, становясь невидимой, а при торможении переходит с той же целью в режим отражения всех лучей спектра. Гауграз не должен заметить нашего прибытия.
— Как настроение? — спросил генерал.
— Как у целки в блок-свидалке, — брякнул Слав. На ухо Гиндеру, разумеется, но в полной тишине это прозвучало как вполне самодостаточный ответ — в обход всей мыслимой субординации.
Генерал чуть сузил голубые глаза. То, что осталось от Слава, тонким слоем растеклось по скользильному покрытию. Гиндер кашлянул.
— Команда нервничает, — со смешком сказала я. — Это пройдет.
— Надеюсь.
Генерал медлил, и я тоже была вынуждена молчать. Он собирается обратиться к нам с напутственным словом? Или хочет послушать, как это сделаю я?
Пауза удобно, по-гебейному, повисла в воздухе.
Гиндер снова кашлянул. Не простудился бы, что ли. Если его сейчас отбракует медицинская программа, что я буду делать?!.
— Надеюсь, что отклонения в работе нервной системы вашей команды в пределах допустимого, Юста Калан, — наконец отчеканил генерал. — Пусть младшие научные сотрудники проходят на медосмотр.
— На медосмотр! — с облегчением скомандовала я.
Гиндер пошел первым и оставался в медицинском блоке ровно тридцать секунд. Затем его туша с черными крыльями бурки появилась с той стороны, перед самой шлюзовой стеной. Здоровый, мастодонт, напрасно я переживала.
Слав направился следом. Напоследок явно хотел схохмить, но вовремя и разумно передумал.
— Страшно? — негромко спросил генерал.
Я чуть было не вздрогнула. И ответила с большим вызовом, чем следовало:
— Нет!
— Ладно, Юста, — улыбнулся он. — Передавайте привет Робни Калану.
Конечно, я как миленькая позволила застать себя врасплох. Замерла с вытаращенными глазами и, кажется, полуоткрытым ртом.
— В свое время я довольно пристально наблюдал за его деятельностью. — В генеральских глазах прыгали смешливые чертики. — И, надо сказать, с большой симпатией. Я тоже надеюсь, что он жив.
Я положила руку на пояс. Прижала с силой, чтобы почувствовать, как он врезается в тело под одеждой — серебряный артефакт с острым крючком и жесткими краями. Подвески у меня в ушах несравнимо легче, и крепятся они специальными залипками… Я не могла не взять его с собой. Может быть, именно этим себя и выдала. Хотя какое это теперь имеет значение?
Не нашла ничего лучшего, чем сдавленно буркнуть:
— Хорошо, передам.
Сердце колотилось быстро-быстро, и чуть медленнее, и опять с сумасшедшей скоростью. Кривая на медицинском мониторе была похожа на сейсмограмму какой-нибудь проблемной экосистемы. Меня отбракуют, это точно. Разве только генерал озаботился подкорректировать настройки, до сих пор ведь ни на одном медосмотре программы в упор не замечали шрамов от моих микроинфарктов…
Что мне теперь делать?! Получается, ГБ следила за Робом еще тогда, когда он выходил на Гауграз за артефактами или проводником авантюристов разного пошиба. Я могла бы догадаться. И могла бы сообразить, что пятнадцать лет — не срок для гебейных архивов.
Но сейчас никто не знает, где он. Гауграз — единственное место на планете, где человек может скрыться от Глобального социума. Раствориться, исчезнуть. Стать свободным.
Если у него нет ДНК-маячка. У меня — есть. Я найду Роба и автоматически выведу на него своих старших по званию коллег. Меня, наверное, тоже за это повысят… ну и за «гаугразский след», разумеется. Ведь экспедиция с самого начала преследовала двойную цель. Только я в беспросветнейшей дурости считала, что одна об этом знаю.
А без меня? Без меня — они сумеют его найти?!
