Тогда все стало бы намного проще.
— Хотелось бы посмотреть, как бы это у вас получилось, — совсем непрофессионально вырвалось у Норы.
— О, это я сумел бы! — ответил я ей.
Можно было видеть, что за вопрос крутится у нее на языке. Было заметно и то, как она вглядывается в меня, пытаясь что-то прочитать на моем лице. И все-таки она спросила. Она задала вопрос, ответа на который даже не знала. Я думаю, что это произошло лишь потому, что ей очень уж хотелось его узнать.
— И почему же вы этого не сделали? — спросила она.
— Потому что мне хотелось, чтобы против выступила именно ты. Потому что всякому известно, что ты лучшая из обвинителей. И если при таком оппоненте ходатайство будет удовлетворено, все поймут, что это произошло лишь потому, что Дэвид действительно невиновен, а не благодаря каким-то закулисным сделкам. И еще потому, что всякий знает, какая ты жестокая, холодная и бесчувственная сука, что ты беспокоишься только о том, чтобы выиграть дело, а потому никогда не пойдешь на такую сделку, если она будет означать, что кто-то окажется вычеркнутым из списка преступников.
Судебный зал взорвался именно так, как это обычно бывает в таких случаях. Сначала раздался одновременный вдох, как бывает когда видят приближение скандала или слышат грубое оскорбление. Потом последовали смешки, возгласы и даже выкрик: «Вот это верно!» Уотлин не особенно старался вернуть зал к порядку. Я же по-прежнему смотрел на Нору. Выражение ее лица было странным — сожалеющим, но отнюдь не заискивающим. Такое выражение характерно для питчера, который издали смотрит на игрока, отбившего его мяч, а затем возвращается и выбирает биту побольше.
Я тешил себя надеждой, что мое свидетельское показание было самым драматичным на слушании. У нас оставались другие свидетели, включая Лоис. Я заранее поднатаскал ее в искусстве лжесвидетельствования.
— Держись просто. Все случилось именно так, как и случилось, за исключением того, что ты слышала, как он сказал: «Оставь в покое Клайда Малиша», — что произошло уже в самом конце, как раз перед дракой.
Лоис проделала это прекрасно: точно, чисто и очень уверенно. Не думаю, что кто-нибудь мог усомниться в ее искренности. Кроме Норы. Лоис была матерью Дэвида — то, что она сказала, не шло в расчет. Нора прошла этот пункт, не задав ей ни единого вопроса.
Наступил тяжелый момент: у нас не было больше свидетелей, и нам пришлось объявить о завершении выступлений. В таких случаях всегда кажется, что ты что-то забыл. Уотлин все еще не объявил, принял ли признание Сталя, а без этого мы не имели ничего. Нора вызвала лишь одного свидетеля — Майрона Сталя.
Я знал, что он будет выступать, но в здании его не видел. Он вошел в зал через боковую дверь, сопровождаемый двумя полицейскими офицерами. Они заняли места среди публики, по случайному совпадению рядом с Клайдом Малишем — у него имелась своя пара телохранителей, которые маячили у задней двери в зал. Сталь прошел на свидетельское место.
Мне он казался какой-то юркой куницей в мужском костюме. Я старался взглянуть на него глазами присутствующих, особенно мне хотелось увидеть его через очки Уоддла. Судья старался смотреть на Сталя не только глазами тех, кто находились в зале, но и того громадного большинства людей, которых здесь даже не было. А мне никак не удавалось отделить наружность Майрона Сталя от того, что, как мне было известно, он сделал. Я видел, с какой нравственной трещиной был этот человек. Наблюдая, как он поднимается на свидетельское место, я удивлялся, что той темной ночью не предоставил его заботам Клайда Малиша.
Сталь, как всегда, сохранял вид настоящего профессионала. Безукоризненный костюм. Холеность хорошо отдохнувшего человека. Если он и был чуть встревожен, то это выглядело всего лишь беспокойством занятого человека, которому неожиданно нарушили распорядок дня.
— Пожалуйста, назовите ваше имя и профессию.
— Майрон Сталь. Это пишется с непроизносимым «эйч». Я адвокат.
— Вы практикуете здесь, в округе Бексар?
Сталь был свидетелем обвинения, однако Нора разговаривала с ним не особенно дружелюбно. Она перешла к своему излюбленному методу — «исключительно факты и ничего кроме».
— Да.
— Вы знакомы с человеком по имени Клайд Малиш?
— Да. Он является моим клиентом.
— Как давно вы представляете его интересы?
— О Господи! Шестнадцать... семнадцать лет.
Сталь взглянул на Линду. Она сидела, подавшись вперед и положив локти на стол, и смотрела на свидетеля. Дэвид тоже смотрел на него. Я не мог представить себе, что он чувствовал в тот момент.
Сталь откашлялся и снова перевел взгляд на Нору.
