Но я сильно сомневался в этом.
— Есть другое объяснение всему тому, что дает нам свидетельское показание. Оно рисует нам женщину, которой очень тяжело живется. Она уборщица. У нее двое детей, нуждающихся в ее поддержке, а зарабатывает она для этого не так много.
Она женщина честолюбивая. Она не согласна оставаться на том уровне, где находится, и это похвально. Во-первых, она пробует улучшить свое положение путем, который заслуживает только одобрения. Она посещает колледж. Но занятия требуют много времени. Впереди еще два года, и еще будет удачей, если она со своим дипломом сумеет получить хорошую работу, когда множество нынешних выпускников остаются безработными. И существует еще один неприятный момент, связанный с колледжем. Обучение там стоит дорого. Очень дорого. Она все глубже и глубже залезает в долги, чтобы заплатить за свою учебу. Что ей удалось сделать до сих пор для себя и своих детей? Ничего, кроме того, что она еще больше осложнила свою жизнь.
Между тем на работе она каждый день видит людей, чья жизнь выглядит гораздо привлекательней. Мужчины в офисах носят дорогие костюмы, галстуки, ездят в красивых автомобилях, они зарабатывают во много раз больше, чем ей приходилось хотя бы видеть. Они должны были казаться ей богачами.
И один из них неожиданно оказывается не только богатым он еще и принадлежит к известной фамилии. Политически известной фамилии. К семье, которая не может позволить себе участие в скандале. Это семья Дэвида Блэквелла.
Менди в то утро была на работе. Она засвидетельствовала это. Случайно она услышала, как кто-то сказал, что Дэвид в этот день допоздна задержится в офисе. И план начал оформляться. Может быть, такой план у нее уже был, но теперь он стал обретать некую определенность. Она покидает работу, чтобы пойти в колледж, но она никак не может выбросить задуманного из головы. Она не может сосредоточиться на экзамене, который в тот день сдает, и потому получает самую плохую из отметок, какие у нее когда-нибудь были. Может быть, она заручается чьей-то поддержкой. Может быть, все это уже давно было продумано и лишь теперь возникла такая возможность.
Возвратившись на работу, она дожидается, пока Дэвид останется один во всем офисе, входит к нему в кабинет и, ни слова ни говоря, начинает рвать на себе одежду.
И эта версия, леди и джентльмены, находит свое подтверждение в свидетельских показаниях.
Я подумал, что это была заключительная фраза, однако у Генри имелся еще один довод.
— Заигрывание, — сказал он. — Есть еще вопрос, касающийся заигрывания. Так вот там его не было вовсе. Они оба засвидетельствовали это. Они яростно это отрицали, и я им верю. Между ними никогда не было никаких двусмысленных взглядов. В позах или походке миссис Джексон не было ничего, что внушило бы Дэвиду Блэквеллу мысль об ухаживании, совершенно ничего, что намекало бы на ее сексуальный интерес к Дэвиду. И он, в свою очередь, не сделал ничего, близкого к намекам того же рода.
Генри расхаживал по судейской площадке, пока не остановился позади Дэвида. Присяжные не могли не посмотреть на него, моего двадцатитрехлетнего сына, сидевшего на самом видном месте в зале. Я не видел лица Дэвида, но я представлял себе его. Не по годам строгое и серьезное, оно все-таки выглядело еще совсем мальчишеским.
— Миссис Джексон заявила, что он вел себя так, будто был пьян, но все без исключения остальные свидетели сказали, что на это не было и намека. Он не прибег к спиртному, чтобы придать себе ложной храбрости.
Итак, в тот вечер, без всякого поощрения со стороны уборщицы, он предпринял физическую атаку на нее. Это не было неудачной попыткой соблазнить женщину, если вы верите рассказанной ею истории. Это было преднамеренным изнасилованием. Это было не флиртом, который зашел слишком далеко, а полномасштабным физическим нападением. Вы видели миссис Джексон. Она женщина решительная, не из тех, с кем можно пошутить. А теперь вы видите Дэвида Блэквелла. И вы верите во все это? Вы можете представить себе картину, нарисованную миссис Джексон? Без всяких даже туманных намеков он внезапно ее насилует?
Генри потряс головой.
— Нет, нет и нет! Взгляните на свидетельские показания, взгляните на участников — и у вас должны появиться вполне резонные сомнения в справедливости выдвинутого обвинения. Забудем о том, чему мы поверили, поговорим о сомнениях. Можете вы без колебаний поверить ее истории, если не существует ни одного свидетельства, которое подкрепляло бы сказанное ею? Вообще ни одного! На основании чего вы могли бы это сделать? Ведь и инструкции, данные судьей, гласят о том, что, если в вас закралось подобное сомнение, вы должны вынести вердикт о невиновности.
