– полюбопытствовал Билли.
– Не лучше, чем состояние воздуха в Манчестере или Лос-Анджелесе. Очень сильно загрязнен.
Путь, которым они шли, вел в гору, и Финн становилось все труднее поспевать за своими спутниками. Ее ноги вязли в жидкой грязи, а тропинка заметно сузилась. С кустов, растущих по обеим ее сторонам, капала вода, и через несколько минут Финн насквозь промокла. Наконец подъем закончился – они вышли на какой-то хребет. Отсюда Финн увидела светлеющее на востоке небо и глубокую чашу заросшей джунглями долины справа.
– Куда мы идем? – не выдержала она, когда они вдруг резко свернули и двинулись по крутому склону вниз.
– Подальше отсюда, – на ходу бросил профессор. – Если мы заметили ваш костер, то и они могли.
– Они?
– Китайцы либо японцы.
– Так здесь живут китайцы? – спросила окончательно сбитая с толку Финн. – Или японцы?
– И те и другие, – отозвался человек в козлиной шкуре. – Это не важно. Они все при малейшей возможности с удовольствием отрубят вам голову и насадят ее на кол.
– Ничего не понимаю, – простонала Финн.
– Поймете, – успокоил ее Уинчестер. – Поверьте мне, юная леди, вы скоро все поймете.
Теперь они осторожно шли по узкому выступу шириной не более двух ярдов. За ним начинался длинный, почти отвесный спуск в долину. Финн показалось, что на дальнем ее конце под звездами поблескивает вода. Неожиданно Уинчестер остановился, повернулся и вдруг исчез. Финн с Билли в растерянности замерли на узком выступе.
– Куда он делся?
– Я здесь, – ответил ей голос невидимого Уинчестера.
– Где?
Финн тщетно вглядывалась в темноту, но видела только густые, высокие кусты и отвесную стену за ними. Билли тоже тщетно крутил головой.
– Повернитесь налево и сделайте шаг вперед, – проинструктировал их голос.
Финн подчинилась, кусты неожиданно расступились, и она очутилась в высокой, похожей на щель пещере с сухим и ровным полом. Впереди показался огонек, а потом в свете мигающей лампы, сделанной из большой раковины и хлопкового фитиля, она увидела Уинчестера. Судя по запаху, в светильнике горел рыбий жир.
– Сюда, – широко улыбнулся хозяин, развернулся и пошел в глубь пещеры.
Финн последовала за неверным, отражающимся от каменных стен светом. Футов через сто узкий коридор закончился, и они оказались в следующей пещере – на этот раз огромной, как футбольное поле. Потолок спиралью уходил вверх как минимум на пятьдесят футов, и оттуда, точно гигантские органные трубы, свисали сотни сталактитов. В тусклом свете лампы Финн заметила в дальнем конце пещеры что-то похожее на черную, маслянистую ленту.
– Река?
Уинчестер издал странный звук, отдаленно напоминающий смех, – как будто на ржавых петлях открывалась тяжелая дверь.
– Ручей. Мой личный Стикс. Вытекает из пещеры и спускается в долину.
Он подвел Билли и Финн к небольшому возвышению у дальней стены, на самом берегу молчаливого ручья. Тут стоял особенно крепкий запах гниющего мяса, рыбы и давно немытого тела. По-видимому, именно здесь Уинчестер устроил себе дом – очаг на большом плоском камне, окруженный камнями поменьше, вылепленное из глины подобие плиты и целая коллекция инструментов и оружия.
Кое-что Уинчестер явно изготовил сам: трубки для пуска отравленных стрел, сами стрелы с острыми каменными наконечниками, грудой лежащие у стены. Другое оружие выглядело так, словно попало в пещеру прямо из музея: тут был старинный, богато украшенный меч с рукояткой из резной кости и большой железный топор, очевидно выкованный вручную и замечательно острый. Кроме того, у Уинчестера имелось несколько вполне современных геологических молотков, полдюжины ржавых отверток, разводной ключ, а на бамбуковой перекладине висело не меньше пятидесяти грелок самых разных цветов и размеров. В неглубокой естественной нише стояли неуклюже сплетенные из прутьев корзины, деревянный ящик с эмблемой банановой плантации на боку и большой красный пакет стирального порошка «Тайд». Сверху с каменного выступа свисал на кожаном ремне старинный бронзовый бинокль, а над всем этим собранием хозяйственных товаров красовался большой корабельный вымпел: на белом фоне оранжевое солнце со стилизованными лучами.
– Японский военно-морской флаг времен Второй мировой войны, – объяснил хозяин, проследив за взглядом Финн.
