Олень и Лебедь символизировали силы Добра и Созидания. Предоставленный Киерану выбор означал, что он может сохранить традицию, то есть Барабан, который дал ему его учитель для движения по Пути, либо убить Талиесина, символом которого был Воробей.
Сны обладают собственной силой. Толковательница Хот-анс не произнесла приговор, но он прозвучал у нее между строк: раз Киеран предпочел убить Воробья, значит, он закрыл для себя лежащий перед ним Путь. Киеран уже собрался попросить объяснений, почему Путь перед ним закроется, он хотел еще раз сказать, что не он преследовал арфиста, а арфист преследовал его учителя, но тут задала вопрос Ко-келли, ее тонкие пальцы все еще выбивали барабанную дробь.
– А второй сон?
Хот-анс постучала тотемной палочкой из кости по покрывавшей пол тростниковой циновке.
– Во втором сне у этого хироки выросли рожки, – сказала она.
Хирока, у которого выросли рожки, становился шаманом, или ведущим по Пути, помогающим идущим полностью раскрыть заложенные в них способности.
– Какому сну ты доверяешь? – спросила у Киерана Толковательница.
Киеран осторожно подбирал слова.
– Ты говоришь, что Талиесин уже умер. Как же я могу причинить ему вред?
– Здесь время течет не так, как река, – ответила Синс-амин. – Не так, как в Дальнем Мире, откуда ты пришел. Здесь время подобно водовороту. Если ты ищешь Талиесина Рыжеволосого, то перенесешься не туда, где находится логово Мал-ек-и, а попадешь во время, когда Талиесин еще не ушел в Страну Дремлющего Грома.
Киерану было трудно уследить за ее логикой.
– Значит, Талиесин еще жив?
– В том смысле, в котором ты употребляешь это слово, нет, – сказала Ха-кан-та, она заговорила впервые с тех пор, как Киеран закончил свой рассказ.
– А я хочу знать, – сказал Теп-фюл-ин, – почему мы позволяем этому хироку задавать нам вопросы? – Он погладил свой томагавк и повернулся к Киерану, а тому показалось, что волчья маска на мгновение обнажила белые клыки. – Ты что, считаешь наши слова лживыми?
– Угрожая кому-то на совете, можно накликать беду, – проговорила Ко-келли.
– Он не член нашего совета, – мрачно возразил Теп-фюл-ин.
Синс-амин подняла руку, и, если не считать тихой барабанной дроби, которую выстукивала Ко-келли, в зале наступила полная тишина.
– Мы дали твоему врагу то имя, которое у нас предназначено для него, – сказала она Киерану. – Доверяешь ли ты нам настолько, чтобы искать того, кого мы назвали Мал-ек-а? Или ты будешь настаивать на смерти Талиесина Рыжеволосого?
– А если Мал-ек-а и есть Талиесин? – возразил Киеран.
– Если окажется так, – ответила ему Дочь Медведицы, – тогда мы сами поможем тебе добиться того, чтобы он умер.
– В таком случае я согласен.
Синс-амин кивнула и ударила в ладоши.
– Совет окончен, – объявила она.
Барабан Ко-келли резко смолк. Киеран еще долго смотрел на пять фигур в масках, которые молча сидели перед ним. Наконец Ха-кан-та подтолкнула его.
– Пойдем, – тихо сказала она.
– Но они не сказали, помогут они мне или…
– Вопрос о помощи не касается совета, – ответила Ха-кан-та. – Совет решал, представляешь ты угрозу или нет.
– Угрозу? Чему?
– Давай выйдем, – сказала она. – Там мы сможем поговорить.
Киеран открыл рот, но тут же закрыл его так, что щелкнули зубы. Он встал на затекшие ноги и последовал за Ха-кан-той. Только когда за ними закрылся занавес на двери, они заговорили снова.
– Что там происходило? – спросил Киеран.
– Тебя судили. – Ха-кан-та подняла руку, чтобы он не перебивал ее. – Пойми, Киеранфой. Твой учитель приходится нам братом-барабанщиком, но и Талиесин – тоже, хотя в его случае родство непрямое, через моего отца. Мать-Медведица не выносит кровавых ссор между братьями по крови. Если это происходит, она лишает нас своей духовной энергии. А без этого квин-он-а гибнут. Мой же народ будет наказан, он станет глухим и слепым. Представь, Киеранфой, каково бы тебе было, если бы ты остался без твоего Ведущего по Пути и без его «тоу».
– Я даже думать об этом не хочу.
– Вот именно.
– Но я вот чего не понимаю: если Талиесин умер, почему они так беспокоятся, что я могу что-то с ним сделать?
– Ты что, ничего не слышал? – спросила Ха-кан-та и улыбнулась, чтобы загладить свой раздраженный тон.
– Nom de tout! Я слушал. Но то, что я слышал, не имело никакого смысла.
