- Думаю, что
мы поможем тебе, - его глаза Торквемады мимолетной улыбкой приветствовали
меня.
Внезапно на столе раздался зуммер видеофона. Элдер Брайт нажал на
кнопку и повернулся к экрану, на котором возникло лицо пожилого человека.
- Вы приказали мне выяснить, Старейшина... - начал было он, но Брайт
жестом остановил его и, посмотрев на меня, указал головой на дверь
кабинета. Я встал и вышел в приемную. Минут через пять секретарь снова
пригласил меня зайти.
Брайт стоял за столом.
- Ньюсмен, - сказал он грубо, - меня предупредили, что члены Совета
вашей Гильдии после событий на Ориенте настроены враждебно к нам, к людям
миров Френдлиза. И скорее всего, ваши репортажи могут и не увидеть свет! А
если это так, то какая же нам от вас, ньюсмен, польза?
- Но я... я не говорил, что буду восхвалять ваш народ, сэр. Мне
достаточно объективно осветить жизнь простых тружеников, простых людей
ваших миров!
- Да, - кивнул он головой. - В этом что-то есть! Тогда пойдем и
посмотрим на наших людей.
Брайт вышел из комнаты и по эскалатору провел меня в гараж. Мы сели в
машину и куда-то поехали.
- Смотрите, - сказал священник, когда мы проезжали через какой-то
небольшой городок. - Мы с муками выращиваем на наших каменистых почвах
всего один урожай в год. И для того, чтобы наш народ не голодал, мы
вынуждены закупать продовольствие на других планетах. А для того, чтобы
достать на это денег, мы вынуждены продавать своих юношей в солдаты. А что
обезображивает их юные души, когда они отправляются на другие миры, чтобы
принять участие в чужих войнах?
Я повернулся и увидел, что его глаза впились в меня.
- Отношение... к ним, - сказал я как можно растерянней.
Брайт рассмеялся.
- Отношение?! Оставь простые слова, ньюсмен! Не отношение, нет... -
гордость! ГОРДОСТЬ!!! Худые, искусные лишь в труде и владении оружием -
они для тех, кто их нанимает, всего лишь грязный убойный скот! И я тебя
спрашиваю, ньюсмен, что им остается? Им остается только гордость, чтобы
защищать себя!
Он печально улыбнулся.
- Вот что ты можешь увидеть здесь! Но что ты сможешь сделать своими
статьями на других мирах? Научить скромности и гостеприимству тех, кто
нанимает Детей Божьих?
Он вновь насмехался надо мной. Но я уже изучил его достаточно, чтобы
не обращать на это внимания.
- Думаю, сэр, что если бы миры внезапно узнали, что ваши люди,
Старейшина, более терпимы - не интересны, нет, а просто терпимы, то
отношение к ним могло бы в корне измениться, - сказал я и посмотрел прямо
в глаза старику.
Брайт отвел свой взгляд и, посмотрев в окно, вдруг приказал водителю:
- Остановись!
Мы находились в маленькой деревеньке. Одетые в черное люди двигались
между одноэтажных бараков, сделанных из резины - временных строений,
которые на других мирах теперь уже редко использовались.
- Где мы? - поинтересовался я.
- Этот город называется "Поминание Господа", - ответил Брайт и открыл
дверцу машины. - Кстати, ньюсмен, к нам направляется тот, кто очень хорошо
вам знаком!
Действительно, фигура в военной форме приближалась к нам. Когда она
подошла к машине и остановилась, я узнал в ней Джаймтона Блека.
- Здравствуйте, сэр, - поприветствовал он отца Брайта.
- Да снизойдет на тебя благословение Господа нашего, - сказал в ответ
Глава Объединенных Церквей. И не поворачиваясь ко мне, произнес:
- Надеюсь, ньюсмен, что вы узнали этого человека. Так вот, я хотел
бы... Форс-лидер, - обратился он к Блеку, - вы видели этого человека
дважды. Первый раз, когда просили руки его сестры, и еще раз, на Новой
Земле, когда он хотел получить пропуск для своего помощника. Что вы можете
сказать о нем?
Глаза Джаймтона сузились, вглядываясь сквозь полумрак кабины в меня.
- Только то, что он любил свою сестру и хотел для нее лучшей жизни,
чем я мог бы ей предложить, - спокойным, как и его лицо, голосом произнес
офицер. - Он хотел спасти своего шурина... - Джаймтон повернулся к Брайту
и сказал: - Я верю, что он честный человек, Старейшина.
- Я не спрашиваю вас, во что вы верите, - взорвался Брайт.
- Как хотите, - пожал плечами Джаймтон.
