Периодические наезды в Новый Орлеан показали мне, что мой поверенный компетентен в бизнесе и честен.
— А, вот в чем дело! — Элизабет сомневалась: говорит ли он серьезно или шутит.
А Хуан не выдержал и, рассмеявшись, слегка ущипнул ее за подбородок.
— Ладно, не берите это в вашу маленькую прекрасную головку. Дела оставьте мужу и по примеру моей дорогой Стеллы сконцентрируйтесь на том, как тратить заработанные им деньги.
При этих словах Стелла негодующе хмыкнула, и ее темные глаза досадливо сверкнули. Улыбаясь и совершенно не смущаясь тем, что они были на улице, Хуан обнял жену, притянул ее к себе и поцеловал в висок.
— Как просто разбудить твои страсти, моя ненаглядная. Ты так хорошеешь, когда злишься, что я просто не могу отказать себе в удовольствии подразнить тебя. Простишь меня? Ты знаешь, что на ранчо не будет мирной обстановки, если твоя ручка не будет лежать в моей.
Стелла одарила его любящей улыбкой, ее хорошее настроение быстро возвратилось.
Дом был залит ярким светом газовых ламп, зажженных в каждой комнате, а пол, который на лето освобождали от ковров, выглядел, как ледяной покров. Элизабет была очарована спокойной подчеркнутой элегантностью внутреннего убранства. Все свидетельствовало о давно воцарившемся тут благополучии — и покрытый мраморными плитами камин в главном зале, украшенный решеткой очень затейливой работы, и огромное зеркало в, позолоченной раме с венчающим ее золотым листом. Даже сами размеры комнат подчеркивали богатство дома. Мебель была из розового дерева, изящная, удобная, обитая шелком и золотой тесьмой. На стенах висели писанные маслом портреты предков Коста. А в одном углу стояла изящная этажерка, полки которой были уставлены тончайшим фарфором и безделушками, свидетельствующими, что это не просто жилище, а дом, в котором обитают любящие его хозяева.
Для бала был отведен великолепный зал, образовавшийся после того, как сняли складные двери, Разделяющие две большие комнаты. Но больше всего Элизабет понравилось, что хозяева сделали часть двора продолжением бального зала. Вокруг возвели легкие стены, натянули полотняные потолки, положили настилы, ставшие полом нового зала. И все было покрашено так удачно, что выглядело как часть дома. Поначалу Элизабет даже не поняла этой хитрости. Но Стелла пояснила ей, что это практикуется в Новом Орлеане, потому что количество приглашаемых на подобные увеселения гостей превосходит возможности любого дома.
Маргарита Коста, пышная черноокая красавица со смуглой кожей, была действительно такой доброжелательной, какой описала ее Стелла. Как только ее познакомили с Элизабет, Маргарита обняла ее очень сердечно и воскликнула:
— О Господи, малышка, ну наконец-то я вижу самую близкую английскую подругу Стеллы! Как я рада, что вы здесь. А где же ваш муж? Он что, не захотел прийти?
На мгновение воцарилась несколько неловкая тишина. Но Стелла и Хуан, сглаживая неожиданные последствия совершенно естественного вопроса Маргариты, вступили в разговор. Они пояснили Элизабет, почти по секрету, что для креольской женщины муж и семья — практически вся ее вселенная. Так что, чем бы ни объяснял Натан свое отсутствие, с точки зрения Маргариты было невозможно одобрить поведение мужчины, который всего через несколько недель после свадьбы дезертировал от молодой жены и отправил ее в гости в одиночестве.
Все стало на свои места, неловкость улетучилась, к Элизабет возвратилось ее лучезарное настроение, которое поднималось по мере того, как она знакомилась со все новыми и новыми людьми. По ее мнению, здесь было очень много красивых темноглазых молодых людей, которые просто жаждали быть ей представленными. Стелла заметила:
— Видишь, курочка, я же тебя предупреждала, что все мужчины увидят в тебе ангела.
Эти слова подтвердили тот факт, что именно Элизабет признали королевой бала. Успех опьянил Элизабет, еще полчаса назад застенчивую, неуверенную в себе девочку, которая делала первые шаги в свете.
Сколько бы ни объявляли танцев, немедленно кто-нибудь подходил к Элизабет и приглашал ее. А в паузах все ухажеры роились вокруг нее и угощали лимонадом, шампанским или другими прохладительными напитками. Щеки Элизабет разрумянились от удовольствия и возбуждения, а широко открытые глаза сверкали, как фиолетовые звезды. Она решила подойти к Стелле и вежливо отклонила все приглашения принять участие в начинавшемся туре вальса. Стелла была очень удивлена, когда услышала, как ее подруга с завидной решительностью отсекла наиболее навязчивых поклонников, заявив им, что ей больше не хочется танцевать.., во всяком случае, в данный момент.
