Но сейчас ты имеешь дело с человеком, который всегда видел за три квартала. И он сделает все, что захочет. Все.
— В таком случае, мне, возможно, и вовсе не стоит загадывать на будущее. Может быть, он попадется на свою собственную удочку.
Линда с отвращением выдохнула. Она выглядела донельзя встревоженной, и я представлял себе, как выгляжу сам, развалясь на диване. Линда была на моей стороне. Может быть, она даже любила меня, но она не доверяла мне. И мне сложно было объяснить ей свои чувства. Я и сам не мог в них разобраться, пока не вернулся из судебного зала в свой кабинет. Я был почти счастлив. Меня переполняло чувство свободы и непренужденности. Я освободился от груза сомнений в невиновности Дэвида. Все остальное было неважно. Клайд Малиш может что-то предпринять? Но у меня было больше возможностей, чем у него.
* * *
В полдень того же дня я снова был в зале суда, чтобы посмотреть, как приводят к присяге заседателей. Это все, что мне требовалось узнать, но я остался и дальше. Обвинение вызвало своего первого свидетеля, полицейского, который первым оказался на месте преступления — ограбления дома в северной части города. Его свидетельские показания едва не усыпили меня: разбитое оконное стекло, отсутствие следов крови и отпечатков пальцев, перечень похищенных вещей, — но присяжные, похоже, слушали с интересом. Любопытно, подумал я, многих ли из них когда-нибудь грабили? Теперь уже невозможно подобрать присяжных так, чтобы хоть один из них в прошлом сам не оказывался жертвой преступления.
Это был конец судебного дня. Судья Маррокуин не отличается энтузиазмом в работе и обычно занимает сторону обвинения. Он знал, что обвинители предпочтут изложить суть дела в один день, чтобы присяжные не забыли за ночь детали.
Снова Клайд Малиш, казалось, игнорировал мое присутствие, но судебные адвокаты знали, что я здесь, а мои подчиненные — в особенности. Вряд ли им доставляло удовольствие иметь за спиной окружного прокурора. Хотя Фрэнку Мендиоле это, должно быть, нравилось — такой уж ненормальный он был. Я уверен, что он опрашивал свидетеля-полицейского так долго именно потому, что знал: босс наблюдает за его работой.
Он изобразил удивление, увидев меня, но, тем не менее, громко произнес мое имя и поздоровался за руку. Мерилин Эббетс, его сообвинитель, похоже, испытывала к нему чувство омерзения. Мы подождали, пока команда «нехороших» парней прошла мимо нас к выходу, и только после этого я спросил:
— Надежное дело?
— Могло бы быть и лучше, — сказал Фрэнк. — Но мы его все равно достанем.
— Пойдемте в мой кабинет, и там вы мне все расскажете.
Они удивились, но, конечно, пошли. Фрэнк начал рассказывать.
Ему всего лишь тридцать, он самый молодой из старших обвинителей. Это честолюбивый мальчишка, но вовсе не такой умный, как ему кажется. До сегодняшнего дня он относился ко мне со снисходительным уважением. Я участвовал в выборной кампании как судебный обвинитель, но Фрэнк знал меня только в качестве защитника. Он, по-видимому, должен был испытывать ко мне чувство благодарности за то, что я дал ему эту работу, возможно, так оно и было, но это его явно тяготило. Он сам был профессиональным обвинителем, но никогда никем иным. Мерилин немного задержалась в коридоре, но была достаточно близко, чтобы все слышать. В моем кабинете она развернула кресло так, чтобы видеть лица нас обоих. Она знала о репутации Фрэнка: о том, что к нему нельзя поворачиваться спиной и оставлять одного в кабинете, если хозяин этого кабинета может сделать что-то хорошее для него и что-то плохое для тебя.
Я снова спросил о том, надежное ли это дело. Фрэнк оказался в сложном положении: ему хотелось подчеркнуть уверенность в себе и в то же время показать, что если он выиграет, то исключительно благодаря своим талантам, а не природе или особенностям дела.
— Я, конечно, участвовал в процессах полегче, — сказал он, — но и этот мы можем вытянуть.
— На чем вы строите доказательства? Насколько я понимаю, сам Клайд Малиш в окно не лазил?
Фрэнк улыбнулся.
— Он был организатором. Владельцем дома является врач, с которым Клайд Малиш однажды вел дела, — что-то вроде инвестиций. Грабители, кроме обычных вещей, забрали некоторые документы, интересовавшие Малиша. И он же скупил все награбленное.
— Наркотики?
— Да, и наркотики. А так большей частью телерадиоаппаратура: стерео, видеомагнитофоны и прочая.
Я обернулся к Мерилин.
— Каким образом тут завязан Малиш?
Она медленно начала объяснять. Мерилин больше Фрэнка тревожила причина моих расспросов. Она не могла понять, что за ответы я хочу от них получить.
