И все же в политике вы недальновидны. Вы пилите ветки перочинным ножом, вместо того чтобы взять топор и рубить корни.
Снова поднялся шум – многие захотели высказаться.
Младший Мак ударил по струнам гитары, а потом поднял руку, чтобы восстановить тишину.
– Регламент, Вайдья. Вы уже исчерпали свое время. Пусть теперь выступит кто-нибудь другой. Они не успокоятся, пока не получат слова. Кто следующий?
Индиец Актил заерзал на табурете.
– Вайдья прав, хотя вам и не нравится то, что он сказал…
Его заглушил негодующий хор голосов.
– Пусть новый иммигрант выскажет свое мнение. – Абдул подтолкнул Иоганна вперед, и тот смущенно начал:
– Поскольку никто не привел никаких веских аргументов против той оценки, которую дал Вайдья ситуации на Тихом океане, я с ним должен полностью согласиться: мириться с таким положением – безумие с вашей стороны. Если бы я был жителем какого-нибудь острова Тихою океана, такого большого, как Австралия, или маленького, как Таити, я хотел бы для своего острова независимости в полном смысле этого слова. И мне бы хотелось, чтобы жизнь там была идиллической и чтобы океан был поистине тихим!
Вайдья кивнул и как-то особо торжественно сказал:
– А за это, мои дорогие островитяне, надо бороться. – И обвел всех присутствующих взглядом, словно бросал им вызов. – Я возвращаюсь обратно во Вьетнам. Если кто-нибудь из вас захочет со мной поехать – дайте мне знать.
Лайша, сдвинув брови, посмотрела на Иоганна. Он отвел глаза в сторону.
Глава двадцать шестая
Неожиданно в сопровождении элегантного молодого человека явилась Розмари, в коротеньком черном платье, оттенявшем ее серебристо-пепельные волосы. Она принесла с собой дуновение ветра из другого мира.
– Привет, ребятки! – крикнула она певцам на террасе.
Младший Мак перестал играть, все обернулись и уставились на нее и ее спутника.
– Познакомьтесь, Тоби Эпплгейт, – прощебетала она, обратив на него полный обожания взор, и ее длинные наклеенные ресницы почти коснулись тоненьких, как усики бабочки, бровей. – Вы, наверное, о нем слышали: чудо-атлет, с которым произошла забавная история: после Национальной олимпиады он с треском провалился на всех экзаменах. Последние два года он шатался по свету, а теперь вернулся домой, чтобы вас учить. Только не знаю чему.
– Салам! – сказал Младший Мак и поднес руку сначала ко лбу, а потом к сердцу.
Тоби повторил этот жест, но с большим изяществом.
– Он только что из Штатов. – И Розмари похлопала Тоби по руке. – Если вас, домоседов, интересует, как не выиграть Кубок Америки и всякая там борьба за всякие права, – спрашивайте! Он даст вам исчерпывающую информацию. Милый, я пока оставляю тебя тут для линчевания, а сама попробую отыскать нашу хозяйку.
– Продолжайте, прошу вас, – Тоби прислонился к дверному косяку. – Не прерывайте из-за меня свой концерт. Я и сам не против народных песенок, если только они не слишком навязли у всех в зубах.
– Благодарим за разрешение, – сухо сказал Младший Мак. – А мы как раз это и собирались сделать. Устраивайтесь, где вам удобно. – И он взял несколько бурных вступительных аккордов.
– Мне и здесь хорошо.
Тоби закрыл глаза, а вся компания запела: «Бравый парень из колонии».
«Этот тип чертовски самоуверен, – подумал Младший Мак, аккомпанируя поющим. – Ходячая рекламная картинка! Брюки – последний крик нью-йоркской моды, рубашка – не менее двадцати долларов. А эти замшевые туфли тоже стоят недешево».
Его раздражала поза пришельца, рассчитанная на то, чтобы наиболее эффектно продемонстрировать атлетическое телосложение, его подчеркнутая элегантность, превратившая их всех в неотесанных мальчишек.
Хор дружно грянул припев:
Мы не стажем жить рабами,
Мы не будем жить в цепях!
И Младший Мак закончил тремя звучными аккордами.
Тоби приоткрыл глаза, и его губы искривила покровительственная усмешка.
– Неплохо, неплохо! Забористо, но все же примитивно. А кто из вас, бравых парней из колонии, хочет выкурить настоящую сигарету?
И он протянул пачку сигарет, но к ней никто не прикоснулся.
На террасу поднялся Дональд.
– Добрый вечер, – сказал он с холодной вежливостью. – Я Мандель, номинальный хозяин дома.
– Рад познакомиться с вами. Надеюсь, вы не возражаете, что Розмари привела меня к вам?
– О, друзья Розмари – желанные гости в Уголке.
Младший Мак прикидывал, уловил ли Тоби иронию в голосе Дональда.
– Жаль, что никто не догадался предложить вам выпить! Что вы хотите: пиво, пунш, херес или какой-нибудь фруктовый сок, если вы предпочитаете сок.
