Да я должен всех вас задержать за противодействие правосудию.
– Правосудию? – огрызнулся Байкер. – Да разве такие, как вы, знают, что такое правосудие? Вам просто нужен Хенгуэр как подопытный кролик, чтобы копаться у него в голове. Вы его заберете, а мы потеряем шанс найти Сару!
– А теперь послушай меня, сопляк!
– Джентльмены, джентльмены! – Голос Тропмана, хоть тот и говорил негромко, перекрыл их спор. – Почему бы нам не пойти к мистеру Хенгуэру и не послушать, что скажет он сам?
– Пока он не встал и снова не исчез, – кивнул Джеми.
Такер вздохнул.
– А с тобой разговор не окончен, – бросил он Байкеру.
– Закончим в любое время. Только уберите эту штуку, которую прячете под полой…
– Байкер!
– Все в порядке, Джеми.
– Так пойдем, джентльмены? – спросил Тропман. – Будьте столь любезны, мисс, покажите дорогу.
Салли взглянула на Джеми и кивнула.
– Сюда, – сказала она.
Подождав, когда Байкер поравнялся с ней, Салли взяла его за руку. Прижавшись к нему, чтобы остальные не услышали, она шепнула:
– Не спорь с ним, Байкер. Все равно ничего не докажешь.
– Да я знаю. Просто такие, как он, – дерьмо собачье.
– Байкер, пожалуйста…
– Ладно. – Лицо у него смягчилось. – Больше не буду зарываться.
Байкер накрыл ладонь Салли своей. Он и сам понимал, что погорячился. Все дело в том, что Такер погладил его против шерсти. Копы всегда гладили его против шерсти. Стоило им только взглянуть в его сторону, и кровь у него закипала. Это была дурная привычка, но справиться с ней Байкер не мог. Привычка? Не привычка, а инстинкт. Ведь таких людей, как он, постоянно унижают. Сара часто говорила ему, что все дело в его поведении, однако… Надо самому побыть в шкуре отщепенца, чтобы понять. Некоторые вещи просто невозможно переносить.
Подумав о Саре, Байкер дал себе слово, что ни Джеми, ни Салли не заставят его держать себя в руках, если Такер помешает им вернуть Сару. Он просто убьет мерзавца своими руками. За это он ручается. А сейчас бал правит Такер. Дойдя до дверей комнаты, где они поместили Тома, Байкер оглянулся на остальных.
– А ну, открывай, Фарли! – рявкнул Такер.
Байкер не успел ответить, как Тропман коснулся руки инспектора.
– Инспектор, ну зачем же так? – спросил он.
Такер хотел было посоветовать Тропману не соваться не в свое дело, но удержался. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
– Вы правы, – неожиданно для себя согласился он.
– Открой дверь, Байкер, будь добр, – спокойно попросил Джеми.
Байкер кивнул и повернул ручку.
Глава шестая
– Скажи, когда ты представляешь себе медведя, как он, по-твоему, двигается? – спросила Ха-кан-та.
Подбрасывая на тлеющие угли нарубленный тростник, она разжигала костер, а Киеран, глядя на нее, погрузился в собственные мысли и ответил не сразу. Ха-кан-та подняла глаза, Киеран заморгал и заспешил с ответом:
– Мне кажется, медведи ходят вразвалку.
Ха-кан-та не согласилась:
– Нет. Бывает, конечно, и так, но, в общем, все они двигаются ловко и красиво. Вспомни!
Киеран задумался. Будто ему часто приходилось видеть, как двигается медведь…
К стойбищу Ха-кан-ты они добирались необычно. Несмотря на опасения Киерана, им без труда удалось взгромоздиться на огромного лося по кличке Большое Сердце, на котором обычно повсюду разъезжала Ха-кан-та. Ехали они двенадцать часов, и пока переезжали из одного мира в другой, небо над их головами дважды меняло цвет, становилось из темно-синего закатно-ярким. После второго захода солнца, когда они наконец приблизились к стойбищу, наступила глубокая ночь.
– По времени, а вернее, сквозь время ехать недалеко, – сказала Ха-кан-та. – Но приходится проезжать через много миров.
Киеран так толком и не понял, куда они приехали, он только заметил, что пока они пересекали разные миры (и разные временные зоны, как он полагал), ночь наступала дважды и в конце концов они оказались не у озера, а на берегу реки. Вигвам Ха-кан-ты находился в некотором отдалении от реки, среди сосен. Там их встретили два волка, в лунном свете их шкуры отливали серебром.
– Зимний Брат и Летний Брат, – представила их Ха-кан-та.
– А как ты их различаешь? – удивился Киеран.
– По тому, как воспринимает их моя «тоу». Зимний Брат окружен холодным дыханием, пронизывающим, как северный ветер. От Летнего Брата веет свежим золотистым ветерком.
Киеран призвал свою «тоу» и потянулся к волкам, чтобы самому ощутить разницу между ними…
– Ну что? – спросила Ха-кан-та, отвлекая его от размышлений.
