— Нет, ты этого не сделаешь. Ты не сможешь меня удержать.
— Неужели? Я не смогу? Вспомни, когда в последний раз кому-нибудь удалось запугать меня настолько, чтобы я не сделала того, что хотела?
Какое-то мгновение я пытался придумать, как задержать ее, но мои мысли, сосредоточенные на одном, не желали менять направление. С дьявольским упорством мой мозг продолжал размышлять над задуманным.
— Переодевайся опять в свой костюм, — сказала Линда.
Я вопросительно посмотрел на нее. Она раздраженно продолжила:
— Перелезать через забор в этих твоих теннисных туфлях и с лицом, вымазанным черной краской, не имеет смысла. Если ты хочешь добраться до Малиша, ты должен выглядеть официально. Давай, Марк, используй лучшее оружие, которое у тебя есть.
Предложенный ею способ был столь же разумен, как и мой, может быть, даже разумнее. Я не знал, я просто не мог думать. Поэтому я сделал так, как велела Линда. Я вынул пистолет из его импровизированной кобуры, положил рядом с ним на стол свою куртку и сбросил теннисные туфли. Линда дождалась, пока я в своем переодевании зашел уже достаточно далеко, потом удалилась. Спустя три минуты, она снова вернулась, уже сама переодевшись в брюки и туфли на низком каблуке.
— Сможешь ли ты бегать во всем этом? — критически спросил я.
— Не поддерживай я форму, ты давно уже оставил бы меня.
В голосе ее прозвучала знакомая мне горячность.
— Ну хорошо. Пошли?
— Подожди. Отдай мне пистолет.
Оружие лежало теперь во внутреннем кармане моего пиджака. Я крепче прижал пистолет к своему боку. Линда нетерпеливо махнула рукой.
— Положим его в мою сумочку. Они обыщут тебя. Женщину они, возможно, обыскивать не станут. Я буду держаться поближе к тебе.
— Я все еще не уверен, что войду прямо с парадного. Говоря это, я передал пистолет Линде. Она положила его в свою сумку.
— Это единственный разумный путь, — сказала она. — Если тебя обнаружат крадущимся по двору и заглядывающим в окна — а так обязательно и случится: там имеются не только охранники, но и собаки, — тебе не удастся пройти и через три комнаты Клайда Малиша. Они наверняка застрелят тебя на том самом месте, где найдут. Но если ты постучишься в его парадную дверь, имея рядом меня, во вполне официальном виде, ты, возможно, и сумеешь свидеться с Малишем. По крайней мере ты будешь жив до тех пор, пока они не выяснят, кто еще знает о твоем визите.
— Ты говоришь так, как будто давно уже все обдумала.
— Полагаю, обдумала это лучше тебя, — единственное, что ответила мне Линда.
На улице было ветрено. Середина сентября в Сан-Антонио, солнце зашло пару часов назад, температура опустилась ниже девяноста градусов. Наши лица обдувал знойный ветер. Луны на небе не было. Малиш жил за городом, там, где уличные фонари уже не светили. Когда мы оставили их позади, ночь по сторонам от наших фар казалась на редкость темной. Линда вела автомобиль, склонившись над рулем так, что огни приборной панели делали тени на ее лице глубже и рельефней. Она походила на какую-нибудь обитательницу Америки доколумбовых времен.
— Что мы сделаем, когда доберемся туда? — спросил я, перехватив у нее тот же самый вопрос.
Линда уклончиво ответила:
— В этом по-прежнему нет смысла. Что касается дела Дэвида...
— Если ты встанешь на место Малиша, то смысл разглядишь. Когда зайдешь так далеко, то, естественно, считаешь, что все тебя до смерти боятся.
— Что касается дела Дэвида, — настойчиво повторила Линда, — оно по крайней мере отличается некоторой тонкостью. Для этого потребовалось...
— А когда все сорвалось, он решил действовать обычным способом.
— Но это вовсе не было провалом. Разве могло получиться еще лучше?
— Это сорвалось, потому что не разрешило окончательно проблем, — сказал я. — Он знал, что я буду продолжать его преследовать.
— Вот именно. Он же знал, что ты не отстанешь от него, пока Дэвид находится в тюрьме.
Я представил себе того человека в доме площадью пять тысяч квадратных футов. Сколько у него может быть людей? Я ожидал, что их там целая армия, хотя, возможно, и нет. Малиш был не на войне, или это была война совсем другого рода. Линда оказалась права: с нею мне будет легче добраться до Малиша. Хотя потом ее присутствие могло бы создать для меня некоторые сложности.
— Подожди минутку, — сказал я ей, когда мы были уже рядом с домом, однако Линда подъехала прямо к сторожке.
Дорогу нам преградили кованые металлические ворота. Сам дом был едва различим за деревьями. К нам вышел частный охранник в униформе. Я узнал знаки отличия этой организации. Сторож выглядел совсем не так, как я ожидал.
— Окружной прокурор желает встретиться с мистером Малишем, — сказала ему Линда.
Казалось, охранника это немного успокоило. Он вернулся в сторожку, и через минуту ворота открылись без его вторичного появления. Линда провела машину сквозь аллею величественных деревьев. Я подумал о том, можно ли вышибить ворота изнутри. Я вовсе не думал о бегстве. Эта беспокойная мысль возникла как-то сама по себе.
У входной двери нас встретил человек, по внешнему виду которого нельзя было сказать, вооружен он или нет. Это был мексиканец в черных брюках и просторной гаубериновой рубашке. Несмотря на то, что выглядел он не совсем по-разбойничьи, нос парня свидетельствовал, что его обладатель побывал в нескольких боксерских поединках или футбольных матчах, а весь его вид только подтверждал это впечатление. Я внимательно пригляделся к его глазам. Линда что-то сказала парню по-испански, как я понял, вроде: «Мы уже здесь», — но два-три слова, которыми обмениваются природные испаноязычные собеседники, часто, мне кажется, содержат скрытый смысл, которого я не способен уловить.
— Мы прибыли для встречи с Клайдом Малишем, — сказал я, чтобы перевести беседу на английский.
Мексиканец кивнул.
— Я должен обыскать вас, — сказал он.
— Ты знаешь, кто я?
— Я знаю, у кого работаю, — ответил он и начал охлопывать меня сверху донизу.
Я развел руки в стороны, чтобы облегчить ему задачу.
Линда оказалась права. Он не стал обыскивать ее сумочку. Он ее попросту отобрал.
— Когда вы будете уходить... — сказал он и положил сумочку на верхнюю полку шкафа. Дверца шкафа захлопнулась. Линда бросила на меня взгляд.
Клайда Малиша мы нашли в кабинете. Молодой парень ввел нас туда и сразу же вышел. Для кабинета это была большая комната, — письменный стол, диван и два кресла с подголовниками свободно умещались в ней, не создавая ощущения тесноты. Это был скорее кабинет спортсмена, чем ученого. Лишь на одной стене висела книжная полка. На остальных были развешены чучела фазана, двух уток и голова оленя. Тела птиц замерли в полете. Олень казался погруженным в раздумье: свои рога он нес легко, будто шляпку.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104