Наверное, да. Если приложат достаточные усилия; до сих пор у них просто не доходили руки, у ГБ масса других проблем, поважнее пропавшего черт-те когда асоциального элемента. Я со своей энергией и бурной деятельностью пришлась очень кстати. Но если проект уже разработан, смета истрачена и капсула стоит в шлюзе в готовности номер ноль — разве трудно заменить кем-нибудь другим какую-то стажершу Юсту Калан?
Медицинская программа сообщила, что намерена произвести более тщательный анализ моего гормонального фона. С чего бы это вдруг? Я кивнула, и миниатюрные датчики скользнули под одежду. Смешную и неудобную, но невероятно стильную (есть такое доглобальное понятие) одежду гаугразской женщины…
А если не искать его? Добросовестно разрабатывать в полевых условиях актуальную тему «гаугразского следа» в дестрактах, ни на шаг не отступая от утвержденной в верхах концепции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Ты такая красивая, — вдруг сказал Винс.
— Да уж.
Черные косы, которые мне нарастили пару дней назад, кончались где-то на уровне колен, болтались по сторонам и, по правде говоря, сильно мешали жить. Я смутно представляла себе, как их расчесывать — каждый день!!! — и заплетать без зеркала с круговым обзором. А к линзам уже привыкла. Хоть никогда раньше их и не носила, мои глаза всегда меня устраивали — и по цвету, и как зрительный прибор.
А видок у меня получился еще тот. Дикая гаугразка из дешевого цифрофильма. Далька вчера с порога начала смеяться и хохотала без перерыва минут двадцать. И Винс, кстати, тоже улыбался из-за ее плеча.
Сейчас он смотрел на меня…
Мне не нравилось, как он на меня смотрел.
— Слушай, я правда устала, — выговорила я, опустив глаза. — Привет Дальке, детей за меня почмокай. Счастливо!
Винс послушно встал на скользилку. Но еще долго не мог заставить себя вот так просто взять и уйти.
* * *
Гиндер был серьезен, как мастодонт перед прыжком в высоту.
Слав — возбужден, нервно развязен и все время пытался хохмить.
Обоих было ну совершенно не узнать в гаугразских национальных костюмах. Вернее, их имитации из высокотехнологичных сверхпрочных и сверхлегких материалов; а жаль. Роб когда-то рассказывал, что бурка-артефакт из шкуры животного овцы весит не меньше десятка килограммов. В самый раз для моих мастодонтов.
А генерал выглядел точно так же, как всегда. Само собой: ему-то не предстояло никуда лететь. Вообще-то я очень надеялась, что он не придет. Никогда не знаешь, чего от него ожидать, такого интеллигентного и голубоглазого. По большому счету, идея экспедиции была его, а не моей интеллектуальной собственностью. И он вполне способен в любой момент сказать: «Всем спасибо, все свободны. Вы умненькая девочка, Юста Калан, я убедился. Что и требовалось».
Я успокоила себя тем, что если такая догадка пришла мне в голову, значит, она неправильна. Мне ни в жизнь его не переиграть. Не просчитать заранее, что именно он задумал.
Слав дернул меня за косу. Очень смешно!
За двойной стеной медблока и шлюза стояла капсула. Массивная, абсолютно непрозрачная, похожая на ту, в которой мы с родителями когда-то летали на море. Даже не верилось, что в полете эта махина развивает сверхсветовую скорость, становясь невидимой, а при торможении переходит с той же целью в режим отражения всех лучей спектра. Гауграз не должен заметить нашего прибытия.
— Как настроение? — спросил генерал.
— Как у целки в блок-свидалке, — брякнул Слав. На ухо Гиндеру, разумеется, но в полной тишине это прозвучало как вполне самодостаточный ответ — в обход всей мыслимой субординации.
Генерал чуть сузил голубые глаза. То, что осталось от Слава, тонким слоем растеклось по скользильному покрытию. Гиндер кашлянул.
— Команда нервничает, — со смешком сказала я. — Это пройдет.
— Надеюсь.
Генерал медлил, и я тоже была вынуждена молчать. Он собирается обратиться к нам с напутственным словом? Или хочет послушать, как это сделаю я?