— Разумеется, это бумаги, которые были похищены. И свидетельство соучастника, — сказала она.
Я поднял брови.
— Самого грабителя?
— Да.
— Звучит неплохо. Где он?
На самом деле мне это было известно.
— В моем кабинете, — сказал Фрэнк. — Мы подумали, вдруг он понадобится сегодня?
Я одобрительно кивнул.
— Приведите его. Если позволите, мне бы хотелось провести предварительный допрос.
Они переглянулись. Мерилин подошла к двери и попросила Пэтти послать служащего за свидетелем. Минуту мы ждали в молчании. Оба они теперь выглядели смущенными. Наконец Фрэнк откашлялся и спросил:
— Вы все еще намерены сами вести дело?
Я отмахнулся от этой идеи.
— Я не стану встревать сейчас, когда процесс уже начался. Мне просто любопытно, что за дело было бы у меня. Если вы возражаете, я не буду вставать между вами и свидетелем...
— О! Нет-нет, что вы?
— Как я понял, вы его уже основательно подготовили к допросу?
— Конечно, — сказал Фрэнк. — На нем держится все дело.
Но он по-прежнему выглядел смущенным, когда грабитель, волоча ноги, вошел в комнату. Фрэнк посмотрел на него, отнюдь не как на своего успевающего ученика. Свидетеля трудно было назвать располагающим к себе молодым человеком. Если они считали, что этот парень может выйти на свидетельское место, им следовало бы одеть его получше. Грабитель был в каких-то рябых штанах и клетчатой рубашке. Это был очень худой молодой мексиканец с шапкой непокорных волос, глаза его скользили по предметам, не задерживаясь на них.
— Присаживайтесь, — сказал я голосом радушного хозяина.
Фрэнк подвинул ему кресло.
— Как вас зовут?
— Джесси.
— Джесси? Прекрасно. Если ваша фамилия когда-нибудь станет известна, я тоже смогу ее узнать. Мне сказали, что ты самый важный свидетель, Джесси. Ты когда-нибудь раньше свидетельствовал в суде?
Он кивнул, глядя на свои колени.
— Один раз, — пробормотал он.
— Неужели? Значит, ты уже не в первый раз выступаешь с показаниями против кого-то?
— Нет. Я свидетельствовал для себя.
— Для себя? Ты имеешь в виду, что тебя уже за что-нибудь судили?
Фрэнк Мендиола подался вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— В таком случае, мне, возможно, и вовсе не стоит загадывать на будущее. Может быть, он попадется на свою собственную удочку.
Линда с отвращением выдохнула. Она выглядела донельзя встревоженной, и я представлял себе, как выгляжу сам, развалясь на диване. Линда была на моей стороне. Может быть, она даже любила меня, но она не доверяла мне. И мне сложно было объяснить ей свои чувства. Я и сам не мог в них разобраться, пока не вернулся из судебного зала в свой кабинет. Я был почти счастлив. Меня переполняло чувство свободы и непренужденности. Я освободился от груза сомнений в невиновности Дэвида. Все остальное было неважно. Клайд Малиш может что-то предпринять? Но у меня было больше возможностей, чем у него.
* * *
В полдень того же дня я снова был в зале суда, чтобы посмотреть, как приводят к присяге заседателей. Это все, что мне требовалось узнать, но я остался и дальше. Обвинение вызвало своего первого свидетеля, полицейского, который первым оказался на месте преступления — ограбления дома в северной части города. Его свидетельские показания едва не усыпили меня: разбитое оконное стекло, отсутствие следов крови и отпечатков пальцев, перечень похищенных вещей, — но присяжные, похоже, слушали с интересом. Любопытно, подумал я, многих ли из них когда-нибудь грабили? Теперь уже невозможно подобрать присяжных так, чтобы хоть один из них в прошлом сам не оказывался жертвой преступления.
Это был конец судебного дня. Судья Маррокуин не отличается энтузиазмом в работе и обычно занимает сторону обвинения. Он знал, что обвинители предпочтут изложить суть дела в один день, чтобы присяжные не забыли за ночь детали.
Снова Клайд Малиш, казалось, игнорировал мое присутствие, но судебные адвокаты знали, что я здесь, а мои подчиненные — в особенности. Вряд ли им доставляло удовольствие иметь за спиной окружного прокурора. Хотя Фрэнку Мендиоле это, должно быть, нравилось — такой уж ненормальный он был. Я уверен, что он опрашивал свидетеля-полицейского так долго именно потому, что знал: босс наблюдает за его работой.
Он изобразил удивление, увидев меня, но, тем не менее, громко произнес мое имя и поздоровался за руку. Мерилин Эббетс, его сообвинитель, похоже, испытывала к нему чувство омерзения. Мы подождали, пока команда «нехороших» парней прошла мимо нас к выходу, и только после этого я спросил:
— Надежное дело?