Он поставил лампу на полку, взял оттуда небольшую жестянку и подошел к очагу, где уже лежали дрова. Из жестянки Уинчестер достал небольшой черный камешек и какую-то деталь, точно выломанную из рубанка. Он умело ударил кремнем по металлу, вылетевшие искры попали на трут, тот задымился, и через несколько минут в пещере горел небольшой костер. Финн подошла поближе к огню и опустилась на ровный пол, Билли присоединился к ней. Уинчестер хлопотал с чайником, сделанным из большой консервной банки, и с какой-то заваркой из листьев. Только теперь Финн смогла получше рассмотреть его.
Одичавший профессор университета выглядел воистину устрашающе. Это был мужчина лет пятидесяти-шестидесяти, невысокий, но крепкий и, по всей видимости, сильный. Голову его украшало подобие панамы из плохо выделанной кожи дикой свиньи щетиной наружу. Несмотря на жуткий вид, этот головной убор был водонепроницаемым, а его свисающий на спину угол защищал от дождя и шею.
Под шляпой, которую Уинчестер бесцеремонно бросил на пол, когда занялся чайником, оказались длинные и свалявшиеся, наполовину седые космы. Кожа на лице дочерна загорела и как будто выдубилась, а губы были сухими и потрескавшимися.
Ярко-голубые глаза лихорадочно блестели над густой, неопрятной бородой, полностью закрывающей нижнюю часть лица. Одежда представляла собой что-то вроде комбинации килта и туники и состояла из кусков старых нейлоновых парусов, козлиной кожи и потерявшего цвет прорезиненного брезента, держащихся вместе при помощи кожаных шнурков, веточек, просунутых в грубо вырезанные петли, длинного мотка медной проволоки и тяжелого кожаного ремня.
Во всем этом лоскутном наряде ремень был единственной целой вещью, и его любовно отполированная круглая пряжка с тем же рисунком, что и на японском вымпеле, так и сверкала.
Господи, куда же ее занесло на этот раз?
Профессор опустился на корточки перед очагом и уставился на огонь. На лице его застыло странное, отрешенное выражение. Надо сказать, что, несмотря на состояние своего гардероба, Уинчестер выглядел очень неплохо для человека, который уже три года добывал себе пищу при помощи бамбуковых стрел и духовых трубок. По-видимому, он хорошо приспособился к жизни на необитаемом острове, и Финн поспешила выразить ему свое восхищение.
– Я бы на вашем месте снял джинсы, – спокойно отозвался он.
– Что, простите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61
– Не лучше, чем состояние воздуха в Манчестере или Лос-Анджелесе. Очень сильно загрязнен.
Путь, которым они шли, вел в гору, и Финн становилось все труднее поспевать за своими спутниками. Ее ноги вязли в жидкой грязи, а тропинка заметно сузилась. С кустов, растущих по обеим ее сторонам, капала вода, и через несколько минут Финн насквозь промокла. Наконец подъем закончился – они вышли на какой-то хребет. Отсюда Финн увидела светлеющее на востоке небо и глубокую чашу заросшей джунглями долины справа.
– Куда мы идем? – не выдержала она, когда они вдруг резко свернули и двинулись по крутому склону вниз.
– Подальше отсюда, – на ходу бросил профессор. – Если мы заметили ваш костер, то и они могли.
– Они?
– Китайцы либо японцы.
– Так здесь живут китайцы? – спросила окончательно сбитая с толку Финн. – Или японцы?
– И те и другие, – отозвался человек в козлиной шкуре. – Это не важно. Они все при малейшей возможности с удовольствием отрубят вам голову и насадят ее на кол.
– Ничего не понимаю, – простонала Финн.
– Поймете, – успокоил ее Уинчестер. – Поверьте мне, юная леди, вы скоро все поймете.
Теперь они осторожно шли по узкому выступу шириной не более двух ярдов. За ним начинался длинный, почти отвесный спуск в долину. Финн показалось, что на дальнем ее конце под звездами поблескивает вода. Неожиданно Уинчестер остановился, повернулся и вдруг исчез. Финн с Билли в растерянности замерли на узком выступе.
– Куда он делся?
– Я здесь, – ответил ей голос невидимого Уинчестера.
– Где?
Финн тщетно вглядывалась в темноту, но видела только густые, высокие кусты и отвесную стену за ними. Билли тоже тщетно крутил головой.
– Повернитесь налево и сделайте шаг вперед, – проинструктировал их голос.
Финн подчинилась, кусты неожиданно расступились, и она очутилась в высокой, похожей на щель пещере с сухим и ровным полом. Впереди показался огонек, а потом в свете мигающей лампы, сделанной из большой раковины и хлопкового фитиля, она увидела Уинчестера. Судя по запаху, в светильнике горел рыбий жир.
– Сюда, – широко улыбнулся хозяин, развернулся и пошел в глубь пещеры.
