Быстро спустилась, быстро пошла в единственную комнату, прошлась по ней, вдруг услышала стоны из ванной. Она замерла, слившись с темнотой. Вернулась на табуретку и некоторое время наблюдала через стекло за своей жертвой.
Потом спустилась, опять ее что-то повлекло в комнату. На ходу, не заметив, полой сбила с тумбочки легкую прозрачную вазу, похожую на стеклянную колбу. Мелкие осколки усыпали, блистая, на пол. Фаина спряталась под вешалку, где висели пальто, в коридоре.
Вода в ванной выключилась. Дверь со скрежетом отворилась, показалась мокрая голова женщины, испуганно осматривающейся по сторонам. Наконец, и сама она вышла, завернутая в простыню. Сначала, оставляя мокрые отпечатки ног, заглянула в кухню, потом пошла прямо на Фаину, не видя ее, но в ее сторону, и вдруг наступила на осколки. Женщина коротко вскрикнула, сделала шаг назад, схватилась за пораненную ногу, а Фаину, закутавшуюся в пальто, тут же начало мутить – запах крови долетел до нее за несколько мгновений, и начался ее обычный мучительный приступ.
Женщина, ступая теперь только на пятку, снова вернулась в ванную, включив воду, подставила ногу под кран.
Воспользовавшись этим, Фаина выскользнула из квартиры.
Потом Фаина некоторое время сидела на скамейке под фонарем, курила. Дошла до гостиницы пешком. Постель так и осталась нетронутой. Фаина за всю ночь даже не присела на нее.
Вымыв руки, она разложила что-то из своей сумочки перед зеркалом на столе и начала приготовления.
Специальный лейкопластырь, приклеив на висках, стянула На затылке так, что глаза ее получились раскосыми. Проверяя все это устройство на «прочность», страшно гримасничала лицом, мотала головой. С левой стороны лента отклеивается – она снова сделала из свежей ленты «подтяжку». Опять подергала мускулами лица. Надела парик из темных волос, закрывающий виски. Походила в нем по своему скромному номеру.
Затем опять села; сделала себе макияж, как боевую раскраску – ярко подкрасила черными стрелками глаза, обвела бордовой помадой узкие губы. Выбелила лицо. Долго разглядывала, изучая себя. Фаня стала похожа на идола: не на человека, а на воплощение чего-то… Из-за раскосых глаз, натянутой кожи лицо отчасти лишилось мимики. Маска.
Закончив с гримом, Фаина садится к окну, положив одну руку на подоконник, второй поднося сигарету ко рту. Так она всегда сидела дома. Так до самого рассвета.
Утром, выждав момент, когда с этажа отошла дежурная, она положила свои ключи ей на стол, быстро сбежала по лестнице, не воспользовавшись лифтом.
Фаина – у современного высотного дома. Она стоит сбоку от здания, выискивая взглядом какое-то определенное окно, потом внимательно оглядывает площадку под этим окном. Даже подходит ближе и прохаживается по ней – квадратные асфальтовые плиты.
Множество людей снует около здания. Фаина смотрит на часы. Подъезжают машины. Шумно. Яркое полуденное солнце. В одной из подъехавших машин она замечает женщину – та выходит из машины и, прихрамывая, зажав под мышкой папку, в сопровождении двух охранников идет ко входу.
Через некоторое время в здание входит и Фаина. В окошке она говорит:
– На мое имя заказан пропуск. Женский журнал, да-да!
Проходит сквозь контроль, охрану, железную рамку. Поднимается на нужный этаж.
В приемной с секретаршей сидит против света, иногда поглядывая в окно, из которого видно полгорода, – так это высоко.
Из приоткрытой двери до нее доносятся обрывки разговора между ее жертвой и какой-то посетительницей. Фаина прислушивается, потому что разговор очень странно близок ей. Чей-то плаксивый голос, принадлежащий, по-видимому, уже немолодой женщине, говорит:
– …и я бы давно уже выбросилась из окна у себя дома, но как подумаю, как я ухну на землю к нам под окно во… что-нибудь, ведь у нас столько кустов, столько кустов, и вот как я себе это представлю!
Секретарша резко встает и закрывает дверь плотнее. Фаина пытается улыбнуться ей. Если бы она видела себя со стороны, как пугающе неестественна улыбка-гримаса на ее переделанном лице.
Секретарша отводит глаза.
Когда Фаина заходит в кабинет к жертве, та, опустив голову, разговаривает по телефону.
Когда та опустила трубку, Фаина, уже оказавшаяся у окна, мягко заметила ей:
– Одинокие женщины долго разговаривают по телефону. Женщина вздрогнула, увидев перед собой лицо «журналистки», но быстро взяла себя в руки.
– Я из журнала для женщин. Мне было назначено, – официальным голосом пояснила Фаня, не отходя от окна. – Просто тема нашего следующего номера, где мы хотим поместить ваше интервью, будет посвящена… теме женского одиночества, не обижайтесь, – несколько нетипично сформулировала Фаня, входя в образ раскосой обрусевшей репортерши.