– Я думал о волках, – объяснил Киеран. – По мне, так они двигаются более легко и красиво, чем медведи.
– А ты случайно не в родстве с волками? – Тростник наконец разгорелся, и Ха-кан-та стала подбрасывать в костер щепки. – Какой у тебя тотем? Уж не волк ли?
– Тотем? – Вот насчет близости к какому-то животному Том на своих уроках ничего ему не говорил. Да и множество разных миров, квин-он-а, племя Ха-кан-ты – все это было ему внове… Том не посвятил его во многое.
Ха-кан-та тем временем стала месить тесто из чего-то вроде неотбеленной муки, насыпав ее на плоский камень, лежащий у ее колена.
– Моя фамилия Фой, – наконец сказал Киеран. – Она происходит от ирландского слова «фиах», что означает «ворон»…
– А ты чувствуешь себя сродни твоим крылатым братьям?
– Никогда об этом не думал.
Ха-кан-та перестала месить тесто и внимательно посмотрела на него.
– Ты все еще тревожишься, правда? – спросила она. – О своей спутнице Саракен?
– И да, и нет, – вздохнул Киеран. – Трудно объяснить. Когда я стал учиться у Тома, то сначала ничего не знал ни о магии, ни вообще о волшебстве. Но когда я кое-чему научился и обрел свою «тоу»… передо мной открылись новые горизонты… Я стал смотреть на мир по-другому, мне казалось, я знаю цели, которые ставил перед собой Том, занимаясь со мной, знаю, каковы пределы моего обучения, и поэтому старался приспособиться к первому и достигнуть второго.
– Пределов множество, – сказала Ха-кан-та.
– Теперь я начинаю это понимать. Nom de tout! Их гораздо больше, чем мне представлялось. Вот я и удивляюсь, почему Том рассказал мне так мало.
– Но как же он утаил от тебя эти знания?
– Ну, во-первых, он просто не показал мне, как попадать в эти другие миры.
Ха-кан-та пожала плечами:
– Мне кажется, это говорит о разнице между теми, кто родился со способностями к волшебству, и теми, кого волшебству учат. Еще на своих первых занятиях я усвоила, что сама должна добиваться всего. Меня учил этому мой отец, он был и учитель, и отец сразу. Он показал мне, как достичь связи со своей «тоу». Как только я этому научилась, все остальное я постигала сама.
– А больше он ничему тебя не научил?
– Он помогал мне, когда я спрашивала. Но его ответы на мои вопросы были такие неопределенные, что я недоумевала еще больше, чем прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
– Правосудию? – огрызнулся Байкер. – Да разве такие, как вы, знают, что такое правосудие? Вам просто нужен Хенгуэр как подопытный кролик, чтобы копаться у него в голове. Вы его заберете, а мы потеряем шанс найти Сару!
– А теперь послушай меня, сопляк!
– Джентльмены, джентльмены! – Голос Тропмана, хоть тот и говорил негромко, перекрыл их спор. – Почему бы нам не пойти к мистеру Хенгуэру и не послушать, что скажет он сам?
– Пока он не встал и снова не исчез, – кивнул Джеми.
Такер вздохнул.
– А с тобой разговор не окончен, – бросил он Байкеру.
– Закончим в любое время. Только уберите эту штуку, которую прячете под полой…
– Байкер!
– Все в порядке, Джеми.
– Так пойдем, джентльмены? – спросил Тропман. – Будьте столь любезны, мисс, покажите дорогу.
Салли взглянула на Джеми и кивнула.
– Сюда, – сказала она.
Подождав, когда Байкер поравнялся с ней, Салли взяла его за руку. Прижавшись к нему, чтобы остальные не услышали, она шепнула:
– Не спорь с ним, Байкер. Все равно ничего не докажешь.
– Да я знаю. Просто такие, как он, – дерьмо собачье.
– Байкер, пожалуйста…
– Ладно. – Лицо у него смягчилось. – Больше не буду зарываться.
Байкер накрыл ладонь Салли своей. Он и сам понимал, что погорячился. Все дело в том, что Такер погладил его против шерсти. Копы всегда гладили его против шерсти. Стоило им только взглянуть в его сторону, и кровь у него закипала. Это была дурная привычка, но справиться с ней Байкер не мог. Привычка? Не привычка, а инстинкт. Ведь таких людей, как он, постоянно унижают. Сара часто говорила ему, что все дело в его поведении, однако… Надо самому побыть в шкуре отщепенца, чтобы понять. Некоторые вещи просто невозможно переносить.
Подумав о Саре, Байкер дал себе слово, что ни Джеми, ни Салли не заставят его держать себя в руках, если Такер помешает им вернуть Сару. Он просто убьет мерзавца своими руками. За это он ручается. А сейчас бал правит Такер. Дойдя до дверей комнаты, где они поместили Тома, Байкер оглянулся на остальных.
– А ну, открывай, Фарли! – рявкнул Такер.
Байкер не успел ответить, как Тропман коснулся руки инспектора.
– Инспектор, ну зачем же так? – спросил он.