– Напротив! Я не отказался бы от хорошего виски.
– A… – Дональд не сразу нашелся, и Тоби поспешно добавил:
– О, не беспокойтесь! Я с удовольствием выпью чего-нибудь другого, – он говорил тоном жителя столицы, снисходящего до неловкого провинциала.
– Пойдемте в кабинет отца, может, там найдется, – и Дональд указал Тоби дорогу в холл.
– Кабинет в запретной зоне! – воскликнули остальные дружным хором.
Дональд обернулся и за спиной незваного гостя показал ему нос.
Младший Мак передал гитару Гэри, тот стал наигрывать «Если б у меня был молот», и все запели.
Лайша заставила духовку кастрюлями.
– Ну, девушки, не ударили лицом в грязь. Экзотическое меню – ничего не скажешь! Курица по-китайски, индийское кэрри, риджмтафал, рис с шафраном и еще какие-то малайские кушанья, я даже не знаю, как они называются.
– И еще горячие сосиски, отварной картофель, салаты, – перечисляла Лиз, убавляя газ под бурлящими кастрюлями. – Значит, голодная смерть никому не грозит.
– Да, если добавить сюда и те потрясающие пирожные, которые прислала тетя Элис. Что это вдруг на нее нашло?
– Любовь… любовь… – Лиз возвела глаза к потолку. – Она витает даже на кухне.
Лиз поднесла банку ананасного сока к электрическому консервному ножу на стене и нажала кнопку.
– А как ты все-таки относишься к этой помолвке, Лиз?
Лиз наморщила нос и задумалась.
– Сама не знаю. С одной стороны, казалось бы, можно только приветствовать то, что так благотворно подействовало на тетю. С другой стороны, мне дико противно. И папа, конечно, чувствует то же самое. Как и я, он рад, что в доме воцарился мир, но в глубине души мы все это не одобряем.
– А что ты будешь делать, когда тетя Элис выйдет замуж?
– Понятия не имею. Даже подумать страшно. Если я о себе не позабочусь, то кончу тем, что буду утешением отцовской старости, пришпиленная к его подтяжкам дочерним долгом.
– Почему бы вам не разделить дом, как это сделали Холлоуэи? Тогда тетя Элис сможет по-прежнему опекать вас всех, но в отдельных клетках.
– Папу хватит удар, если я заикнусь о таком кощунстве.
– Ты уверена?
– Кроме того, мой будущий дядюшка вряд ли на это согласится, а тетя ходит перед ним на задних лапках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86
Снова поднялся шум – многие захотели высказаться.
Младший Мак ударил по струнам гитары, а потом поднял руку, чтобы восстановить тишину.
– Регламент, Вайдья. Вы уже исчерпали свое время. Пусть теперь выступит кто-нибудь другой. Они не успокоятся, пока не получат слова. Кто следующий?
Индиец Актил заерзал на табурете.
– Вайдья прав, хотя вам и не нравится то, что он сказал…
Его заглушил негодующий хор голосов.
– Пусть новый иммигрант выскажет свое мнение. – Абдул подтолкнул Иоганна вперед, и тот смущенно начал:
– Поскольку никто не привел никаких веских аргументов против той оценки, которую дал Вайдья ситуации на Тихом океане, я с ним должен полностью согласиться: мириться с таким положением – безумие с вашей стороны. Если бы я был жителем какого-нибудь острова Тихою океана, такого большого, как Австралия, или маленького, как Таити, я хотел бы для своего острова независимости в полном смысле этого слова. И мне бы хотелось, чтобы жизнь там была идиллической и чтобы океан был поистине тихим!
Вайдья кивнул и как-то особо торжественно сказал:
– А за это, мои дорогие островитяне, надо бороться. – И обвел всех присутствующих взглядом, словно бросал им вызов. – Я возвращаюсь обратно во Вьетнам. Если кто-нибудь из вас захочет со мной поехать – дайте мне знать.
Лайша, сдвинув брови, посмотрела на Иоганна. Он отвел глаза в сторону.
Глава двадцать шестая
Неожиданно в сопровождении элегантного молодого человека явилась Розмари, в коротеньком черном платье, оттенявшем ее серебристо-пепельные волосы. Она принесла с собой дуновение ветра из другого мира.
– Привет, ребятки! – крикнула она певцам на террасе.
Младший Мак перестал играть, все обернулись и уставились на нее и ее спутника.
– Познакомьтесь, Тоби Эпплгейт, – прощебетала она, обратив на него полный обожания взор, и ее длинные наклеенные ресницы почти коснулись тоненьких, как усики бабочки, бровей. – Вы, наверное, о нем слышали: чудо-атлет, с которым произошла забавная история: после Национальной олимпиады он с треском провалился на всех экзаменах. Последние два года он шатался по свету, а теперь вернулся домой, чтобы вас учить. Только не знаю чему.
– Салам! – сказал Младший Мак и поднес руку сначала ко лбу, а потом к сердцу.