– Да, я одинокая, – женщина склонила голову набок, – но я думаю, любви нет. Садитесь, – добавила она, удивленно уставившись на Фаню.
– Нет, не могу, – чуть морщась и обмахиваясь от жары ладонью, доверительным голосом проговорила Фаня.
– А что такое? – спросила ее с любопытством жертва.
– Послушайте, вы ведь где-то недавно поранились? – морщась, спросила Фаня.
– Да. Откуда вы знаете? – холодно сказала жертва и вся выпрямилась.
– Я не переношу запаха крови, вот что. – Фаня закрыла рукой рот, потом открыла, чтобы набрать воздуха в легкие, продолжила: – Кровь… ее запах я чувствую… так сильно, что у меня даже начинается рвота! Простите, я не знала, что вы ранены… – Она стала задыхаться, все более поворачиваясь к окну. – Если бы я знала, я бы не пришла, о Боже!..
Жертва, вконец испуганная, что Фаину начнет рвать прямо у нее в кабинете, хромая, выскочила из-за стола, подбежала к окну и сама своими руками стала открывать его, наконец, распахнула, и Фаина высунулась в него чуть ли не по пояс, вдыхая свежий воздух сотого этажа. Через несколько мгновений она «вернулась» в комнату.
– Спасибо, – стараясь не улыбнуться, сказала Фаина, – как хорошо работать с женщинами, нежели с мужчинами. – Она сняла свою сумочку, достала блокнот, потом что-то острое, при этом продолжая разглагольствовать: – Мужчины не тонкие, а женщины тоньше. Интервью с женщинами мне удаются несравненно лучше… – Она осеклась и протянула жертве тонкий острый штырь, сделанный из пластмассы, сантиметров восемь длиной. – Видели такую ручку?
– Ручку? – спросила женщина, не дотрагиваясь до штыря, и уже готовая отойти от окна.
– А вы посмотрите, здесь просто ближе к свету, ручаюсь, никогда не видели… – обаятельно заубеждала Фаина и положила на подоконник эту свою вещицу, сама на полшага отодвигаясь.
– Ну, все это очень странно… – произнесла жертва, взяв в руки штырь. – И это ручка? – воскликнула она, наконец, сняв очки и нагнувшись над ним.
И в этот самый момент, когда она склонялась над штырем, острый конец которого был направлен прямо ей в лицо (а женщина была близорука и наклонилась почти вплотную к нему), Фаина с силой ударила ее по затылку так, что острие впилось той в лицо, и она закричала от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108
Потом спустилась, опять ее что-то повлекло в комнату. На ходу, не заметив, полой сбила с тумбочки легкую прозрачную вазу, похожую на стеклянную колбу. Мелкие осколки усыпали, блистая, на пол. Фаина спряталась под вешалку, где висели пальто, в коридоре.
Вода в ванной выключилась. Дверь со скрежетом отворилась, показалась мокрая голова женщины, испуганно осматривающейся по сторонам. Наконец, и сама она вышла, завернутая в простыню. Сначала, оставляя мокрые отпечатки ног, заглянула в кухню, потом пошла прямо на Фаину, не видя ее, но в ее сторону, и вдруг наступила на осколки. Женщина коротко вскрикнула, сделала шаг назад, схватилась за пораненную ногу, а Фаину, закутавшуюся в пальто, тут же начало мутить – запах крови долетел до нее за несколько мгновений, и начался ее обычный мучительный приступ.
Женщина, ступая теперь только на пятку, снова вернулась в ванную, включив воду, подставила ногу под кран.
Воспользовавшись этим, Фаина выскользнула из квартиры.
Потом Фаина некоторое время сидела на скамейке под фонарем, курила. Дошла до гостиницы пешком. Постель так и осталась нетронутой. Фаина за всю ночь даже не присела на нее.
Вымыв руки, она разложила что-то из своей сумочки перед зеркалом на столе и начала приготовления.
Специальный лейкопластырь, приклеив на висках, стянула На затылке так, что глаза ее получились раскосыми. Проверяя все это устройство на «прочность», страшно гримасничала лицом, мотала головой. С левой стороны лента отклеивается – она снова сделала из свежей ленты «подтяжку». Опять подергала мускулами лица. Надела парик из темных волос, закрывающий виски. Походила в нем по своему скромному номеру.
Затем опять села; сделала себе макияж, как боевую раскраску – ярко подкрасила черными стрелками глаза, обвела бордовой помадой узкие губы. Выбелила лицо. Долго разглядывала, изучая себя. Фаня стала похожа на идола: не на человека, а на воплощение чего-то… Из-за раскосых глаз, натянутой кожи лицо отчасти лишилось мимики. Маска.
Закончив с гримом, Фаина садится к окну, положив одну руку на подоконник, второй поднося сигарету ко рту. Так она всегда сидела дома. Так до самого рассвета.