Я почувствовал ненависть к этому человеку. Ненависть, которая вот-вот
разорвет меня, несмотря на такие неподходящие обстоятельства. Ярость к
этому спокойному человеку. Не только потому, что он только что
рекомендовал меня, как честного и хорошего человека, но и потому, что в
его лице было еще что-то, чего я никак не мог разобрать. Но тут я понял -
он не боялся Брайта! А я - боялся! Хотя я и был ньюсменом с авторитетом
Гильдии за плечами, а он простой офицер перед своим главнокомандующим,
верховным военным вождем двух миров... Как он мог? И затем я вновь понял
это. И сцепил свои зубы от ненависти и раздражения. Джаймтон ничем не
отличался от того лейтенанта, который отказался выдать пропуск Дэйву. Тот
офицер готов был повиноваться Брайту, который был Старейшиной, но ни в
грош не ставил Брайта как человека.
Таким же образом Брайт держал жизнь Блека в своих руках, но держал
только меньшую ее часть.
- Ваш отдых здесь окончен, форс-лидер, - резко сказал Брайт. -
Скажите своей семье, чтобы отправили ваши вещи в столицу, и
присоединяйтесь к нам. Я назначаю вас в помощь этому ньюсмену. Мы
присваиваем вам чин капитана, чтобы сделать эту должность более
привлекательной.
- Сэр! - безэмоционально произнес Джаймтон, четко щелкнув каблуками и
наклонив голову.
Когда мы возвратились, Брайт приказал Джаймтону ознакомить меня с
ситуацией на Френдлизе и достопримечательностями этих двух планет. После
короткого осмотра столицы я вернулся в отель. Это требовало выдержки -
видеть постоянно возле себя Блека, официально поставленного, чтобы
помогать мне, а неофициально - чтобы шпионить. Тем не менее, я ничего не
сказал об этом, а Джаймтон тоже молчал. Это странное соседство двух людей,
прогуливающихся по городу и не говорящих друг с другом, было вполне
объяснимо, поскольку между нами стояли Эйлин и Дэйв.
Тем не менее, меня время от времени приглашали к Брайту. Он встречал
меня более или менее приветливо, интересовался, как я вхожу в курс
событий, и вообще, он выглядел все более и более доброжелательным. Я
понимал его. Он хотел как можно полнее использовать меня, ньюсмена, в деле
рекламы своего народа.
День за днем, интервью за интервью, он становился в беседах со мной
все доверчивее и мягче.
- Что любят больше всего читать на других планетах, ньюсмен? -
спросил как-то Брайт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43
мы поможем тебе, - его глаза Торквемады мимолетной улыбкой приветствовали
меня.
Внезапно на столе раздался зуммер видеофона. Элдер Брайт нажал на
кнопку и повернулся к экрану, на котором возникло лицо пожилого человека.
- Вы приказали мне выяснить, Старейшина... - начал было он, но Брайт
жестом остановил его и, посмотрев на меня, указал головой на дверь
кабинета. Я встал и вышел в приемную. Минут через пять секретарь снова
пригласил меня зайти.
Брайт стоял за столом.
- Ньюсмен, - сказал он грубо, - меня предупредили, что члены Совета
вашей Гильдии после событий на Ориенте настроены враждебно к нам, к людям
миров Френдлиза. И скорее всего, ваши репортажи могут и не увидеть свет! А
если это так, то какая же нам от вас, ньюсмен, польза?
- Но я... я не говорил, что буду восхвалять ваш народ, сэр. Мне
достаточно объективно осветить жизнь простых тружеников, простых людей
ваших миров!
- Да, - кивнул он головой. - В этом что-то есть! Тогда пойдем и
посмотрим на наших людей.
Брайт вышел из комнаты и по эскалатору провел меня в гараж. Мы сели в
машину и куда-то поехали.
- Смотрите, - сказал священник, когда мы проезжали через какой-то
небольшой городок. - Мы с муками выращиваем на наших каменистых почвах
всего один урожай в год. И для того, чтобы наш народ не голодал, мы
вынуждены закупать продовольствие на других планетах. А для того, чтобы
достать на это денег, мы вынуждены продавать своих юношей в солдаты. А что
обезображивает их юные души, когда они отправляются на другие миры, чтобы
принять участие в чужих войнах?
Я повернулся и увидел, что его глаза впились в меня.
- Отношение... к ним, - сказал я как можно растерянней.
Брайт рассмеялся.
- Отношение?! Оставь простые слова, ньюсмен! Не отношение, нет... -
гордость! ГОРДОСТЬ!!! Худые, искусные лишь в труде и владении оружием -
они для тех, кто их нанимает, всего лишь грязный убойный скот! И я тебя
спрашиваю, ньюсмен, что им остается? Им остается только гордость, чтобы
защищать себя!
Он печально улыбнулся.
- Вот что ты можешь увидеть здесь! Но что ты сможешь сделать своими
статьями на других мирах? Научить скромности и гостеприимству тех, кто
нанимает Детей Божьих?