Финн последовала за неверным, отражающимся от каменных стен светом. Футов через сто узкий коридор закончился, и они оказались в следующей пещере – на этот раз огромной, как футбольное поле. Потолок спиралью уходил вверх как минимум на пятьдесят футов, и оттуда, точно гигантские органные трубы, свисали сотни сталактитов. В тусклом свете лампы Финн заметила в дальнем конце пещеры что-то похожее на черную, маслянистую ленту.
– Река?
Уинчестер издал странный звук, отдаленно напоминающий смех, – как будто на ржавых петлях открывалась тяжелая дверь.
– Ручей. Мой личный Стикс. Вытекает из пещеры и спускается в долину.
Он подвел Билли и Финн к небольшому возвышению у дальней стены, на самом берегу молчаливого ручья. Тут стоял особенно крепкий запах гниющего мяса, рыбы и давно немытого тела. По-видимому, именно здесь Уинчестер устроил себе дом – очаг на большом плоском камне, окруженный камнями поменьше, вылепленное из глины подобие плиты и целая коллекция инструментов и оружия.
Кое-что Уинчестер явно изготовил сам: трубки для пуска отравленных стрел, сами стрелы с острыми каменными наконечниками, грудой лежащие у стены. Другое оружие выглядело так, словно попало в пещеру прямо из музея: тут был старинный, богато украшенный меч с рукояткой из резной кости и большой железный топор, очевидно выкованный вручную и замечательно острый. Кроме того, у Уинчестера имелось несколько вполне современных геологических молотков, полдюжины ржавых отверток, разводной ключ, а на бамбуковой перекладине висело не меньше пятидесяти грелок самых разных цветов и размеров. В неглубокой естественной нише стояли неуклюже сплетенные из прутьев корзины, деревянный ящик с эмблемой банановой плантации на боку и большой красный пакет стирального порошка «Тайд». Сверху с каменного выступа свисал на кожаном ремне старинный бронзовый бинокль, а над всем этим собранием хозяйственных товаров красовался большой корабельный вымпел: на белом фоне оранжевое солнце со стилизованными лучами.
– Японский военно-морской флаг времен Второй мировой войны, – объяснил хозяин, проследив за взглядом Финн.
Он поставил лампу на полку, взял оттуда небольшую жестянку и подошел к очагу, где уже лежали дрова. Из жестянки Уинчестер достал небольшой черный камешек и какую-то деталь, точно выломанную из рубанка. Он умело ударил кремнем по металлу, вылетевшие искры попали на трут, тот задымился, и через несколько минут в пещере горел небольшой костер. Финн подошла поближе к огню и опустилась на ровный пол, Билли присоединился к ней. Уинчестер хлопотал с чайником, сделанным из большой консервной банки, и с какой-то заваркой из листьев. Только теперь Финн смогла получше рассмотреть его.
Одичавший профессор университета выглядел воистину устрашающе. Это был мужчина лет пятидесяти-шестидесяти, невысокий, но крепкий и, по всей видимости, сильный. Голову его украшало подобие панамы из плохо выделанной кожи дикой свиньи щетиной наружу. Несмотря на жуткий вид, этот головной убор был водонепроницаемым, а его свисающий на спину угол защищал от дождя и шею.
Под шляпой, которую Уинчестер бесцеремонно бросил на пол, когда занялся чайником, оказались длинные и свалявшиеся, наполовину седые космы. Кожа на лице дочерна загорела и как будто выдубилась, а губы были сухими и потрескавшимися.
Ярко-голубые глаза лихорадочно блестели над густой, неопрятной бородой, полностью закрывающей нижнюю часть лица. Одежда представляла собой что-то вроде комбинации килта и туники и состояла из кусков старых нейлоновых парусов, козлиной кожи и потерявшего цвет прорезиненного брезента, держащихся вместе при помощи кожаных шнурков, веточек, просунутых в грубо вырезанные петли, длинного мотка медной проволоки и тяжелого кожаного ремня.
Во всем этом лоскутном наряде ремень был единственной целой вещью, и его любовно отполированная круглая пряжка с тем же рисунком, что и на японском вымпеле, так и сверкала.
Господи, куда же ее занесло на этот раз?
Профессор опустился на корточки перед очагом и уставился на огонь. На лице его застыло странное, отрешенное выражение. Надо сказать, что, несмотря на состояние своего гардероба, Уинчестер выглядел очень неплохо для человека, который уже три года добывал себе пищу при помощи бамбуковых стрел и духовых трубок. По-видимому, он хорошо приспособился к жизни на необитаемом острове, и Финн поспешила выразить ему свое восхищение.
– Я бы на вашем месте снял джинсы, – спокойно отозвался он.
– Что, простите?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61