Когда они снова появились на улице, оказалось, что сзади “Ниву” подперла серая “шестерка”, а перед ней какая-то красавица в “шкоде” доканывала стартер.
— Вам помочь? — галантно предложил Виктор.
— Ой, мальчики, толкните, если можно. Вечно с ней так!
Мужчины уперлись в лакированный задок машины и метров десять разгоняли ее, пока не поняли, что это бесполезное занятие.
— Ничего не получится, девушка. Вы уж извините. У вас практически нет аккумулятора, — сказал Виктор.
— Может быть, вы меня подвезете?
— К сожалению, нам только до угла — в “Асторию”, — искренне огорчился Никитин.
— Ладно. Все равно, спасибо, — улыбнулась девица. — Да и вы дорогу себе освободили, — добавила она и зачем-то нажала на сигнал, который рявкнул подозрительно мощно при разряженном аккумуляторе.
Мужчины вернулись к машине.
— О черт, мелочь из куртки высыпалась, — посетовал Виктор. — Провалилась в сиденье… О! А это что за лекарствие? — показал он Валере какой-то пакетик, напоминающий аптечный фунтик с порошком.
Они как раз стояли у светофора на Гороховой.
— Быстро сбрось в окно, — приказал Никитин. — Только прямо вниз, под колесо. Это наркотик — вон они, гады, ждут впереди!
Действительно, на углу Вознесенского, напротив “Англетера”, маячили две милицейские машины. Поворачивать после перекрестка было некуда, и “Нива” покорно поехала вперед. Белый фунтик с порошком прилип к колесу “шкоды”, поехавшей к Адмиралтейству, но девушка за рулем этого не заметила.
— Ваши документы! Руки на капот, ноги врозь. Понятые, подойдите…
Тут же подскочили “понятые”, две хорошенькие девушки, и уставились на заднее сиденье, где шарили шустрые руки “гаишника”.
— А в чем дело, командир? — спросил Никитин.
— Да так, ориентировка есть на похожую “Ниву”. Езжайте, — сплюнул мент в сердцах, так ничего и не найдя…
Дэби сидела на своем обычном месте в аппаратной с каким-то горестно-удивленным видом. Не обрадовало ее даже появление Виктора.
— Здравствуй, дорогая! Мы к тебе опять с просьбой. Вот это, — Носов открыл на ощупь кассетоприемник и привычным движением запустил в него пальцы, — надо.., было передать, — закончил он растерянно. — Фак! Они таки нас сделали! Суки! И девки эти их смазливые — суки! Проститутки!
Дебора в изумлении смотрела то на него, то на Валеру.
— Не удивляйся, Дэби, — странно спокойно сказал Никитин. — У нас увели материал. ФСБ — лучшие барсеточники города на Неве. А мы-то мчались к тебе, жизнью рисковали.
— Зря мчались, мальчики. Наша антенна на крыше ночью упала от ветра — я уже заплатила штраф. А на передвижке сожжен передатчик. Тоже ночью. Мы в простое. Уже звонили из Вашингтона — меня грозятся уволить…
— Но ничего, есть еще пленка у Чака, — думая о своем, проговорил Валера. — Нужно позвонить проверить, как он. Если материал не пойдет в дневных новостях, то тогда в вечерних — нам же тарелку везут. Но сегодня дадим обязательно. Иначе завтра нас вообще из города вывезут и зароют. Дэби, дай, пожалуйста, твой “сименс” и не горюй!
Никитин набрал на мобильнике американки номер Сереги.
— Чак, ты в порядке? Хорошо. Ты теперь монополист, как Чубайс, — на всякий случай перешел на эзопов язык Валера. — Встречай посланников вождя. У них есть сигнальный барабан. И передай вождю, что секрет свят, а мечты я посылаю Белому Брату в подарок от его связанной сестренки, иначе он обидится и сожжет ее на костре. Я отвечаю! Ты все понял? Давай.
Дебора смотрела на него как на сумасшедшего.
— Перевожу, — ухмыльнулся Валера. — Наши кассеты выкрали, но есть копия у Сереги. Он встретит ребят с тарелкой на вокзале и перекинет материал в Москву. Крахмальников должен убрать кадры с секретным чертежом — не подводить же Копылова — и одобрить передачу нашего сюжета про очень нужное изобретение твоему начальнику в московском бюро от твоего имени. Может быть, тебе это поможет. А я отвечаю за все. Дэби, ты не дашь чего-нибудь выпить, а?
Они еще не успели допить свой первый скотч, а к Московскому вокзалу уже подлетела черная “хонда” с согнувшимся за обтекателем седоком в большом черном шлеме.
Москва
Утром жена убежала раньше Леонида, поэтому поговорить так и не удалось. Ну ничего, можно и до вечера потерпеть.