Он вновь насмехался надо мной. Но я уже изучил его достаточно, чтобы
не обращать на это внимания.
- Думаю, сэр, что если бы миры внезапно узнали, что ваши люди,
Старейшина, более терпимы - не интересны, нет, а просто терпимы, то
отношение к ним могло бы в корне измениться, - сказал я и посмотрел прямо
в глаза старику.
Брайт отвел свой взгляд и, посмотрев в окно, вдруг приказал водителю:
- Остановись!
Мы находились в маленькой деревеньке. Одетые в черное люди двигались
между одноэтажных бараков, сделанных из резины - временных строений,
которые на других мирах теперь уже редко использовались.
- Где мы? - поинтересовался я.
- Этот город называется "Поминание Господа", - ответил Брайт и открыл
дверцу машины. - Кстати, ньюсмен, к нам направляется тот, кто очень хорошо
вам знаком!
Действительно, фигура в военной форме приближалась к нам. Когда она
подошла к машине и остановилась, я узнал в ней Джаймтона Блека.
- Здравствуйте, сэр, - поприветствовал он отца Брайта.
- Да снизойдет на тебя благословение Господа нашего, - сказал в ответ
Глава Объединенных Церквей. И не поворачиваясь ко мне, произнес:
- Надеюсь, ньюсмен, что вы узнали этого человека. Так вот, я хотел
бы... Форс-лидер, - обратился он к Блеку, - вы видели этого человека
дважды. Первый раз, когда просили руки его сестры, и еще раз, на Новой
Земле, когда он хотел получить пропуск для своего помощника. Что вы можете
сказать о нем?
Глаза Джаймтона сузились, вглядываясь сквозь полумрак кабины в меня.
- Только то, что он любил свою сестру и хотел для нее лучшей жизни,
чем я мог бы ей предложить, - спокойным, как и его лицо, голосом произнес
офицер. - Он хотел спасти своего шурина... - Джаймтон повернулся к Брайту
и сказал: - Я верю, что он честный человек, Старейшина.
- Я не спрашиваю вас, во что вы верите, - взорвался Брайт.
- Как хотите, - пожал плечами Джаймтон.
Я почувствовал ненависть к этому человеку. Ненависть, которая вот-вот
разорвет меня, несмотря на такие неподходящие обстоятельства. Ярость к
этому спокойному человеку. Не только потому, что он только что
рекомендовал меня, как честного и хорошего человека, но и потому, что в
его лице было еще что-то, чего я никак не мог разобрать. Но тут я понял -
он не боялся Брайта! А я - боялся! Хотя я и был ньюсменом с авторитетом
Гильдии за плечами, а он простой офицер перед своим главнокомандующим,
верховным военным вождем двух миров... Как он мог? И затем я вновь понял
это. И сцепил свои зубы от ненависти и раздражения. Джаймтон ничем не
отличался от того лейтенанта, который отказался выдать пропуск Дэйву. Тот
офицер готов был повиноваться Брайту, который был Старейшиной, но ни в
грош не ставил Брайта как человека.
Таким же образом Брайт держал жизнь Блека в своих руках, но держал
только меньшую ее часть.
- Ваш отдых здесь окончен, форс-лидер, - резко сказал Брайт. -
Скажите своей семье, чтобы отправили ваши вещи в столицу, и
присоединяйтесь к нам. Я назначаю вас в помощь этому ньюсмену. Мы
присваиваем вам чин капитана, чтобы сделать эту должность более
привлекательной.
- Сэр! - безэмоционально произнес Джаймтон, четко щелкнув каблуками и
наклонив голову.
Когда мы возвратились, Брайт приказал Джаймтону ознакомить меня с
ситуацией на Френдлизе и достопримечательностями этих двух планет. После
короткого осмотра столицы я вернулся в отель. Это требовало выдержки -
видеть постоянно возле себя Блека, официально поставленного, чтобы
помогать мне, а неофициально - чтобы шпионить. Тем не менее, я ничего не
сказал об этом, а Джаймтон тоже молчал. Это странное соседство двух людей,
прогуливающихся по городу и не говорящих друг с другом, было вполне
объяснимо, поскольку между нами стояли Эйлин и Дэйв.
Тем не менее, меня время от времени приглашали к Брайту. Он встречал
меня более или менее приветливо, интересовался, как я вхожу в курс
событий, и вообще, он выглядел все более и более доброжелательным. Я
понимал его. Он хотел как можно полнее использовать меня, ньюсмена, в деле
рекламы своего народа.
День за днем, интервью за интервью, он становился в беседах со мной
все доверчивее и мягче.
- Что любят больше всего читать на других планетах, ньюсмен? -
спросил как-то Брайт.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43