Она сразу же перешла к делу.
— Могу я подойти к свидетелю, ваша честь? Мистер Сталь, я передаю вам документ, зарегистрированный как вещественное доказательство защиты номер один. Вы узнаете это?
— Да.
— Что это такое?
— Это заявление, которое я написал в доме Клайда Малиша вечером в прошлую среду, шестнадцатого сентября.
— Вы сделали это по доброй воле?
— Разумеется, нет.
— Тогда почему вы это сделали?
— Если бы я не сделал этого, моя жизнь оказалась бы под угрозой.
— Кто угрожал вам?
— Мистер Малиш. Марк Блэквелл, окружной прокурор. Она тоже там была, — неожиданно добавил он, кивнув на Линду.
Нора могла обойтись и без этого добавления. Ей оно было ни к чему.
— Как они угрожали вам?
— Мистер Малиш сказал: «Нам нужно признание. Ты сделаешь его».
— И только? — спросила Нора.
Тон ее ясно говорил, что уж она-то сумела бы воспротивиться такому давлению.
— Я сказал, что не сделаю этого, и попытался уйти, но, когда я подошел к двери, в коридоре стоял человек, не пожелавший меня выпустить. За поясом у него был пистолет. Я вернулся и сказал что-то вроде: «Что все это значит?» — и тогда мистер Малиш заявил: «Говорю тебе, что ты это напишешь». Было весьма понятно, что он имел в виду, можете мне поверить.
— Как вы это поняли?
— Я понял, что буду убит, если не сделаю того, что он требовал.
— Принимал ли мистер Блэквелл какое-нибудь участие в этом?
— Он просто сидел там, глядя на меня, — так же, как смотрит сейчас. Было совершенно ясно, что он не станет вмешиваться.
Нора опять вернулась к заявлению Сталя.
— Пожалуйста, просмотрите это, мистер Сталь.
Он начал читать, затем отложил свое признание в сторону.
— Я уже читал это раньше. Я сам это написал.
— Какая часть этого заявления соответствует действительности?
— Очень незначительная. — Он еще раз взглянул на бумаги. — Мое имя действительно Майрон Сталь, и я адвокат. Все остальное сплошная фикция.
— Выражайтесь более определенно, мистер Сталь. Вы нанимали Аманду Джексон для дачи ложных показаний против Дэвида Блэквелла?
— Нет. Я не знаю ни миссис Джексон, ни Дэвида Блэквелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Хотелось бы посмотреть, как бы это у вас получилось, — совсем непрофессионально вырвалось у Норы.
— О, это я сумел бы! — ответил я ей.
Можно было видеть, что за вопрос крутится у нее на языке. Было заметно и то, как она вглядывается в меня, пытаясь что-то прочитать на моем лице. И все-таки она спросила. Она задала вопрос, ответа на который даже не знала. Я думаю, что это произошло лишь потому, что ей очень уж хотелось его узнать.
— И почему же вы этого не сделали? — спросила она.
— Потому что мне хотелось, чтобы против выступила именно ты. Потому что всякому известно, что ты лучшая из обвинителей. И если при таком оппоненте ходатайство будет удовлетворено, все поймут, что это произошло лишь потому, что Дэвид действительно невиновен, а не благодаря каким-то закулисным сделкам. И еще потому, что всякий знает, какая ты жестокая, холодная и бесчувственная сука, что ты беспокоишься только о том, чтобы выиграть дело, а потому никогда не пойдешь на такую сделку, если она будет означать, что кто-то окажется вычеркнутым из списка преступников.
Судебный зал взорвался именно так, как это обычно бывает в таких случаях. Сначала раздался одновременный вдох, как бывает когда видят приближение скандала или слышат грубое оскорбление. Потом последовали смешки, возгласы и даже выкрик: «Вот это верно!» Уотлин не особенно старался вернуть зал к порядку. Я же по-прежнему смотрел на Нору. Выражение ее лица было странным — сожалеющим, но отнюдь не заискивающим. Такое выражение характерно для питчера, который издали смотрит на игрока, отбившего его мяч, а затем возвращается и выбирает биту побольше.
Я тешил себя надеждой, что мое свидетельское показание было самым драматичным на слушании. У нас оставались другие свидетели, включая Лоис. Я заранее поднатаскал ее в искусстве лжесвидетельствования.
— Держись просто. Все случилось именно так, как и случилось, за исключением того, что ты слышала, как он сказал: «Оставь в покое Клайда Малиша», — что произошло уже в самом конце, как раз перед дракой.
Лоис проделала это прекрасно: точно, чисто и очень уверенно. Не думаю, что кто-нибудь мог усомниться в ее искренности. Кроме Норы. Лоис была матерью Дэвида — то, что она сказала, не шло в расчет. Нора прошла этот пункт, не задав ей ни единого вопроса.
