Но вместо этого он повернулся на другой бок и заснул.
Наутро Ха-кан-та сняла припарку с бока Киерана и объявила, что рана зажила и перевязывать ее больше не нужно. Киеран, как зачарованный, молча разглядывал шрам. О том, что здесь была рана, теперь напоминали только четыре белые выпуклые отметины.
Киеран и Ха-кан-та бродили по стойбищу, беседуя о своих учителях и о себе, рассказывая друг другу о том, чем они занимались в своих мирах. Так прошел день. Ближе к вечеру Киеран достал свисток и сыграл на нем несколько ирландских мелодий, которые помнил со времен, когда работал в оркестре Тоби, и несколько быстрых шотландских танцев. Ха-кан-та аккомпанировала ему на маленьком ритуальном барабане, и веселые кельтские мелодии, уносясь в лесную чащу, приобретали странную торжественность.
Музыка привлекла волков, которые вышли из леса и улеглись между Ха-кан-той и Киераном, и даже лось Ак-ис-хюр, безмятежно жующий жвачку, казалось, тоже слушает музыку, стоя между вигвамом и рекой. Киеран никогда не переживал ничего подобного. Под аккомпанемент ритмичного барабанного боя костяной свисток, которым он не очень-то владел, зазвучал для него совершенно по-новому.
Наконец сгустились сумерки, и луна с наступлением темноты поплыла высоко над верхушками сосен, повернула на запад и скрылась за деревьями. Воздержание от пищи и необычная музыка, которая все еще звенела у него в душе, подействовали на Киерана, и из головы у него улетучились все мысли, а окружающее он стал воспринимать с особой остротой.
Ха-кан-та поднялась так плавно, что Киерану показалось, будто она плывет.
– Пора, – проговорила она и, взяв Киерана за руку, повела его в лес.
Небо над Поляной Ха-кан-ты было безлунным, здесь становилось все темнее по мере того, как на звезды наползали облака. Печально подвывая, ветер покачивал окружавшие поляну сосны.
– В племени рате-вен-а, – стала объяснять Киерану Ха-кан-та, – каждый из нас имеет га-хен-та – Поляну для занятий. Я назвала ее «Поляна, где Луна встречается с Соснами». Здесь и только здесь я могу передать свои знания другому. Колдовские знания, например Танец Медведя.
Киеран кивнул. Они сидели, скрестив ноги, друг против друга и так близко, что, протянув руку, Киеран мог дотронуться до ее плеча.
– А что такое Танец Медведя? – спросил он, вспомнив их разговор прошлой ночью, когда они выясняли, как двигается медведь. Киеран был немного неуверен в том, что его ожидает. Может быть, сейчас они раскрасят лица и начнут плясать?
– Танец Медведя – это способность придать своему духу ту же форму, что у духа Медведя.
– Изменить свою форму?
Киеран немного встревожился. Перед его мысленным взором возникла отчетливая картина, как он убивает человека в ресторане «Патти Плейс» – когда? Сто лет назад?
– Изменить только дух, – сказала Ха-кан-та. – Но не тело. Подумай о своей «тоу». Ты знаешь, что она такое – молчание. У моего народа «тоу» присущ ритм барабана, и она принимает черты нашего тотема. Научившись Танцу Медведя, ты сможешь сродниться с «тоу» самого Медведя. Ты станешь сильным, как медведь, сильнее, чем ты когда-либо был. Таким же сильным, как Талиесин. Таким, что вдвоем с тобой мы сможем победить Мал-ек-у.
– Даже так?
Ха-кан-та улыбнулась и покачала головой. Она принесла на Поляну кожаный мешочек и ритуальный барабан. Мешочек она поставила между собой и Киераном, достала ожерелье из медвежьих когтей и вырезанную из дерева неглубокую миску. Потом вынула что-то похожее на сухие грибы и небольшой мешочек с водой. Положила грибы в чашку и ногтем большого пальца стала растирать их. Когда грибы превратились в порошок, она добавила воды и стала пальцем мешать эту кашицу, пока та не стала однородной массой.
– Теперь ты должен лечь.
– Но…
– Не бойся. Я буду твоим проводником. Теперь тебе будет позволено встретиться с моим тотемом. Но тотем не принадлежит ни нашему миру, ни какому другому, в который мы можем физически проникнуть. Тотем живет глубоко внутри моего сердца.
– Я не боюсь, – сказал Киеран. – Просто хочу узнать, чего ждать.
Ха-кан-та покачала головой:
– Ты должен отрешиться от всех ожиданий и помнить только одно: ты под моей защитой, я не допущу, чтобы ты пострадал, куда бы ты ни попал. Я защищу твое тело, а мой тотем защитит твою душу.
Киеран лег и вздрогнул, когда палец Ха-кан-ты коснулся сначала его правого, потом левого века, но постарался лежать неподвижно и ждать, что последует дальше.
