Долги? И покойный муж, который занимался наркотиками. Это был очень короткий хвостик, и как это могло бы помочь защитить Дэвида от обвинения в изнасиловании, я не знал.
— Какие правонарушения числятся за нею? — спросил Генри.
— Однажды она на пять дней просрочила свое водительское удостоверение. При этом в список особо опасных преступников штата она, естественно, умудрилась не попасть. Все остальное — просто чепуха! В тюрьме она побывала всего лишь несколько раз, когда дважды или трижды вносила залог за своего мужа. Только два или три первых раза. Впоследствии она просто оставляла его сидеть дальше.
— А он туда за что попадал?
— Пьянство в общественных местах, неуплата штрафов за превышение скорости. И всякая того же сорта гадость. Однажды его арестовали по подозрению в хранении наркотиков, но обыск квартиры ничего не дал.
Мне не нравились манеры этого сыщика, но если он не жульничал, то был совсем неплох. Эта мелочь насчет просроченного на пять дней удостоверения не могла быть записана в обычном полицейском протоколе. Ему, по-видимому, пришлось покопаться, чтобы найти это. Значит, он раскопал все до последней мелочи, и то, чего добился, можно было считать подлинным фактом.
— Мне, пожалуй, стоит потом вернуться сюда, — поприсутствовать на процессе, — все с той же ухмылкой сказал он. — Уж очень хочется поглядеть, как вы будете обвинять ее во всей этой ерунде.
— Насколько я могу заключить, вы достаточно грамотны, чтобы записать все это. Почему бы вам попросту не подать письменный отчет и не воздержаться от оставшейся части ваших устных комментариев? Мы сами сумеем интерпретировать полученные факты.
Генри сказал:
— Спасибо, Деймиан. Ты захватил счет? Оставь его у Айлин, хорошо?
Когда следователь ушел, я спросил у Генри:
— Где ты нашел этого парня?
— В Хьюстоне.
Я в удивлении поднял брови.
— Мы теперь большой город, Генри, и у нас есть собственные сыщики.
Генри встал, чтобы вернуться на свое место за столом. Деймиан докладывал о проделанной работе с диванчика, на котором сидел удобно развалившись, а мы с Генри пододвинули кресла ближе к нему.
— Возможно, Линда права, — сказал Генри. — Может быть, это дело имеет политическую подоплеку. Если это так, то я не знаю здесь никого, кому можно доверять. Это город политиков. Все здесь так или иначе связаны друг с другом. Мне хотелось иметь следователя со стороны.
— Ладно, я по крайней мере знаю одного, кому доверять можно. Позволь мне снять копию с этого рапорта. Мне хочется самому все проверить.
Деймиан оставил два экземпляра своего отчета. Когда Генри передал мне один из них, я спросил:
— Как скоро ты собираешься снова встретиться с Дэвидом?
— Я встречаюсь с ним сегодня днем.
Я молча смотрел на него, пока секундная стрелка часов не пробежала несколько делений.
— Без меня?
Генри пожал плечами, но слишком легко, чтобы это могло показаться случайным.
— Тебе вовсе не за чем быть здесь. Это касается фактов, а не общей стратегии. Сопутствующие обстоятельства, которые тебе уже известны. Кому из свидетелей мы должны позвонить по поводу его репутации и все такое прочее.
Я кивнул и поднял бумаги, держа их в руке.
— Сюда включен отчет медицинского эксперта?
— Да.
— Хорошо, это может нам помочь, — сказал я, поскольку этот отчет уже видел. — Тут нет никакого медицинского доказательства в подтверждение ее истории.
— Это должно помочь, — согласился Генри. — Но ты понимаешь, что Нора легко расправится с этим. В половине случаев по фактам изнасилования медицинских доказательств не оказывается. Было бы замечательно, если бы у нас вдобавок имелся мотив, по которому пострадавшая могла солгать.
Я снова указал на отчет следователя, которого у нас до сих пор не было.
Генри сказал:
— Это не оправдало моих ожиданий, должен тебе признаться. Эта женщина не из тех истиц, которую я выбрал бы, имей я такую возможность.
— То, что она никогда раньше не привлекалась к ответственности, вовсе не означает, что она теперь не могла что-то совершить. Здесь есть некий потенциальный мотив. Тяжелая жизнь, большие долги. У нее могли быть честолюбивые планы насчет детей. А это требует денег.
Неожиданно Генри устало посмотрел на меня и коротко невесело улыбнулся.
— Ты хочешь сказать, что поверил моей дурацкой идее насчет возможности шантажа?
Я не стал отвечать на его улыбку.
— Если я не буду в это верить, Генри, то что же тогда у меня останется?