Мне был знаком этот момент. Генри не мог вынести мысли о том, что позволит им уйти. Как и Дэвид, он думал, что есть еще один аргумент, который он мог бы привести и который гарантировал бы оправдательный вердикт. Генри долго стоял позади своего подзащитного, пристально глядя на присяжных. Однако теперь ему ничего не оставалось, как поблагодарить их и сесть на свое место.
В течение затянувшейся паузы ни один человек в зале не шелохнулся. Кое-кто из присяжных подумали, что все закончилось, и облегченно заерзали в своих креслах. Нора сидела, устремив взгляд на открытую перед нею страницу. Почувствовав, что присяжные теряют внимание, она подняла голову. Все насторожились.
Нора подвинула свой единственный листок с заметками на край стола, где он был виден ей, когда она находилась перед присяжными, и медленно поднялась с кресла. Казалось, она колеблется, словно не уверена в себе. Я насторожился.
Первым, на кого она посмотрела, был Генри.
— Я поздравляю адвоката обвиняемого, — сказала она, — с новизной избранного им способа зашиты.
— Протест, ваша честь. Выпад против подзащитного через его адвоката.
— Отклоняется.
— Он обязан был это сказать, — продолжала Нора так, будто ее и не прерывали. — И то, что он нашел для этого... — Она глубоко вздохнула. — Да. Склеив вместе клочки и обрывки свидетельских показаний, он построил версию, которая оправдывает обвиняемого. И эта версия почти работает. Почти!
Нора ошеломленно встряхнула головой.
— Использовать случай с плохой отметкой за экзамен против Менди Джексон?! Это было для нее простым невезением — разве не так? — получить самую плохую отметку именно в тот день, вечером которого ее должны были зверски изнасиловать. Да, это был далеко не удачный день для Менди — кто может не согласиться с этим? Может быть, в тот день в университетской аудитории у нее возникло предчувствие чего-то нехорошего, что должно случиться с нею, когда она вечером вернется на работу. Ведь все мы иногда чувствуем это — не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Есть другое объяснение всему тому, что дает нам свидетельское показание. Оно рисует нам женщину, которой очень тяжело живется. Она уборщица. У нее двое детей, нуждающихся в ее поддержке, а зарабатывает она для этого не так много.
Она женщина честолюбивая. Она не согласна оставаться на том уровне, где находится, и это похвально. Во-первых, она пробует улучшить свое положение путем, который заслуживает только одобрения. Она посещает колледж. Но занятия требуют много времени. Впереди еще два года, и еще будет удачей, если она со своим дипломом сумеет получить хорошую работу, когда множество нынешних выпускников остаются безработными. И существует еще один неприятный момент, связанный с колледжем. Обучение там стоит дорого. Очень дорого. Она все глубже и глубже залезает в долги, чтобы заплатить за свою учебу. Что ей удалось сделать до сих пор для себя и своих детей? Ничего, кроме того, что она еще больше осложнила свою жизнь.
Между тем на работе она каждый день видит людей, чья жизнь выглядит гораздо привлекательней. Мужчины в офисах носят дорогие костюмы, галстуки, ездят в красивых автомобилях, они зарабатывают во много раз больше, чем ей приходилось хотя бы видеть. Они должны были казаться ей богачами.
И один из них неожиданно оказывается не только богатым он еще и принадлежит к известной фамилии. Политически известной фамилии. К семье, которая не может позволить себе участие в скандале. Это семья Дэвида Блэквелла.
Менди в то утро была на работе. Она засвидетельствовала это. Случайно она услышала, как кто-то сказал, что Дэвид в этот день допоздна задержится в офисе. И план начал оформляться. Может быть, такой план у нее уже был, но теперь он стал обретать некую определенность. Она покидает работу, чтобы пойти в колледж, но она никак не может выбросить задуманного из головы. Она не может сосредоточиться на экзамене, который в тот день сдает, и потому получает самую плохую из отметок, какие у нее когда-нибудь были. Может быть, она заручается чьей-то поддержкой. Может быть, все это уже давно было продумано и лишь теперь возникла такая возможность.
Возвратившись на работу, она дожидается, пока Дэвид останется один во всем офисе, входит к нему в кабинет и, ни слова ни говоря, начинает рвать на себе одежду.