Утром, выждав момент, когда с этажа отошла дежурная, она положила свои ключи ей на стол, быстро сбежала по лестнице, не воспользовавшись лифтом.
Фаина – у современного высотного дома. Она стоит сбоку от здания, выискивая взглядом какое-то определенное окно, потом внимательно оглядывает площадку под этим окном. Даже подходит ближе и прохаживается по ней – квадратные асфальтовые плиты.
Множество людей снует около здания. Фаина смотрит на часы. Подъезжают машины. Шумно. Яркое полуденное солнце. В одной из подъехавших машин она замечает женщину – та выходит из машины и, прихрамывая, зажав под мышкой папку, в сопровождении двух охранников идет ко входу.
Через некоторое время в здание входит и Фаина. В окошке она говорит:
– На мое имя заказан пропуск. Женский журнал, да-да!
Проходит сквозь контроль, охрану, железную рамку. Поднимается на нужный этаж.
В приемной с секретаршей сидит против света, иногда поглядывая в окно, из которого видно полгорода, – так это высоко.
Из приоткрытой двери до нее доносятся обрывки разговора между ее жертвой и какой-то посетительницей. Фаина прислушивается, потому что разговор очень странно близок ей. Чей-то плаксивый голос, принадлежащий, по-видимому, уже немолодой женщине, говорит:
– …и я бы давно уже выбросилась из окна у себя дома, но как подумаю, как я ухну на землю к нам под окно во… что-нибудь, ведь у нас столько кустов, столько кустов, и вот как я себе это представлю!
Секретарша резко встает и закрывает дверь плотнее. Фаина пытается улыбнуться ей. Если бы она видела себя со стороны, как пугающе неестественна улыбка-гримаса на ее переделанном лице.
Секретарша отводит глаза.
Когда Фаина заходит в кабинет к жертве, та, опустив голову, разговаривает по телефону.
Когда та опустила трубку, Фаина, уже оказавшаяся у окна, мягко заметила ей:
– Одинокие женщины долго разговаривают по телефону. Женщина вздрогнула, увидев перед собой лицо «журналистки», но быстро взяла себя в руки.
– Я из журнала для женщин. Мне было назначено, – официальным голосом пояснила Фаня, не отходя от окна. – Просто тема нашего следующего номера, где мы хотим поместить ваше интервью, будет посвящена… теме женского одиночества, не обижайтесь, – несколько нетипично сформулировала Фаня, входя в образ раскосой обрусевшей репортерши.
– Да, я одинокая, – женщина склонила голову набок, – но я думаю, любви нет. Садитесь, – добавила она, удивленно уставившись на Фаню.
– Нет, не могу, – чуть морщась и обмахиваясь от жары ладонью, доверительным голосом проговорила Фаня.
– А что такое? – спросила ее с любопытством жертва.
– Послушайте, вы ведь где-то недавно поранились? – морщась, спросила Фаня.
– Да. Откуда вы знаете? – холодно сказала жертва и вся выпрямилась.
– Я не переношу запаха крови, вот что. – Фаня закрыла рукой рот, потом открыла, чтобы набрать воздуха в легкие, продолжила: – Кровь… ее запах я чувствую… так сильно, что у меня даже начинается рвота! Простите, я не знала, что вы ранены… – Она стала задыхаться, все более поворачиваясь к окну. – Если бы я знала, я бы не пришла, о Боже!..
Жертва, вконец испуганная, что Фаину начнет рвать прямо у нее в кабинете, хромая, выскочила из-за стола, подбежала к окну и сама своими руками стала открывать его, наконец, распахнула, и Фаина высунулась в него чуть ли не по пояс, вдыхая свежий воздух сотого этажа. Через несколько мгновений она «вернулась» в комнату.
– Спасибо, – стараясь не улыбнуться, сказала Фаина, – как хорошо работать с женщинами, нежели с мужчинами. – Она сняла свою сумочку, достала блокнот, потом что-то острое, при этом продолжая разглагольствовать: – Мужчины не тонкие, а женщины тоньше. Интервью с женщинами мне удаются несравненно лучше… – Она осеклась и протянула жертве тонкий острый штырь, сделанный из пластмассы, сантиметров восемь длиной. – Видели такую ручку?
– Ручку? – спросила женщина, не дотрагиваясь до штыря, и уже готовая отойти от окна.
– А вы посмотрите, здесь просто ближе к свету, ручаюсь, никогда не видели… – обаятельно заубеждала Фаина и положила на подоконник эту свою вещицу, сама на полшага отодвигаясь.
– Ну, все это очень странно… – произнесла жертва, взяв в руки штырь. – И это ручка? – воскликнула она, наконец, сняв очки и нагнувшись над ним.
И в этот самый момент, когда она склонялась над штырем, острый конец которого был направлен прямо ей в лицо (а женщина была близорука и наклонилась почти вплотную к нему), Фаина с силой ударила ее по затылку так, что острие впилось той в лицо, и она закричала от боли.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108