– Говорю в последний раз. В наших мирах – ты называешь их «Иным Миром» – чем дальше ты уходишь от Дальнего Мира, тем более перепутанными становятся время и пространство. Как слои…
– Как слои лука. Да, я знаю. Прекрасная аналогия, только…
– Только вот что: если тебе уж очень хочется схватить Талиесина, ты схватишь его. Но тебе придется преодолеть не только пространство, но и годы. А если ты убьешь Талиесина, если его кровь обагрит руки ученика Тома-хенг-ара, это будет все равно как если бы убили его мы. Мой отец. Квин-он-а. Я. Все, кто являются братьями-барабанщиками. И тогда приговор Матушки Медведицы будет приведен в исполнение.
– Значит, совет был созван для того, чтобы узнать, можно ли отозвать меня с моей охоты, так?
– Да.
Киеран нахмурился:
– А если я все равно ее продолжу? Если я убью Талиесина?
– Но ты этого не сделаешь. Теперь, когда ты все узнал.
– Наверное. Я должен еще подумать об этом. А как насчет Тома?
– Злу, которое преследует Том-хенг-ар, совет дал имя «Мал-ек-а». Том может считать, что он ищет Талиесина, но, когда он столкнется с этой страшной тенью, он быстро поймет, кто перед ним.
– А что это? Что такое Мал-ек-а?
Ха-кан-та вздохнула:
– Старое зло. Это все, что я знаю. Старое зло, пришедшее из-за Большой Воды. Возможно, оно происходит из той же страны, где родились Талиесин и твой учитель, иначе почему оно так связано с ними? Но скоро мы сами это увидим, Киеранфой. Вместе мы увидим, как Мал-ек-е понравится Медвежий Танец.
– Совет не будет помогать мне, почему же ты будешь?
– У меня такие же важные причины преследовать Мал-ек-у, как и у тебя, Киеранфой. Я сказала тебе, что мой отец умер. Я не сказала только, что он умер месяц назад, когда его убили трагг-и.
Она представила себе трагг-а, и то, что она представила, передалось из ее мозга в мозг Киерана, и Киеран содрогнулся.
– А почему они его убили? – тихо спросил он.
– Они искали мешочек с амулетами, который принадлежал Талиесину Рыжеволосому, он многие годы хранился у моего отца.
– Искали мешок Талиесина? Но за эти долгие годы все его содержимое, наверное, превратилось в прах?
Ха-кан-та дотронулась до мешочка, висевшего у нее на бедре.
– Вот он принадлежал моей бабушке, – сказала она. – Он хранится уже двадцатое длинное лето, то есть – две тысячи лет, но благодаря колдовству целехонек.
Киеран взглянул на мешочек и понял, почему Ха-кан-та помогает ему.
– Это мешочек Сары, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Сны обладают собственной силой. Толковательница Хот-анс не произнесла приговор, но он прозвучал у нее между строк: раз Киеран предпочел убить Воробья, значит, он закрыл для себя лежащий перед ним Путь. Киеран уже собрался попросить объяснений, почему Путь перед ним закроется, он хотел еще раз сказать, что не он преследовал арфиста, а арфист преследовал его учителя, но тут задала вопрос Ко-келли, ее тонкие пальцы все еще выбивали барабанную дробь.
– А второй сон?
Хот-анс постучала тотемной палочкой из кости по покрывавшей пол тростниковой циновке.
– Во втором сне у этого хироки выросли рожки, – сказала она.
Хирока, у которого выросли рожки, становился шаманом, или ведущим по Пути, помогающим идущим полностью раскрыть заложенные в них способности.
– Какому сну ты доверяешь? – спросила у Киерана Толковательница.
Киеран осторожно подбирал слова.
– Ты говоришь, что Талиесин уже умер. Как же я могу причинить ему вред?
– Здесь время течет не так, как река, – ответила Синс-амин. – Не так, как в Дальнем Мире, откуда ты пришел. Здесь время подобно водовороту. Если ты ищешь Талиесина Рыжеволосого, то перенесешься не туда, где находится логово Мал-ек-и, а попадешь во время, когда Талиесин еще не ушел в Страну Дремлющего Грома.
Киерану было трудно уследить за ее логикой.
– Значит, Талиесин еще жив?
– В том смысле, в котором ты употребляешь это слово, нет, – сказала Ха-кан-та, она заговорила впервые с тех пор, как Киеран закончил свой рассказ.
– А я хочу знать, – сказал Теп-фюл-ин, – почему мы позволяем этому хироку задавать нам вопросы? – Он погладил свой томагавк и повернулся к Киерану, а тому показалось, что волчья маска на мгновение обнажила белые клыки. – Ты что, считаешь наши слова лживыми?
– Угрожая кому-то на совете, можно накликать беду, – проговорила Ко-келли.
– Он не член нашего совета, – мрачно возразил Теп-фюл-ин.
Синс-амин подняла руку, и, если не считать тихой барабанной дроби, которую выстукивала Ко-келли, в зале наступила полная тишина.
– Мы дали твоему врагу то имя, которое у нас предназначено для него, – сказала она Киерану. – Доверяешь ли ты нам настолько, чтобы искать того, кого мы назвали Мал-ек-а? Или ты будешь настаивать на смерти Талиесина Рыжеволосого?