И эта версия, леди и джентльмены, находит свое подтверждение в свидетельских показаниях.
Я подумал, что это была заключительная фраза, однако у Генри имелся еще один довод.
— Заигрывание, — сказал он. — Есть еще вопрос, касающийся заигрывания. Так вот там его не было вовсе. Они оба засвидетельствовали это. Они яростно это отрицали, и я им верю. Между ними никогда не было никаких двусмысленных взглядов. В позах или походке миссис Джексон не было ничего, что внушило бы Дэвиду Блэквеллу мысль об ухаживании, совершенно ничего, что намекало бы на ее сексуальный интерес к Дэвиду. И он, в свою очередь, не сделал ничего, близкого к намекам того же рода.
Генри расхаживал по судейской площадке, пока не остановился позади Дэвида. Присяжные не могли не посмотреть на него, моего двадцатитрехлетнего сына, сидевшего на самом видном месте в зале. Я не видел лица Дэвида, но я представлял себе его. Не по годам строгое и серьезное, оно все-таки выглядело еще совсем мальчишеским.
— Миссис Джексон заявила, что он вел себя так, будто был пьян, но все без исключения остальные свидетели сказали, что на это не было и намека. Он не прибег к спиртному, чтобы придать себе ложной храбрости.
Итак, в тот вечер, без всякого поощрения со стороны уборщицы, он предпринял физическую атаку на нее. Это не было неудачной попыткой соблазнить женщину, если вы верите рассказанной ею истории. Это было преднамеренным изнасилованием. Это было не флиртом, который зашел слишком далеко, а полномасштабным физическим нападением. Вы видели миссис Джексон. Она женщина решительная, не из тех, с кем можно пошутить. А теперь вы видите Дэвида Блэквелла. И вы верите во все это? Вы можете представить себе картину, нарисованную миссис Джексон? Без всяких даже туманных намеков он внезапно ее насилует?
Генри потряс головой.
— Нет, нет и нет! Взгляните на свидетельские показания, взгляните на участников — и у вас должны появиться вполне резонные сомнения в справедливости выдвинутого обвинения. Забудем о том, чему мы поверили, поговорим о сомнениях. Можете вы без колебаний поверить ее истории, если не существует ни одного свидетельства, которое подкрепляло бы сказанное ею? Вообще ни одного! На основании чего вы могли бы это сделать? Ведь и инструкции, данные судьей, гласят о том, что, если в вас закралось подобное сомнение, вы должны вынести вердикт о невиновности.
Мне был знаком этот момент. Генри не мог вынести мысли о том, что позволит им уйти. Как и Дэвид, он думал, что есть еще один аргумент, который он мог бы привести и который гарантировал бы оправдательный вердикт. Генри долго стоял позади своего подзащитного, пристально глядя на присяжных. Однако теперь ему ничего не оставалось, как поблагодарить их и сесть на свое место.
В течение затянувшейся паузы ни один человек в зале не шелохнулся. Кое-кто из присяжных подумали, что все закончилось, и облегченно заерзали в своих креслах. Нора сидела, устремив взгляд на открытую перед нею страницу. Почувствовав, что присяжные теряют внимание, она подняла голову. Все насторожились.
Нора подвинула свой единственный листок с заметками на край стола, где он был виден ей, когда она находилась перед присяжными, и медленно поднялась с кресла. Казалось, она колеблется, словно не уверена в себе. Я насторожился.
Первым, на кого она посмотрела, был Генри.
— Я поздравляю адвоката обвиняемого, — сказала она, — с новизной избранного им способа зашиты.
— Протест, ваша честь. Выпад против подзащитного через его адвоката.
— Отклоняется.
— Он обязан был это сказать, — продолжала Нора так, будто ее и не прерывали. — И то, что он нашел для этого... — Она глубоко вздохнула. — Да. Склеив вместе клочки и обрывки свидетельских показаний, он построил версию, которая оправдывает обвиняемого. И эта версия почти работает. Почти!
Нора ошеломленно встряхнула головой.
— Использовать случай с плохой отметкой за экзамен против Менди Джексон?! Это было для нее простым невезением — разве не так? — получить самую плохую отметку именно в тот день, вечером которого ее должны были зверски изнасиловать. Да, это был далеко не удачный день для Менди — кто может не согласиться с этим? Может быть, в тот день в университетской аудитории у нее возникло предчувствие чего-то нехорошего, что должно случиться с нею, когда она вечером вернется на работу. Ведь все мы иногда чувствуем это — не так ли?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104