Пока брился и одевался, включил телевизор. В утренних новостях по всем каналам первыми стояли репортажи из Питера. Но почти все перепевали на свой лад дайверовскую информацию. Крахмальников в одиночестве погордился собой и своими ребятами. По дороге на студию позвонил Алле с мобильника:
— Ну что у тебя? Со своим благоверным выяснила отношения?
— Еще как, — сказала Алла почему-то сиплым, безжизненным голосом.
— Что случилось?
— Он сам ушел.
— Ну и отлично.
— Не знаю, Леня, мне что-то не по себе.
— Алка, все уладится.
— А ты?
— Еще нет. Но я обязательно…
— Знаю. Только, может, не стоит?..
Крахмальников появился в телецентре в десять часов. Сразу хотел найти Аллу — ему не понравился ни ее голос, ни ее осторожность, которой еще позавчера и в помине не было. Но он решил: сначала дела. В первую очередь разговор с Гуровиным.
Леонид готовился к нему давно. Все проколы Гуровина он заносил в такую мысленную папочку. И их набралось предостаточно. Причем многие просчеты повторялись дважды и трижды, что было уж вовсе не простительно. Если человек не может учиться на чужих ошибках, то должен учиться хотя бы на своих. А вчерашний вызов на ковер Долговой — это уже перебор переборов.
Жаль, что он не успел переговорить с Казанцевым. Вдвоем они бы быстро разделались с Гуровиным. Леонид вчера вечером и сегодня с утра звонил Александру, но у того был отключен мобильник, а домашний телефон не отвечал. Это было странно, потому что сегодня у Казанцева как раз должны состояться очередные дебаты с Булгаковым.
— Привет всем. — Широко улыбаясь, Крахмальников вошел в свой отдел.
Обычно, когда появлялся начальник, вокруг него заверчивался этакий милый водоворот — не подобострастный, но уважительный. Сегодня в качестве приветствия Леонид ожидал от сотрудников сообщений по Питеру. Но все сидели за своими компьютерами, деловито работали, были немногословны и невеселы.
— Та-ак… — протянул Крахмальников. — Попробую угадать. Останкинская башня опять столкнулась с американской башней — и нас вырубили из эфира.
Ну чего такой мрак?
— Обидно просто, Леонид Александрович, — отозвался Лобиков.
— И что обидного, Макс?
— Мы вам добываем информацию самую секретную, а вы…
— Не мне, Макс, зрителям, каналу. А что — я? Житкова молча положила перед Крахмальниковым на стол страничку. На ней было напечатано: “Собрание трудового коллектива “Дайвер-ТВ” состоится завтра в 19 часов. Повестка: штатное расписание, кадровые вопросы, разное”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71
— Вам помочь? — галантно предложил Виктор.
— Ой, мальчики, толкните, если можно. Вечно с ней так!
Мужчины уперлись в лакированный задок машины и метров десять разгоняли ее, пока не поняли, что это бесполезное занятие.
— Ничего не получится, девушка. Вы уж извините. У вас практически нет аккумулятора, — сказал Виктор.
— Может быть, вы меня подвезете?
— К сожалению, нам только до угла — в “Асторию”, — искренне огорчился Никитин.
— Ладно. Все равно, спасибо, — улыбнулась девица. — Да и вы дорогу себе освободили, — добавила она и зачем-то нажала на сигнал, который рявкнул подозрительно мощно при разряженном аккумуляторе.
Мужчины вернулись к машине.
— О черт, мелочь из куртки высыпалась, — посетовал Виктор. — Провалилась в сиденье… О! А это что за лекарствие? — показал он Валере какой-то пакетик, напоминающий аптечный фунтик с порошком.
Они как раз стояли у светофора на Гороховой.
— Быстро сбрось в окно, — приказал Никитин. — Только прямо вниз, под колесо. Это наркотик — вон они, гады, ждут впереди!
Действительно, на углу Вознесенского, напротив “Англетера”, маячили две милицейские машины. Поворачивать после перекрестка было некуда, и “Нива” покорно поехала вперед. Белый фунтик с порошком прилип к колесу “шкоды”, поехавшей к Адмиралтейству, но девушка за рулем этого не заметила.
— Ваши документы! Руки на капот, ноги врозь. Понятые, подойдите…
Тут же подскочили “понятые”, две хорошенькие девушки, и уставились на заднее сиденье, где шарили шустрые руки “гаишника”.
— А в чем дело, командир? — спросил Никитин.
— Да так, ориентировка есть на похожую “Ниву”. Езжайте, — сплюнул мент в сердцах, так ничего и не найдя…
Дэби сидела на своем обычном месте в аппаратной с каким-то горестно-удивленным видом. Не обрадовало ее даже появление Виктора.
— Здравствуй, дорогая! Мы к тебе опять с просьбой. Вот это, — Носов открыл на ощупь кассетоприемник и привычным движением запустил в него пальцы, — надо.., было передать, — закончил он растерянно. — Фак! Они таки нас сделали! Суки! И девки эти их смазливые — суки! Проститутки!