* * *
Прошла неделя или немногим больше, когда Пэтти спросила:
— Скажите, босс, я хорошая секретарша? Вы довольны мной?
— Ты лучшая из всех, что здесь имеются, почему я и терплю тебя. Какую еще ужасную вещь ты хочешь от меня потребовать?
— Перезвоните Гасу Холлингзуэрту. Он звонил вам раз пятнадцать и уже начал на меня покрикивать. Он заявил, что будет отравлять мне жизнь до тех пор, пока не получит вашего звонка.
— Поэтому ты, в свою очередь, решила отравить жизнь мне?
— Лично я никуда не баллотировалась. Почему я должна его терпеть?
— Я позвоню ему.
— Спасибо, — сказала Пэтти и с шутливо-высокомерной гримасой вышла.
Я издал театральный вздох, который совершенно зря пропал в моем пустом кабинете. Гас Холлингзуэрт был политическим советником, одним из членов той самой партии, от имени которой он первым обратился ко мне с предложением баллотироваться на должность окружного прокурора. Я снова вздохнул, выбрал одну бумажку из дюжины розовых бумажных полосок, которые Пэтти высыпала на мой стол, и набрал номер.
Он, конечно же, заставил меня подождать. Я должен был быть наказан.
— Привет, Гас. Все хорошо, да, — сам понимаешь, в таких обстоятельствах... Спасибо. Я ценю это. У него все нормально, он держится. Хорошо, Гас, не знаю, что я могу здесь сделать. С тех пор, как арестовали Дэвида, было лишь множество... — Я сидел и слушал. Молчание мое было недружелюбным, но он не мог этого чувствовать. Он думал, что мы теперь на его беговой дорожке.
— Я понимаю, как тяжело тебе придется, — говорил он, будто и впрямь был способен понимать человеческие чувства и хоть раз думал о чем-нибудь, кроме политики, — но ты должен оставаться в стороне от всего этого. Искушение вмешаться в дело у тебя, вероятно, будет весьма велико, но это не принесет твоему сыну никакой пользы и может уничтожить тебя. Если вместо этого все увидят, что ты держишься абсолютно безупречно, демонстрируя свое доверие правовой системе, — вот это действительно может тебе помочь. Мне нелегко говорить это, но...
Я старался решить, прервать ли мне разговор сразу или просто положить трубку на стол, но в конце концов заставил себя перебить собеседника:
— Послушай, Гас, неужели ты всерьез думаешь, что я так переживаю о том, чтобы удержаться на этом посту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— Какие правонарушения числятся за нею? — спросил Генри.
— Однажды она на пять дней просрочила свое водительское удостоверение. При этом в список особо опасных преступников штата она, естественно, умудрилась не попасть. Все остальное — просто чепуха! В тюрьме она побывала всего лишь несколько раз, когда дважды или трижды вносила залог за своего мужа. Только два или три первых раза. Впоследствии она просто оставляла его сидеть дальше.
— А он туда за что попадал?
— Пьянство в общественных местах, неуплата штрафов за превышение скорости. И всякая того же сорта гадость. Однажды его арестовали по подозрению в хранении наркотиков, но обыск квартиры ничего не дал.
Мне не нравились манеры этого сыщика, но если он не жульничал, то был совсем неплох. Эта мелочь насчет просроченного на пять дней удостоверения не могла быть записана в обычном полицейском протоколе. Ему, по-видимому, пришлось покопаться, чтобы найти это. Значит, он раскопал все до последней мелочи, и то, чего добился, можно было считать подлинным фактом.
— Мне, пожалуй, стоит потом вернуться сюда, — поприсутствовать на процессе, — все с той же ухмылкой сказал он. — Уж очень хочется поглядеть, как вы будете обвинять ее во всей этой ерунде.
— Насколько я могу заключить, вы достаточно грамотны, чтобы записать все это. Почему бы вам попросту не подать письменный отчет и не воздержаться от оставшейся части ваших устных комментариев? Мы сами сумеем интерпретировать полученные факты.
Генри сказал:
— Спасибо, Деймиан. Ты захватил счет? Оставь его у Айлин, хорошо?
Когда следователь ушел, я спросил у Генри:
— Где ты нашел этого парня?
— В Хьюстоне.
Я в удивлении поднял брови.
— Мы теперь большой город, Генри, и у нас есть собственные сыщики.
Генри встал, чтобы вернуться на свое место за столом. Деймиан докладывал о проделанной работе с диванчика, на котором сидел удобно развалившись, а мы с Генри пододвинули кресла ближе к нему.
— Возможно, Линда права, — сказал Генри. — Может быть, это дело имеет политическую подоплеку. Если это так, то я не знаю здесь никого, кому можно доверять. Это город политиков. Все здесь так или иначе связаны друг с другом. Мне хотелось иметь следователя со стороны.