Такер хотел было посоветовать Тропману не соваться не в свое дело, но удержался. Он глубоко вздохнул, чтобы успокоиться.
– Вы правы, – неожиданно для себя согласился он.
– Открой дверь, Байкер, будь добр, – спокойно попросил Джеми.
Байкер кивнул и повернул ручку.
Глава шестая
– Скажи, когда ты представляешь себе медведя, как он, по-твоему, двигается? – спросила Ха-кан-та.
Подбрасывая на тлеющие угли нарубленный тростник, она разжигала костер, а Киеран, глядя на нее, погрузился в собственные мысли и ответил не сразу. Ха-кан-та подняла глаза, Киеран заморгал и заспешил с ответом:
– Мне кажется, медведи ходят вразвалку.
Ха-кан-та не согласилась:
– Нет. Бывает, конечно, и так, но, в общем, все они двигаются ловко и красиво. Вспомни!
Киеран задумался. Будто ему часто приходилось видеть, как двигается медведь…
К стойбищу Ха-кан-ты они добирались необычно. Несмотря на опасения Киерана, им без труда удалось взгромоздиться на огромного лося по кличке Большое Сердце, на котором обычно повсюду разъезжала Ха-кан-та. Ехали они двенадцать часов, и пока переезжали из одного мира в другой, небо над их головами дважды меняло цвет, становилось из темно-синего закатно-ярким. После второго захода солнца, когда они наконец приблизились к стойбищу, наступила глубокая ночь.
– По времени, а вернее, сквозь время ехать недалеко, – сказала Ха-кан-та. – Но приходится проезжать через много миров.
Киеран так толком и не понял, куда они приехали, он только заметил, что пока они пересекали разные миры (и разные временные зоны, как он полагал), ночь наступала дважды и в конце концов они оказались не у озера, а на берегу реки. Вигвам Ха-кан-ты находился в некотором отдалении от реки, среди сосен. Там их встретили два волка, в лунном свете их шкуры отливали серебром.
– Зимний Брат и Летний Брат, – представила их Ха-кан-та.
– А как ты их различаешь? – удивился Киеран.
– По тому, как воспринимает их моя «тоу». Зимний Брат окружен холодным дыханием, пронизывающим, как северный ветер. От Летнего Брата веет свежим золотистым ветерком.
Киеран призвал свою «тоу» и потянулся к волкам, чтобы самому ощутить разницу между ними…
– Ну что? – спросила Ха-кан-та, отвлекая его от размышлений.
– Я думал о волках, – объяснил Киеран. – По мне, так они двигаются более легко и красиво, чем медведи.
– А ты случайно не в родстве с волками? – Тростник наконец разгорелся, и Ха-кан-та стала подбрасывать в костер щепки. – Какой у тебя тотем? Уж не волк ли?
– Тотем? – Вот насчет близости к какому-то животному Том на своих уроках ничего ему не говорил. Да и множество разных миров, квин-он-а, племя Ха-кан-ты – все это было ему внове… Том не посвятил его во многое.
Ха-кан-та тем временем стала месить тесто из чего-то вроде неотбеленной муки, насыпав ее на плоский камень, лежащий у ее колена.
– Моя фамилия Фой, – наконец сказал Киеран. – Она происходит от ирландского слова «фиах», что означает «ворон»…
– А ты чувствуешь себя сродни твоим крылатым братьям?
– Никогда об этом не думал.
Ха-кан-та перестала месить тесто и внимательно посмотрела на него.
– Ты все еще тревожишься, правда? – спросила она. – О своей спутнице Саракен?
– И да, и нет, – вздохнул Киеран. – Трудно объяснить. Когда я стал учиться у Тома, то сначала ничего не знал ни о магии, ни вообще о волшебстве. Но когда я кое-чему научился и обрел свою «тоу»… передо мной открылись новые горизонты… Я стал смотреть на мир по-другому, мне казалось, я знаю цели, которые ставил перед собой Том, занимаясь со мной, знаю, каковы пределы моего обучения, и поэтому старался приспособиться к первому и достигнуть второго.
– Пределов множество, – сказала Ха-кан-та.
– Теперь я начинаю это понимать. Nom de tout! Их гораздо больше, чем мне представлялось. Вот я и удивляюсь, почему Том рассказал мне так мало.
– Но как же он утаил от тебя эти знания?
– Ну, во-первых, он просто не показал мне, как попадать в эти другие миры.
Ха-кан-та пожала плечами:
– Мне кажется, это говорит о разнице между теми, кто родился со способностями к волшебству, и теми, кого волшебству учат. Еще на своих первых занятиях я усвоила, что сама должна добиваться всего. Меня учил этому мой отец, он был и учитель, и отец сразу. Он показал мне, как достичь связи со своей «тоу». Как только я этому научилась, все остальное я постигала сама.
– А больше он ничему тебя не научил?
– Он помогал мне, когда я спрашивала. Но его ответы на мои вопросы были такие неопределенные, что я недоумевала еще больше, чем прежде.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149