Дебора в изумлении смотрела то на него, то на Валеру.
— Не удивляйся, Дэби, — странно спокойно сказал Никитин. — У нас увели материал. ФСБ — лучшие барсеточники города на Неве. А мы-то мчались к тебе, жизнью рисковали.
— Зря мчались, мальчики. Наша антенна на крыше ночью упала от ветра — я уже заплатила штраф. А на передвижке сожжен передатчик. Тоже ночью. Мы в простое. Уже звонили из Вашингтона — меня грозятся уволить…
— Но ничего, есть еще пленка у Чака, — думая о своем, проговорил Валера. — Нужно позвонить проверить, как он. Если материал не пойдет в дневных новостях, то тогда в вечерних — нам же тарелку везут. Но сегодня дадим обязательно. Иначе завтра нас вообще из города вывезут и зароют. Дэби, дай, пожалуйста, твой “сименс” и не горюй!
Никитин набрал на мобильнике американки номер Сереги.
— Чак, ты в порядке? Хорошо. Ты теперь монополист, как Чубайс, — на всякий случай перешел на эзопов язык Валера. — Встречай посланников вождя. У них есть сигнальный барабан. И передай вождю, что секрет свят, а мечты я посылаю Белому Брату в подарок от его связанной сестренки, иначе он обидится и сожжет ее на костре. Я отвечаю! Ты все понял? Давай.
Дебора смотрела на него как на сумасшедшего.
— Перевожу, — ухмыльнулся Валера. — Наши кассеты выкрали, но есть копия у Сереги. Он встретит ребят с тарелкой на вокзале и перекинет материал в Москву. Крахмальников должен убрать кадры с секретным чертежом — не подводить же Копылова — и одобрить передачу нашего сюжета про очень нужное изобретение твоему начальнику в московском бюро от твоего имени. Может быть, тебе это поможет. А я отвечаю за все. Дэби, ты не дашь чего-нибудь выпить, а?
Они еще не успели допить свой первый скотч, а к Московскому вокзалу уже подлетела черная “хонда” с согнувшимся за обтекателем седоком в большом черном шлеме.
Москва
Утром жена убежала раньше Леонида, поэтому поговорить так и не удалось. Ну ничего, можно и до вечера потерпеть.
Пока брился и одевался, включил телевизор. В утренних новостях по всем каналам первыми стояли репортажи из Питера. Но почти все перепевали на свой лад дайверовскую информацию. Крахмальников в одиночестве погордился собой и своими ребятами. По дороге на студию позвонил Алле с мобильника:
— Ну что у тебя? Со своим благоверным выяснила отношения?
— Еще как, — сказала Алла почему-то сиплым, безжизненным голосом.
— Что случилось?
— Он сам ушел.
— Ну и отлично.
— Не знаю, Леня, мне что-то не по себе.
— Алка, все уладится.
— А ты?
— Еще нет. Но я обязательно…
— Знаю. Только, может, не стоит?..
Крахмальников появился в телецентре в десять часов. Сразу хотел найти Аллу — ему не понравился ни ее голос, ни ее осторожность, которой еще позавчера и в помине не было. Но он решил: сначала дела. В первую очередь разговор с Гуровиным.
Леонид готовился к нему давно. Все проколы Гуровина он заносил в такую мысленную папочку. И их набралось предостаточно. Причем многие просчеты повторялись дважды и трижды, что было уж вовсе не простительно. Если человек не может учиться на чужих ошибках, то должен учиться хотя бы на своих. А вчерашний вызов на ковер Долговой — это уже перебор переборов.
Жаль, что он не успел переговорить с Казанцевым. Вдвоем они бы быстро разделались с Гуровиным. Леонид вчера вечером и сегодня с утра звонил Александру, но у того был отключен мобильник, а домашний телефон не отвечал. Это было странно, потому что сегодня у Казанцева как раз должны состояться очередные дебаты с Булгаковым.
— Привет всем. — Широко улыбаясь, Крахмальников вошел в свой отдел.
Обычно, когда появлялся начальник, вокруг него заверчивался этакий милый водоворот — не подобострастный, но уважительный. Сегодня в качестве приветствия Леонид ожидал от сотрудников сообщений по Питеру. Но все сидели за своими компьютерами, деловито работали, были немногословны и невеселы.
— Та-ак… — протянул Крахмальников. — Попробую угадать. Останкинская башня опять столкнулась с американской башней — и нас вырубили из эфира.
Ну чего такой мрак?
— Обидно просто, Леонид Александрович, — отозвался Лобиков.
— И что обидного, Макс?
— Мы вам добываем информацию самую секретную, а вы…
— Не мне, Макс, зрителям, каналу. А что — я? Житкова молча положила перед Крахмальниковым на стол страничку. На ней было напечатано: “Собрание трудового коллектива “Дайвер-ТВ” состоится завтра в 19 часов. Повестка: штатное расписание, кадровые вопросы, разное”.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71