Но дело было уже сделано, и у Элизабет вдруг возникли мысли, казалось бы, не очень свойственные ее возрасту. Может, удастся укрепить этот брачный союз, заменив любовь уважением? Или все же ей надо было решительно восстать против намерений отца?
Натан Риджвей был, без сомнения, красивым молодым человеком. У него было что-то общее с Мелиссой, может быть, холодный блеск глаз, выражавших высокомерие?..
Элизабет не была первой в череде несчастных девушек, капитулировавших перед напором враждебно настроенной мачехи и холодного безразличия отца, желавших поскорее вытолкнуть ненужное чадо из своей жизни, и отданных на милость красивого соискателя руки, ведомого не всегда высокими идеалами. Элизабет сдалась, стараясь забыть обо всех своих сомнениях и опасениях. А что еще ей оставалось?
В английских семьях царил патриархат. Роль женщины была однозначна — жена и мать. Что-либо выходящее за эти четкие границы было просто немыслимо для девушки из круга Элизабет. Естественно, что она не могла бы сама обеспечить свое существование. Багаж знаний, приобретенных в заведении миссис Финч, был слишком недостаточен для этого. Образование, которое она получила, было излишне рафинированным. Она знала географию и языки. Но разве этого достаточно, чтобы прокормиться в это нелегкое время? Что оставалось ей, кроме роли гувернантки или компаньонки?
Первое ей не подходило категорически. Здесь ее возраст играл решающую роль — кому пришло бы в голову доверить судьбу своих детей сущему ребенку? Естественно, что со временем она повзрослеет, но гувернанткой ей не быть никогда. Что же было делать ей — обладательнице чистых невинных глаз фиолетового оттенка, обрамленных длинными темно-золотистыми густыми ресницами, чудесного прямого носика, полных губ, манящих мужской взор своим чувственным изгибом, чудесной головки, увенчанной копной фантастических волос?
Стоя перед огромным зеркалом, Элизабет изучала себя тем не менее весьма критически. Нет, с такой внешностью в гувернантки ее никто не возьмет: кому нужна гувернантка с такой стройной фигуркой и тонкими чертами лица. Она еще не была оформившейся женщиной, но законченность форм уже проступала. Грудь обещала быть высокой, бедра были пока по-мальчишески стройными, но их прекрасные пропорции уже угадывались. В один прекрасный день произойдет чудо, и она превратится в прекрасную женщину, и тогда не один мужчина замрет, увидев ее, и будет смотреть ей вслед с обожанием.
Но этот день был еще впереди, хотя и не за горами, а сейчас, увидев себя в зеркале, Элизабет усомнилась в том, что такой мужчина, как Натан Риджвей, просил ее руки в порыве искренней влюбленности. Так или иначе, он это сделал, и она дала согласие — массивное золотое кольцо на ее тонком пальчике служило неопровержимым доказательством реальности происходящего.
Неожиданно дверь распахнулась, и в комнате появилась Мелисса в сногсшибательном платье из необыкновенного сатина светло-кофейного оттенка, украшенного набивными цветами того же цвета. Она порывисто оглядела фигурку Элизабет и без того очень стройную, чтобы быть затянутой в корсет поверх батистовой нижней сорочки.
— Господи, Элизабет, что ты так возишься? Почему еще не переоделась? Тебя ведь ждут внизу многочисленные гости. И, кстати, молодой муж. А где Мэри? Почему ты не позвала ее?
Элизабет не проронила ни звука, отдавая себе отчет в том, что мачеха вовсе не интересуется ее мнением. Та и не стала бы слушать какие-либо объяснения.
Пройдя через комнату. Мелисса раздраженно потянула за шнурок звонка.
— Элизабет, тебе пора отбросить благостную детскую лень. Ты теперь замужняя женщина.
Новобрачной совсем не хотелось распалять Мелиссу еще больше, и она, мягко улыбнувшись, тихо произнесла:
— Я пока еще не чувствую разницы. Как было до обручения, так и сейчас. Разве одно слово может изменить сразу все?
— Какой дикий вопрос! — Мелисса даже передернулась. — Конечно, дело не в абстрактном слове, а в том, что оно обозначает. Ты теперь не только дочь лорда Селби, но и миссис Риджвей. Вечером ты отбываешь в Портсмут, а оттуда — в Америку. И именно замужество сделало это возможным. Поэтому твое заявление, что слово — это только слово, довольно глупо.
Прежде чем Мелисса смогла продолжить свою речь, переходящую практически в сварливую брань, в комнате появилась служанка с усталым выражением лица. Как-то боязливо поклонившись Мелиссе, женщина, которую звали Мэри Имс, произнесла нервным тоном:
— Вы звонили, мэм?
Мелисса, чьи тонкие губы змеились гримасой недовольства, ответила резко:
— Помоги своей хозяйке одеться. Да поспешайте. Она и так провела здесь слишком много времени.
Затем, игнорируя их присутствие, она самодовольно взбила свои черные кудри, без необходимости одернула непомерно пышную юбку и направилась к двери.
— Я жду тебя внизу через двадцать минут, Элизабет. Потрудись не опаздывать, а ты, Мэри, ответишь мне, если она задержится!
Элизабет обменялась взглядом со своей служанкой, но не было произнесено ни звука. Вместо этого Мэри поспешила к резному темно-коричневому гардеробу, где уже висело сине-голубое платье из тафты, которое должно было украсить ее хозяйку.