Наступил тяжелый момент: у нас не было больше свидетелей, и нам пришлось объявить о завершении выступлений. В таких случаях всегда кажется, что ты что-то забыл. Уотлин все еще не объявил, принял ли признание Сталя, а без этого мы не имели ничего. Нора вызвала лишь одного свидетеля — Майрона Сталя.
Я знал, что он будет выступать, но в здании его не видел. Он вошел в зал через боковую дверь, сопровождаемый двумя полицейскими офицерами. Они заняли места среди публики, по случайному совпадению рядом с Клайдом Малишем — у него имелась своя пара телохранителей, которые маячили у задней двери в зал. Сталь прошел на свидетельское место.
Мне он казался какой-то юркой куницей в мужском костюме. Я старался взглянуть на него глазами присутствующих, особенно мне хотелось увидеть его через очки Уоддла. Судья старался смотреть на Сталя не только глазами тех, кто находились в зале, но и того громадного большинства людей, которых здесь даже не было. А мне никак не удавалось отделить наружность Майрона Сталя от того, что, как мне было известно, он сделал. Я видел, с какой нравственной трещиной был этот человек. Наблюдая, как он поднимается на свидетельское место, я удивлялся, что той темной ночью не предоставил его заботам Клайда Малиша.
Сталь, как всегда, сохранял вид настоящего профессионала. Безукоризненный костюм. Холеность хорошо отдохнувшего человека. Если он и был чуть встревожен, то это выглядело всего лишь беспокойством занятого человека, которому неожиданно нарушили распорядок дня.
— Пожалуйста, назовите ваше имя и профессию.
— Майрон Сталь. Это пишется с непроизносимым «эйч». Я адвокат.
— Вы практикуете здесь, в округе Бексар?
Сталь был свидетелем обвинения, однако Нора разговаривала с ним не особенно дружелюбно. Она перешла к своему излюбленному методу — «исключительно факты и ничего кроме».
— Да.
— Вы знакомы с человеком по имени Клайд Малиш?
— Да. Он является моим клиентом.
— Как давно вы представляете его интересы?
— О Господи! Шестнадцать... семнадцать лет.
Сталь взглянул на Линду. Она сидела, подавшись вперед и положив локти на стол, и смотрела на свидетеля. Дэвид тоже смотрел на него. Я не мог представить себе, что он чувствовал в тот момент.
Сталь откашлялся и снова перевел взгляд на Нору.
Она сразу же перешла к делу.
— Могу я подойти к свидетелю, ваша честь? Мистер Сталь, я передаю вам документ, зарегистрированный как вещественное доказательство защиты номер один. Вы узнаете это?
— Да.
— Что это такое?
— Это заявление, которое я написал в доме Клайда Малиша вечером в прошлую среду, шестнадцатого сентября.
— Вы сделали это по доброй воле?
— Разумеется, нет.
— Тогда почему вы это сделали?
— Если бы я не сделал этого, моя жизнь оказалась бы под угрозой.
— Кто угрожал вам?
— Мистер Малиш. Марк Блэквелл, окружной прокурор. Она тоже там была, — неожиданно добавил он, кивнув на Линду.
Нора могла обойтись и без этого добавления. Ей оно было ни к чему.
— Как они угрожали вам?
— Мистер Малиш сказал: «Нам нужно признание. Ты сделаешь его».
— И только? — спросила Нора.
Тон ее ясно говорил, что уж она-то сумела бы воспротивиться такому давлению.
— Я сказал, что не сделаю этого, и попытался уйти, но, когда я подошел к двери, в коридоре стоял человек, не пожелавший меня выпустить. За поясом у него был пистолет. Я вернулся и сказал что-то вроде: «Что все это значит?» — и тогда мистер Малиш заявил: «Говорю тебе, что ты это напишешь». Было весьма понятно, что он имел в виду, можете мне поверить.
— Как вы это поняли?
— Я понял, что буду убит, если не сделаю того, что он требовал.
— Принимал ли мистер Блэквелл какое-нибудь участие в этом?
— Он просто сидел там, глядя на меня, — так же, как смотрит сейчас. Было совершенно ясно, что он не станет вмешиваться.
Нора опять вернулась к заявлению Сталя.
— Пожалуйста, просмотрите это, мистер Сталь.
Он начал читать, затем отложил свое признание в сторону.
— Я уже читал это раньше. Я сам это написал.
— Какая часть этого заявления соответствует действительности?
— Очень незначительная. — Он еще раз взглянул на бумаги. — Мое имя действительно Майрон Сталь, и я адвокат. Все остальное сплошная фикция.
— Выражайтесь более определенно, мистер Сталь. Вы нанимали Аманду Джексон для дачи ложных показаний против Дэвида Блэквелла?
— Нет. Я не знаю ни миссис Джексон, ни Дэвида Блэквелла.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104