Видя, как последний из отвергнутых поклонников грустно бредет через зал, Стелла поддразнила подругу:
— Ты разбила его сердце, дорогая. Хотела бы я знать, сколько дуэлей состоится сегодня вечером из-за тебя. Молодой Этьен Дюпре определенно разозлился, когда увидел, что ты согласилась танцевать последнюю кадриль с Леоном Марчандом.
— Не может быть, Стелла. Неужели они способны устроить дуэль по такому пустяковому поводу? Скажи мне, что ты шутишь.
Голос Элизабет отразил ее искреннюю тревогу. Стелла рассмеялась:
— Дорогая, не принимай это все близко к сердцу. Креолы готовы подраться, даже споря о длине Миссисипи, а то и просто из любви к искусству дуэли. Не обращай на них внимания.
В течение какого-то времени они разговаривали. При этом Элизабет была искренне рада, что ей удалось передохнуть от повышенного мужского внимания, окружавшего ее в этот вечер.
Это был приятный перерыв — впервые за весь вечер Элизабет смогла перевести дыхание и немного передохнуть.
С одной стороны, ей было приятно находиться в центре внимания такого количества красивых мужчин и выслушивать их витиеватые комплименты. Но с другой, это оказалось делом крайне утомительным для женщины, непривычной к креольским страстям и навязчивой галантности здешних мужчин.
Стелла посвятила подругу в биографии гостей, а также рассказала о наиболее стойких креольских предрассудках. Например, если хозяйка уронила вилку, надо ждать гостью, а если нож, то посетителем будет мужчина. Или, если спящему попадет на лицо лунный свет, то ему обеспечено помешательство. А вой собаки или стрекотание сверчка оповещают, что в доме скоро будет покойник. Элизабет посмеялась над абсурдностью примет, но в то же время не могла не признать, что что-то в этом есть.
Несмотря на собственную популярность среди темноволосых красавцев, Элизабет с возрастающим обожанием смотрела на грациозность и удивительную обаятельность креольских женщин. Пристально понаблюдав за одной красоткой, увенчанной копной прекрасных темных волос, Элизабет была готова поменять свои серебристые кудри и фиолетовые глаза на переливающиеся южной ночью темные глаза и вороненые волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
— А, вот в чем дело! — Элизабет сомневалась: говорит ли он серьезно или шутит.
А Хуан не выдержал и, рассмеявшись, слегка ущипнул ее за подбородок.
— Ладно, не берите это в вашу маленькую прекрасную головку. Дела оставьте мужу и по примеру моей дорогой Стеллы сконцентрируйтесь на том, как тратить заработанные им деньги.
При этих словах Стелла негодующе хмыкнула, и ее темные глаза досадливо сверкнули. Улыбаясь и совершенно не смущаясь тем, что они были на улице, Хуан обнял жену, притянул ее к себе и поцеловал в висок.
— Как просто разбудить твои страсти, моя ненаглядная. Ты так хорошеешь, когда злишься, что я просто не могу отказать себе в удовольствии подразнить тебя. Простишь меня? Ты знаешь, что на ранчо не будет мирной обстановки, если твоя ручка не будет лежать в моей.
Стелла одарила его любящей улыбкой, ее хорошее настроение быстро возвратилось.
Дом был залит ярким светом газовых ламп, зажженных в каждой комнате, а пол, который на лето освобождали от ковров, выглядел, как ледяной покров. Элизабет была очарована спокойной подчеркнутой элегантностью внутреннего убранства. Все свидетельствовало о давно воцарившемся тут благополучии — и покрытый мраморными плитами камин в главном зале, украшенный решеткой очень затейливой работы, и огромное зеркало в, позолоченной раме с венчающим ее золотым листом. Даже сами размеры комнат подчеркивали богатство дома. Мебель была из розового дерева, изящная, удобная, обитая шелком и золотой тесьмой. На стенах висели писанные маслом портреты предков Коста. А в одном углу стояла изящная этажерка, полки которой были уставлены тончайшим фарфором и безделушками, свидетельствующими, что это не просто жилище, а дом, в котором обитают любящие его хозяева.
Для бала был отведен великолепный зал, образовавшийся после того, как сняли складные двери, Разделяющие две большие комнаты. Но больше всего Элизабет понравилось, что хозяева сделали часть двора продолжением бального зала. Вокруг возвели легкие стены, натянули полотняные потолки, положили настилы, ставшие полом нового зала. И все было покрашено так удачно, что выглядело как часть дома. Поначалу Элизабет даже не поняла этой хитрости. Но Стелла пояснила ей, что это практикуется в Новом Орлеане, потому что количество приглашаемых на подобные увеселения гостей превосходит возможности любого дома.