– Чтобы ты правильно видел, – сказала Ха-кан-та, положив смесь ему на глаза.
Потом она помазала кашицей его уши, ноздри и горло, положила ее на середину его груди, на внутреннюю часть запястий и щиколоток и напоследок – ему на язык. Он ощутил горький вкус, но к этому времени зелье уже всосалось в его кожу, попало в кровь и начало на него действовать.
Ха-кан-та проделала то же самое с собой, потом расположилась у головы Киерана. Она сидела на корточках, и ее согнутые колени касались его висков. Взяв ожерелье из медвежьих когтей, она положила его ему на грудь. Потом подняла барабан и начала выстукивать ритм, легко касаясь его кончиками пальцев.
Звук барабана казался Киерану далеким, медленным громом, навевающим дремоту. Гром помог ему сосредоточиться на своей «тоу», на внутренней тишине, а потом дух его освободился и словно выплыл из тела.
Киеран заморгал, соображая, где он, и понял, что он уже не на Поляне Ха-кан-ты, а бродит по какой-то местности, затянутой туманом. Нет, не туманом, скорее вокруг были облака. Он шел по облакам и в просвете между ними, далеко внизу видел землю. Где-то там, в лесу, лежит его тело. Без души, которая правит телом, он обречен на смерть. Он это знает. Как же ему вернуться?
– Успокойся, – раздался голос, и он понял, что больше не один.
Тут он увидел, что рядом с ним легко идет Ха-кан-та. Но ее лицо странно изменялось – то она становилась похожа на медведицу, то делалась прежней Ха-кан-той. Только глаза у нее оставались такими, как были, – глубокими и синими. Они неотрывно смотрели на него, вбирая в себя его страх. И страх сгорел, а пепел упал на землю. Теперь Киеран перестал волноваться. На него снизошел покой. И он вспомнил, почему он здесь, почему идет по облакам высоко над землей. Ему предстоит с кем-то встретиться.
– Идем, – сказала рядом с ним Ха-кан-та.
Она взяла его за руку и повела за собой.
Киеран все еще слышал барабанный бой. Теперь это был дружественный звук, он напоминал ему, как пульсирует кровь в его теле, лежащем далеко внизу. Но, вспоминая об этом, Киеран не испытывал больше страха.
Ха-кан-та вела его быстро и уверенно. Внизу открывались взору то болото, то заросли кедров, то озера, то горы.
– Узнаешь это место? – спросила вдруг Ха-кан-та.
Они задержались над озером, и на его берегу Киеран различил женскую фигуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149
Наутро Ха-кан-та сняла припарку с бока Киерана и объявила, что рана зажила и перевязывать ее больше не нужно. Киеран, как зачарованный, молча разглядывал шрам. О том, что здесь была рана, теперь напоминали только четыре белые выпуклые отметины.
Киеран и Ха-кан-та бродили по стойбищу, беседуя о своих учителях и о себе, рассказывая друг другу о том, чем они занимались в своих мирах. Так прошел день. Ближе к вечеру Киеран достал свисток и сыграл на нем несколько ирландских мелодий, которые помнил со времен, когда работал в оркестре Тоби, и несколько быстрых шотландских танцев. Ха-кан-та аккомпанировала ему на маленьком ритуальном барабане, и веселые кельтские мелодии, уносясь в лесную чащу, приобретали странную торжественность.
Музыка привлекла волков, которые вышли из леса и улеглись между Ха-кан-той и Киераном, и даже лось Ак-ис-хюр, безмятежно жующий жвачку, казалось, тоже слушает музыку, стоя между вигвамом и рекой. Киеран никогда не переживал ничего подобного. Под аккомпанемент ритмичного барабанного боя костяной свисток, которым он не очень-то владел, зазвучал для него совершенно по-новому.
Наконец сгустились сумерки, и луна с наступлением темноты поплыла высоко над верхушками сосен, повернула на запад и скрылась за деревьями. Воздержание от пищи и необычная музыка, которая все еще звенела у него в душе, подействовали на Киерана, и из головы у него улетучились все мысли, а окружающее он стал воспринимать с особой остротой.
Ха-кан-та поднялась так плавно, что Киерану показалось, будто она плывет.
– Пора, – проговорила она и, взяв Киерана за руку, повела его в лес.
Небо над Поляной Ха-кан-ты было безлунным, здесь становилось все темнее по мере того, как на звезды наползали облака. Печально подвывая, ветер покачивал окружавшие поляну сосны.
– В племени рате-вен-а, – стала объяснять Киерану Ха-кан-та, – каждый из нас имеет га-хен-та – Поляну для занятий. Я назвала ее «Поляна, где Луна встречается с Соснами». Здесь и только здесь я могу передать свои знания другому. Колдовские знания, например Танец Медведя.
Киеран кивнул. Они сидели, скрестив ноги, друг против друга и так близко, что, протянув руку, Киеран мог дотронуться до ее плеча.