Тоби повторил этот жест, но с большим изяществом.
– Он только что из Штатов. – И Розмари похлопала Тоби по руке. – Если вас, домоседов, интересует, как не выиграть Кубок Америки и всякая там борьба за всякие права, – спрашивайте! Он даст вам исчерпывающую информацию. Милый, я пока оставляю тебя тут для линчевания, а сама попробую отыскать нашу хозяйку.
– Продолжайте, прошу вас, – Тоби прислонился к дверному косяку. – Не прерывайте из-за меня свой концерт. Я и сам не против народных песенок, если только они не слишком навязли у всех в зубах.
– Благодарим за разрешение, – сухо сказал Младший Мак. – А мы как раз это и собирались сделать. Устраивайтесь, где вам удобно. – И он взял несколько бурных вступительных аккордов.
– Мне и здесь хорошо.
Тоби закрыл глаза, а вся компания запела: «Бравый парень из колонии».
«Этот тип чертовски самоуверен, – подумал Младший Мак, аккомпанируя поющим. – Ходячая рекламная картинка! Брюки – последний крик нью-йоркской моды, рубашка – не менее двадцати долларов. А эти замшевые туфли тоже стоят недешево».
Его раздражала поза пришельца, рассчитанная на то, чтобы наиболее эффектно продемонстрировать атлетическое телосложение, его подчеркнутая элегантность, превратившая их всех в неотесанных мальчишек.
Хор дружно грянул припев:
Мы не стажем жить рабами,
Мы не будем жить в цепях!
И Младший Мак закончил тремя звучными аккордами.
Тоби приоткрыл глаза, и его губы искривила покровительственная усмешка.
– Неплохо, неплохо! Забористо, но все же примитивно. А кто из вас, бравых парней из колонии, хочет выкурить настоящую сигарету?
И он протянул пачку сигарет, но к ней никто не прикоснулся.
На террасу поднялся Дональд.
– Добрый вечер, – сказал он с холодной вежливостью. – Я Мандель, номинальный хозяин дома.
– Рад познакомиться с вами. Надеюсь, вы не возражаете, что Розмари привела меня к вам?
– О, друзья Розмари – желанные гости в Уголке.
Младший Мак прикидывал, уловил ли Тоби иронию в голосе Дональда.
– Жаль, что никто не догадался предложить вам выпить! Что вы хотите: пиво, пунш, херес или какой-нибудь фруктовый сок, если вы предпочитаете сок.
– Напротив! Я не отказался бы от хорошего виски.
– A… – Дональд не сразу нашелся, и Тоби поспешно добавил:
– О, не беспокойтесь! Я с удовольствием выпью чего-нибудь другого, – он говорил тоном жителя столицы, снисходящего до неловкого провинциала.
– Пойдемте в кабинет отца, может, там найдется, – и Дональд указал Тоби дорогу в холл.
– Кабинет в запретной зоне! – воскликнули остальные дружным хором.
Дональд обернулся и за спиной незваного гостя показал ему нос.
Младший Мак передал гитару Гэри, тот стал наигрывать «Если б у меня был молот», и все запели.
Лайша заставила духовку кастрюлями.
– Ну, девушки, не ударили лицом в грязь. Экзотическое меню – ничего не скажешь! Курица по-китайски, индийское кэрри, риджмтафал, рис с шафраном и еще какие-то малайские кушанья, я даже не знаю, как они называются.
– И еще горячие сосиски, отварной картофель, салаты, – перечисляла Лиз, убавляя газ под бурлящими кастрюлями. – Значит, голодная смерть никому не грозит.
– Да, если добавить сюда и те потрясающие пирожные, которые прислала тетя Элис. Что это вдруг на нее нашло?
– Любовь… любовь… – Лиз возвела глаза к потолку. – Она витает даже на кухне.
Лиз поднесла банку ананасного сока к электрическому консервному ножу на стене и нажала кнопку.
– А как ты все-таки относишься к этой помолвке, Лиз?
Лиз наморщила нос и задумалась.
– Сама не знаю. С одной стороны, казалось бы, можно только приветствовать то, что так благотворно подействовало на тетю. С другой стороны, мне дико противно. И папа, конечно, чувствует то же самое. Как и я, он рад, что в доме воцарился мир, но в глубине души мы все это не одобряем.
– А что ты будешь делать, когда тетя Элис выйдет замуж?
– Понятия не имею. Даже подумать страшно. Если я о себе не позабочусь, то кончу тем, что буду утешением отцовской старости, пришпиленная к его подтяжкам дочерним долгом.
– Почему бы вам не разделить дом, как это сделали Холлоуэи? Тогда тетя Элис сможет по-прежнему опекать вас всех, но в отдельных клетках.
– Папу хватит удар, если я заикнусь о таком кощунстве.
– Ты уверена?
– Кроме того, мой будущий дядюшка вряд ли на это согласится, а тетя ходит перед ним на задних лапках.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86