Маргарита Коста, пышная черноокая красавица со смуглой кожей, была действительно такой доброжелательной, какой описала ее Стелла. Как только ее познакомили с Элизабет, Маргарита обняла ее очень сердечно и воскликнула:
— О Господи, малышка, ну наконец-то я вижу самую близкую английскую подругу Стеллы! Как я рада, что вы здесь. А где же ваш муж? Он что, не захотел прийти?
На мгновение воцарилась несколько неловкая тишина. Но Стелла и Хуан, сглаживая неожиданные последствия совершенно естественного вопроса Маргариты, вступили в разговор. Они пояснили Элизабет, почти по секрету, что для креольской женщины муж и семья — практически вся ее вселенная. Так что, чем бы ни объяснял Натан свое отсутствие, с точки зрения Маргариты было невозможно одобрить поведение мужчины, который всего через несколько недель после свадьбы дезертировал от молодой жены и отправил ее в гости в одиночестве.
Все стало на свои места, неловкость улетучилась, к Элизабет возвратилось ее лучезарное настроение, которое поднималось по мере того, как она знакомилась со все новыми и новыми людьми. По ее мнению, здесь было очень много красивых темноглазых молодых людей, которые просто жаждали быть ей представленными. Стелла заметила:
— Видишь, курочка, я же тебя предупреждала, что все мужчины увидят в тебе ангела.
Эти слова подтвердили тот факт, что именно Элизабет признали королевой бала. Успех опьянил Элизабет, еще полчаса назад застенчивую, неуверенную в себе девочку, которая делала первые шаги в свете.
Сколько бы ни объявляли танцев, немедленно кто-нибудь подходил к Элизабет и приглашал ее. А в паузах все ухажеры роились вокруг нее и угощали лимонадом, шампанским или другими прохладительными напитками. Щеки Элизабет разрумянились от удовольствия и возбуждения, а широко открытые глаза сверкали, как фиолетовые звезды. Она решила подойти к Стелле и вежливо отклонила все приглашения принять участие в начинавшемся туре вальса. Стелла была очень удивлена, когда услышала, как ее подруга с завидной решительностью отсекла наиболее навязчивых поклонников, заявив им, что ей больше не хочется танцевать.., во всяком случае, в данный момент.
Видя, как последний из отвергнутых поклонников грустно бредет через зал, Стелла поддразнила подругу:
— Ты разбила его сердце, дорогая. Хотела бы я знать, сколько дуэлей состоится сегодня вечером из-за тебя. Молодой Этьен Дюпре определенно разозлился, когда увидел, что ты согласилась танцевать последнюю кадриль с Леоном Марчандом.
— Не может быть, Стелла. Неужели они способны устроить дуэль по такому пустяковому поводу? Скажи мне, что ты шутишь.
Голос Элизабет отразил ее искреннюю тревогу. Стелла рассмеялась:
— Дорогая, не принимай это все близко к сердцу. Креолы готовы подраться, даже споря о длине Миссисипи, а то и просто из любви к искусству дуэли. Не обращай на них внимания.
В течение какого-то времени они разговаривали. При этом Элизабет была искренне рада, что ей удалось передохнуть от повышенного мужского внимания, окружавшего ее в этот вечер.
Это был приятный перерыв — впервые за весь вечер Элизабет смогла перевести дыхание и немного передохнуть.
С одной стороны, ей было приятно находиться в центре внимания такого количества красивых мужчин и выслушивать их витиеватые комплименты. Но с другой, это оказалось делом крайне утомительным для женщины, непривычной к креольским страстям и навязчивой галантности здешних мужчин.
Стелла посвятила подругу в биографии гостей, а также рассказала о наиболее стойких креольских предрассудках. Например, если хозяйка уронила вилку, надо ждать гостью, а если нож, то посетителем будет мужчина. Или, если спящему попадет на лицо лунный свет, то ему обеспечено помешательство. А вой собаки или стрекотание сверчка оповещают, что в доме скоро будет покойник. Элизабет посмеялась над абсурдностью примет, но в то же время не могла не признать, что что-то в этом есть.
Несмотря на собственную популярность среди темноволосых красавцев, Элизабет с возрастающим обожанием смотрела на грациозность и удивительную обаятельность креольских женщин. Пристально понаблюдав за одной красоткой, увенчанной копной прекрасных темных волос, Элизабет была готова поменять свои серебристые кудри и фиолетовые глаза на переливающиеся южной ночью темные глаза и вороненые волосы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104