Пауза удобно, по-гебейному, повисла в воздухе.
Гиндер снова кашлянул. Не простудился бы, что ли. Если его сейчас отбракует медицинская программа, что я буду делать?!.
— Надеюсь, что отклонения в работе нервной системы вашей команды в пределах допустимого, Юста Калан, — наконец отчеканил генерал. — Пусть младшие научные сотрудники проходят на медосмотр.
— На медосмотр! — с облегчением скомандовала я.
Гиндер пошел первым и оставался в медицинском блоке ровно тридцать секунд. Затем его туша с черными крыльями бурки появилась с той стороны, перед самой шлюзовой стеной. Здоровый, мастодонт, напрасно я переживала.
Слав направился следом. Напоследок явно хотел схохмить, но вовремя и разумно передумал.
— Страшно? — негромко спросил генерал.
Я чуть было не вздрогнула. И ответила с большим вызовом, чем следовало:
— Нет!
— Ладно, Юста, — улыбнулся он. — Передавайте привет Робни Калану.
Конечно, я как миленькая позволила застать себя врасплох. Замерла с вытаращенными глазами и, кажется, полуоткрытым ртом.
— В свое время я довольно пристально наблюдал за его деятельностью. — В генеральских глазах прыгали смешливые чертики. — И, надо сказать, с большой симпатией. Я тоже надеюсь, что он жив.
Я положила руку на пояс. Прижала с силой, чтобы почувствовать, как он врезается в тело под одеждой — серебряный артефакт с острым крючком и жесткими краями. Подвески у меня в ушах несравнимо легче, и крепятся они специальными залипками… Я не могла не взять его с собой. Может быть, именно этим себя и выдала. Хотя какое это теперь имеет значение?
Не нашла ничего лучшего, чем сдавленно буркнуть:
— Хорошо, передам.
Сердце колотилось быстро-быстро, и чуть медленнее, и опять с сумасшедшей скоростью. Кривая на медицинском мониторе была похожа на сейсмограмму какой-нибудь проблемной экосистемы. Меня отбракуют, это точно. Разве только генерал озаботился подкорректировать настройки, до сих пор ведь ни на одном медосмотре программы в упор не замечали шрамов от моих микроинфарктов…
Что мне теперь делать?! Получается, ГБ следила за Робом еще тогда, когда он выходил на Гауграз за артефактами или проводником авантюристов разного пошиба. Я могла бы догадаться. И могла бы сообразить, что пятнадцать лет — не срок для гебейных архивов.
Но сейчас никто не знает, где он. Гауграз — единственное место на планете, где человек может скрыться от Глобального социума. Раствориться, исчезнуть. Стать свободным.
Если у него нет ДНК-маячка. У меня — есть. Я найду Роба и автоматически выведу на него своих старших по званию коллег. Меня, наверное, тоже за это повысят… ну и за «гаугразский след», разумеется. Ведь экспедиция с самого начала преследовала двойную цель. Только я в беспросветнейшей дурости считала, что одна об этом знаю.
А без меня? Без меня — они сумеют его найти?!
Наверное, да. Если приложат достаточные усилия; до сих пор у них просто не доходили руки, у ГБ масса других проблем, поважнее пропавшего черт-те когда асоциального элемента. Я со своей энергией и бурной деятельностью пришлась очень кстати. Но если проект уже разработан, смета истрачена и капсула стоит в шлюзе в готовности номер ноль — разве трудно заменить кем-нибудь другим какую-то стажершу Юсту Калан?
Медицинская программа сообщила, что намерена произвести более тщательный анализ моего гормонального фона. С чего бы это вдруг? Я кивнула, и миниатюрные датчики скользнули под одежду. Смешную и неудобную, но невероятно стильную (есть такое доглобальное понятие) одежду гаугразской женщины…
А если не искать его? Добросовестно разрабатывать в полевых условиях актуальную тему «гаугразского следа» в дестрактах, ни на шаг не отступая от утвержденной в верхах концепции.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104