– А что такое Танец Медведя? – спросил он, вспомнив их разговор прошлой ночью, когда они выясняли, как двигается медведь. Киеран был немного неуверен в том, что его ожидает. Может быть, сейчас они раскрасят лица и начнут плясать?
– Танец Медведя – это способность придать своему духу ту же форму, что у духа Медведя.
– Изменить свою форму?
Киеран немного встревожился. Перед его мысленным взором возникла отчетливая картина, как он убивает человека в ресторане «Патти Плейс» – когда? Сто лет назад?
– Изменить только дух, – сказала Ха-кан-та. – Но не тело. Подумай о своей «тоу». Ты знаешь, что она такое – молчание. У моего народа «тоу» присущ ритм барабана, и она принимает черты нашего тотема. Научившись Танцу Медведя, ты сможешь сродниться с «тоу» самого Медведя. Ты станешь сильным, как медведь, сильнее, чем ты когда-либо был. Таким же сильным, как Талиесин. Таким, что вдвоем с тобой мы сможем победить Мал-ек-у.
– Даже так?
Ха-кан-та улыбнулась и покачала головой. Она принесла на Поляну кожаный мешочек и ритуальный барабан. Мешочек она поставила между собой и Киераном, достала ожерелье из медвежьих когтей и вырезанную из дерева неглубокую миску. Потом вынула что-то похожее на сухие грибы и небольшой мешочек с водой. Положила грибы в чашку и ногтем большого пальца стала растирать их. Когда грибы превратились в порошок, она добавила воды и стала пальцем мешать эту кашицу, пока та не стала однородной массой.
– Теперь ты должен лечь.
– Но…
– Не бойся. Я буду твоим проводником. Теперь тебе будет позволено встретиться с моим тотемом. Но тотем не принадлежит ни нашему миру, ни какому другому, в который мы можем физически проникнуть. Тотем живет глубоко внутри моего сердца.
– Я не боюсь, – сказал Киеран. – Просто хочу узнать, чего ждать.
Ха-кан-та покачала головой:
– Ты должен отрешиться от всех ожиданий и помнить только одно: ты под моей защитой, я не допущу, чтобы ты пострадал, куда бы ты ни попал. Я защищу твое тело, а мой тотем защитит твою душу.
Киеран лег и вздрогнул, когда палец Ха-кан-ты коснулся сначала его правого, потом левого века, но постарался лежать неподвижно и ждать, что последует дальше.
– Чтобы ты правильно видел, – сказала Ха-кан-та, положив смесь ему на глаза.
Потом она помазала кашицей его уши, ноздри и горло, положила ее на середину его груди, на внутреннюю часть запястий и щиколоток и напоследок – ему на язык. Он ощутил горький вкус, но к этому времени зелье уже всосалось в его кожу, попало в кровь и начало на него действовать.
Ха-кан-та проделала то же самое с собой, потом расположилась у головы Киерана. Она сидела на корточках, и ее согнутые колени касались его висков. Взяв ожерелье из медвежьих когтей, она положила его ему на грудь. Потом подняла барабан и начала выстукивать ритм, легко касаясь его кончиками пальцев.
Звук барабана казался Киерану далеким, медленным громом, навевающим дремоту. Гром помог ему сосредоточиться на своей «тоу», на внутренней тишине, а потом дух его освободился и словно выплыл из тела.
Киеран заморгал, соображая, где он, и понял, что он уже не на Поляне Ха-кан-ты, а бродит по какой-то местности, затянутой туманом. Нет, не туманом, скорее вокруг были облака. Он шел по облакам и в просвете между ними, далеко внизу видел землю. Где-то там, в лесу, лежит его тело. Без души, которая правит телом, он обречен на смерть. Он это знает. Как же ему вернуться?
– Успокойся, – раздался голос, и он понял, что больше не один.
Тут он увидел, что рядом с ним легко идет Ха-кан-та. Но ее лицо странно изменялось – то она становилась похожа на медведицу, то делалась прежней Ха-кан-той. Только глаза у нее оставались такими, как были, – глубокими и синими. Они неотрывно смотрели на него, вбирая в себя его страх. И страх сгорел, а пепел упал на землю. Теперь Киеран перестал волноваться. На него снизошел покой. И он вспомнил, почему он здесь, почему идет по облакам высоко над землей. Ему предстоит с кем-то встретиться.
– Идем, – сказала рядом с ним Ха-кан-та.
Она взяла его за руку и повела за собой.
Киеран все еще слышал барабанный бой. Теперь это был дружественный звук, он напоминал ему, как пульсирует кровь в его теле, лежащем далеко внизу. Но, вспоминая об этом, Киеран не испытывал больше страха.
Ха-кан-та вела его быстро и уверенно. Внизу открывались взору то болото, то заросли кедров, то озера, то горы.
– Узнаешь это место? – спросила вдруг Ха-кан-та.
Они задержались над озером, и на его берегу Киеран различил женскую фигуру.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149