— Ладно, я по крайней мере знаю одного, кому доверять можно. Позволь мне снять копию с этого рапорта. Мне хочется самому все проверить.
Деймиан оставил два экземпляра своего отчета. Когда Генри передал мне один из них, я спросил:
— Как скоро ты собираешься снова встретиться с Дэвидом?
— Я встречаюсь с ним сегодня днем.
Я молча смотрел на него, пока секундная стрелка часов не пробежала несколько делений.
— Без меня?
Генри пожал плечами, но слишком легко, чтобы это могло показаться случайным.
— Тебе вовсе не за чем быть здесь. Это касается фактов, а не общей стратегии. Сопутствующие обстоятельства, которые тебе уже известны. Кому из свидетелей мы должны позвонить по поводу его репутации и все такое прочее.
Я кивнул и поднял бумаги, держа их в руке.
— Сюда включен отчет медицинского эксперта?
— Да.
— Хорошо, это может нам помочь, — сказал я, поскольку этот отчет уже видел. — Тут нет никакого медицинского доказательства в подтверждение ее истории.
— Это должно помочь, — согласился Генри. — Но ты понимаешь, что Нора легко расправится с этим. В половине случаев по фактам изнасилования медицинских доказательств не оказывается. Было бы замечательно, если бы у нас вдобавок имелся мотив, по которому пострадавшая могла солгать.
Я снова указал на отчет следователя, которого у нас до сих пор не было.
Генри сказал:
— Это не оправдало моих ожиданий, должен тебе признаться. Эта женщина не из тех истиц, которую я выбрал бы, имей я такую возможность.
— То, что она никогда раньше не привлекалась к ответственности, вовсе не означает, что она теперь не могла что-то совершить. Здесь есть некий потенциальный мотив. Тяжелая жизнь, большие долги. У нее могли быть честолюбивые планы насчет детей. А это требует денег.
Неожиданно Генри устало посмотрел на меня и коротко невесело улыбнулся.
— Ты хочешь сказать, что поверил моей дурацкой идее насчет возможности шантажа?
Я не стал отвечать на его улыбку.
— Если я не буду в это верить, Генри, то что же тогда у меня останется?
* * *
Прошла неделя или немногим больше, когда Пэтти спросила:
— Скажите, босс, я хорошая секретарша? Вы довольны мной?
— Ты лучшая из всех, что здесь имеются, почему я и терплю тебя. Какую еще ужасную вещь ты хочешь от меня потребовать?
— Перезвоните Гасу Холлингзуэрту. Он звонил вам раз пятнадцать и уже начал на меня покрикивать. Он заявил, что будет отравлять мне жизнь до тех пор, пока не получит вашего звонка.
— Поэтому ты, в свою очередь, решила отравить жизнь мне?
— Лично я никуда не баллотировалась. Почему я должна его терпеть?
— Я позвоню ему.
— Спасибо, — сказала Пэтти и с шутливо-высокомерной гримасой вышла.
Я издал театральный вздох, который совершенно зря пропал в моем пустом кабинете. Гас Холлингзуэрт был политическим советником, одним из членов той самой партии, от имени которой он первым обратился ко мне с предложением баллотироваться на должность окружного прокурора. Я снова вздохнул, выбрал одну бумажку из дюжины розовых бумажных полосок, которые Пэтти высыпала на мой стол, и набрал номер.
Он, конечно же, заставил меня подождать. Я должен был быть наказан.
— Привет, Гас. Все хорошо, да, — сам понимаешь, в таких обстоятельствах... Спасибо. Я ценю это. У него все нормально, он держится. Хорошо, Гас, не знаю, что я могу здесь сделать. С тех пор, как арестовали Дэвида, было лишь множество... — Я сидел и слушал. Молчание мое было недружелюбным, но он не мог этого чувствовать. Он думал, что мы теперь на его беговой дорожке.
— Я понимаю, как тяжело тебе придется, — говорил он, будто и впрямь был способен понимать человеческие чувства и хоть раз думал о чем-нибудь, кроме политики, — но ты должен оставаться в стороне от всего этого. Искушение вмешаться в дело у тебя, вероятно, будет весьма велико, но это не принесет твоему сыну никакой пользы и может уничтожить тебя. Если вместо этого все увидят, что ты держишься абсолютно безупречно, демонстрируя свое доверие правовой системе, — вот это действительно может тебе помочь. Мне нелегко говорить это, но...
Я старался решить, прервать ли мне разговор сразу или просто положить трубку на стол, но в конце концов заставил себя перебить собеседника:
— Послушай, Гас, неужели ты всерьез думаешь, что я так переживаю о том, чтобы удержаться на этом посту?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104