– А если Мал-ек-а и есть Талиесин? – возразил Киеран.
– Если окажется так, – ответила ему Дочь Медведицы, – тогда мы сами поможем тебе добиться того, чтобы он умер.
– В таком случае я согласен.
Синс-амин кивнула и ударила в ладоши.
– Совет окончен, – объявила она.
Барабан Ко-келли резко смолк. Киеран еще долго смотрел на пять фигур в масках, которые молча сидели перед ним. Наконец Ха-кан-та подтолкнула его.
– Пойдем, – тихо сказала она.
– Но они не сказали, помогут они мне или…
– Вопрос о помощи не касается совета, – ответила Ха-кан-та. – Совет решал, представляешь ты угрозу или нет.
– Угрозу? Чему?
– Давай выйдем, – сказала она. – Там мы сможем поговорить.
Киеран открыл рот, но тут же закрыл его так, что щелкнули зубы. Он встал на затекшие ноги и последовал за Ха-кан-той. Только когда за ними закрылся занавес на двери, они заговорили снова.
– Что там происходило? – спросил Киеран.
– Тебя судили. – Ха-кан-та подняла руку, чтобы он не перебивал ее. – Пойми, Киеранфой. Твой учитель приходится нам братом-барабанщиком, но и Талиесин – тоже, хотя в его случае родство непрямое, через моего отца. Мать-Медведица не выносит кровавых ссор между братьями по крови. Если это происходит, она лишает нас своей духовной энергии. А без этого квин-он-а гибнут. Мой же народ будет наказан, он станет глухим и слепым. Представь, Киеранфой, каково бы тебе было, если бы ты остался без твоего Ведущего по Пути и без его «тоу».
– Я даже думать об этом не хочу.
– Вот именно.
– Но я вот чего не понимаю: если Талиесин умер, почему они так беспокоятся, что я могу что-то с ним сделать?
– Ты что, ничего не слышал? – спросила Ха-кан-та и улыбнулась, чтобы загладить свой раздраженный тон.
– Nom de tout! Я слушал. Но то, что я слышал, не имело никакого смысла.
– Говорю в последний раз. В наших мирах – ты называешь их «Иным Миром» – чем дальше ты уходишь от Дальнего Мира, тем более перепутанными становятся время и пространство. Как слои…
– Как слои лука. Да, я знаю. Прекрасная аналогия, только…
– Только вот что: если тебе уж очень хочется схватить Талиесина, ты схватишь его. Но тебе придется преодолеть не только пространство, но и годы. А если ты убьешь Талиесина, если его кровь обагрит руки ученика Тома-хенг-ара, это будет все равно как если бы убили его мы. Мой отец. Квин-он-а. Я. Все, кто являются братьями-барабанщиками. И тогда приговор Матушки Медведицы будет приведен в исполнение.
– Значит, совет был созван для того, чтобы узнать, можно ли отозвать меня с моей охоты, так?
– Да.
Киеран нахмурился:
– А если я все равно ее продолжу? Если я убью Талиесина?
– Но ты этого не сделаешь. Теперь, когда ты все узнал.
– Наверное. Я должен еще подумать об этом. А как насчет Тома?
– Злу, которое преследует Том-хенг-ар, совет дал имя «Мал-ек-а». Том может считать, что он ищет Талиесина, но, когда он столкнется с этой страшной тенью, он быстро поймет, кто перед ним.
– А что это? Что такое Мал-ек-а?
Ха-кан-та вздохнула:
– Старое зло. Это все, что я знаю. Старое зло, пришедшее из-за Большой Воды. Возможно, оно происходит из той же страны, где родились Талиесин и твой учитель, иначе почему оно так связано с ними? Но скоро мы сами это увидим, Киеранфой. Вместе мы увидим, как Мал-ек-е понравится Медвежий Танец.
– Совет не будет помогать мне, почему же ты будешь?
– У меня такие же важные причины преследовать Мал-ек-у, как и у тебя, Киеранфой. Я сказала тебе, что мой отец умер. Я не сказала только, что он умер месяц назад, когда его убили трагг-и.
Она представила себе трагг-а, и то, что она представила, передалось из ее мозга в мозг Киерана, и Киеран содрогнулся.
– А почему они его убили? – тихо спросил он.
– Они искали мешочек с амулетами, который принадлежал Талиесину Рыжеволосому, он многие годы хранился у моего отца.
– Искали мешок Талиесина? Но за эти долгие годы все его содержимое, наверное, превратилось в прах?
Ха-кан-та дотронулась до мешочка, висевшего у нее на бедре.
– Вот он принадлежал моей бабушке, – сказала она. – Он хранится уже двадцатое длинное лето, то есть – две тысячи лет, но благодаря колдовству целехонек.
Киеран взглянул на мешочек и понял, почему Ха-кан-та помогает ему.
– Это мешочек Сары, – сказал он.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149