— Могло бы быть и лучше, — сказал Фрэнк. — Но мы его все равно достанем.
— Пойдемте в мой кабинет, и там вы мне все расскажете.
Они удивились, но, конечно, пошли. Фрэнк начал рассказывать.
Ему всего лишь тридцать, он самый молодой из старших обвинителей. Это честолюбивый мальчишка, но вовсе не такой умный, как ему кажется. До сегодняшнего дня он относился ко мне со снисходительным уважением. Я участвовал в выборной кампании как судебный обвинитель, но Фрэнк знал меня только в качестве защитника. Он, по-видимому, должен был испытывать ко мне чувство благодарности за то, что я дал ему эту работу, возможно, так оно и было, но это его явно тяготило. Он сам был профессиональным обвинителем, но никогда никем иным. Мерилин немного задержалась в коридоре, но была достаточно близко, чтобы все слышать. В моем кабинете она развернула кресло так, чтобы видеть лица нас обоих. Она знала о репутации Фрэнка: о том, что к нему нельзя поворачиваться спиной и оставлять одного в кабинете, если хозяин этого кабинета может сделать что-то хорошее для него и что-то плохое для тебя.
Я снова спросил о том, надежное ли это дело. Фрэнк оказался в сложном положении: ему хотелось подчеркнуть уверенность в себе и в то же время показать, что если он выиграет, то исключительно благодаря своим талантам, а не природе или особенностям дела.
— Я, конечно, участвовал в процессах полегче, — сказал он, — но и этот мы можем вытянуть.
— На чем вы строите доказательства? Насколько я понимаю, сам Клайд Малиш в окно не лазил?
Фрэнк улыбнулся.
— Он был организатором. Владельцем дома является врач, с которым Клайд Малиш однажды вел дела, — что-то вроде инвестиций. Грабители, кроме обычных вещей, забрали некоторые документы, интересовавшие Малиша. И он же скупил все награбленное.
— Наркотики?
— Да, и наркотики. А так большей частью телерадиоаппаратура: стерео, видеомагнитофоны и прочая.
Я обернулся к Мерилин.
— Каким образом тут завязан Малиш?
Она медленно начала объяснять. Мерилин больше Фрэнка тревожила причина моих расспросов. Она не могла понять, что за ответы я хочу от них получить.
— Разумеется, это бумаги, которые были похищены. И свидетельство соучастника, — сказала она.
Я поднял брови.
— Самого грабителя?
— Да.
— Звучит неплохо. Где он?
На самом деле мне это было известно.
— В моем кабинете, — сказал Фрэнк. — Мы подумали, вдруг он понадобится сегодня?
Я одобрительно кивнул.
— Приведите его. Если позволите, мне бы хотелось провести предварительный допрос.
Они переглянулись. Мерилин подошла к двери и попросила Пэтти послать служащего за свидетелем. Минуту мы ждали в молчании. Оба они теперь выглядели смущенными. Наконец Фрэнк откашлялся и спросил:
— Вы все еще намерены сами вести дело?
Я отмахнулся от этой идеи.
— Я не стану встревать сейчас, когда процесс уже начался. Мне просто любопытно, что за дело было бы у меня. Если вы возражаете, я не буду вставать между вами и свидетелем...
— О! Нет-нет, что вы?
— Как я понял, вы его уже основательно подготовили к допросу?
— Конечно, — сказал Фрэнк. — На нем держится все дело.
Но он по-прежнему выглядел смущенным, когда грабитель, волоча ноги, вошел в комнату. Фрэнк посмотрел на него, отнюдь не как на своего успевающего ученика. Свидетеля трудно было назвать располагающим к себе молодым человеком. Если они считали, что этот парень может выйти на свидетельское место, им следовало бы одеть его получше. Грабитель был в каких-то рябых штанах и клетчатой рубашке. Это был очень худой молодой мексиканец с шапкой непокорных волос, глаза его скользили по предметам, не задерживаясь на них.
— Присаживайтесь, — сказал я голосом радушного хозяина.
Фрэнк подвинул ему кресло.
— Как вас зовут?
— Джесси.
— Джесси? Прекрасно. Если ваша фамилия когда-нибудь станет известна, я тоже смогу ее узнать. Мне сказали, что ты самый важный свидетель, Джесси. Ты когда-нибудь раньше свидетельствовал в суде?
Он кивнул, глядя на свои колени.
— Один раз, — пробормотал он.
— Неужели? Значит, ты уже не в первый раз выступаешь с показаниями против кого-то?
— Нет. Я свидетельствовал для себя.
— Для себя? Ты имеешь в виду, что тебя уже за что-нибудь судили?
Фрэнк Мендиола подался вперед.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104