Мэри ловко надела платье на Элизабет, сумев не повредить ее пышную прическу. Застегнуть все застежки было секундным делом, потом был затянут на талии пояс из белой ленты, и Мэри все же обратила внимание на голову новобрачной.
Помня угрозы Мелиссы на тот случай, если Элизабет не появится внизу в указанное время, Мэри не потратила много времени на то, чтобы поправить толстые льняные, почти серебристые косы, уложив их в античный пучок на затылке и опустив длинные кудрявые пряди у висков.
Вручая Элизабет белые перчатки и веер из слоновой кости индийского происхождения, служанка поторопила хозяйку, даже слегка подтолкнув ее к двери. Одарив Элизабет ободряющей улыбкой, она произнесла:
— Позвольте мне высказать одно личное суждение, мисс, о, простите, мадам. Вы — прекрасная невеста, и все мы — прислуга — желаем вам и мистеру Риджвею всего самого хорошего.
Элизабет почувствовала, как теплая волна поднялась в ее душе, она укорила себя за то, что природная застенчивость помешала ей установить более тесные отношения со слугами отца. До этого момента они казались ей надменными и недосягаемыми. Но все это осталось в прошлом, и сейчас не было времени переосмысливать свое отношение к ним. Подавив робость, с гордо поднятой головой и с улыбкой на розовых пухлых губах Элизабет стала спускаться по винтовой лестнице, ведущей в гостиную. Ей не суждено будет возвратиться в эти комнаты, она идет навстречу своему будущему. На долю секунды она закрыла глаза и коротко и самозабвенно помолилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104
Натан Риджвей был, без сомнения, красивым молодым человеком. У него было что-то общее с Мелиссой, может быть, холодный блеск глаз, выражавших высокомерие?..
Элизабет не была первой в череде несчастных девушек, капитулировавших перед напором враждебно настроенной мачехи и холодного безразличия отца, желавших поскорее вытолкнуть ненужное чадо из своей жизни, и отданных на милость красивого соискателя руки, ведомого не всегда высокими идеалами. Элизабет сдалась, стараясь забыть обо всех своих сомнениях и опасениях. А что еще ей оставалось?
В английских семьях царил патриархат. Роль женщины была однозначна — жена и мать. Что-либо выходящее за эти четкие границы было просто немыслимо для девушки из круга Элизабет. Естественно, что она не могла бы сама обеспечить свое существование. Багаж знаний, приобретенных в заведении миссис Финч, был слишком недостаточен для этого. Образование, которое она получила, было излишне рафинированным. Она знала географию и языки. Но разве этого достаточно, чтобы прокормиться в это нелегкое время? Что оставалось ей, кроме роли гувернантки или компаньонки?
Первое ей не подходило категорически. Здесь ее возраст играл решающую роль — кому пришло бы в голову доверить судьбу своих детей сущему ребенку? Естественно, что со временем она повзрослеет, но гувернанткой ей не быть никогда. Что же было делать ей — обладательнице чистых невинных глаз фиолетового оттенка, обрамленных длинными темно-золотистыми густыми ресницами, чудесного прямого носика, полных губ, манящих мужской взор своим чувственным изгибом, чудесной головки, увенчанной копной фантастических волос?
Стоя перед огромным зеркалом, Элизабет изучала себя тем не менее весьма критически. Нет, с такой внешностью в гувернантки ее никто не возьмет: кому нужна гувернантка с такой стройной фигуркой и тонкими чертами лица. Она еще не была оформившейся женщиной, но законченность форм уже проступала. Грудь обещала быть высокой, бедра были пока по-мальчишески стройными, но их прекрасные пропорции уже угадывались. В один прекрасный день произойдет чудо, и она превратится в прекрасную женщину, и тогда не один мужчина замрет, увидев ее, и будет смотреть ей вслед с обожанием.
Но этот день был еще впереди, хотя и не за горами, а сейчас, увидев себя в зеркале, Элизабет усомнилась в том, что такой мужчина, как Натан Риджвей, просил ее руки в порыве искренней влюбленности. Так или иначе, он это сделал, и она дала согласие — массивное золотое кольцо на ее тонком пальчике служило неопровержимым доказательством реальности происходящего.
Неожиданно дверь распахнулась, и в комнате появилась Мелисса в сногсшибательном платье из необыкновенного сатина светло-кофейного оттенка, украшенного набивными цветами того же цвета. Она порывисто оглядела фигурку Элизабет и без того очень стройную, чтобы быть затянутой в корсет поверх батистовой нижней сорочки.
— Господи, Элизабет, что ты так возишься? Почему еще не переоделась? Тебя ведь ждут внизу многочисленные гости. И, кстати, молодой муж. А где Мэри? Почему ты не позвала ее?
Элизабет не проронила ни звука, отдавая себе отчет в том, что мачеха вовсе не интересуется ее мнением. Та и не стала бы слушать какие-либо объяснения.
Пройдя через комнату. Мелисса раздраженно потянула за шнурок звонка.
— Элизабет, тебе пора отбросить благостную детскую лень. Ты теперь замужняя женщина.
Новобрачной совсем не хотелось распалять Мелиссу еще больше, и она, мягко улыбнувшись, тихо произнесла:
— Я пока еще не чувствую разницы. Как было до обручения, так и сейчас. Разве одно слово может изменить сразу все?
— Какой дикий вопрос! — Мелисса даже передернулась. — Конечно, дело не в абстрактном слове, а в том, что оно обозначает. Ты теперь не только дочь лорда Селби, но и миссис Риджвей. Вечером ты отбываешь в Портсмут, а оттуда — в Америку. И именно замужество сделало это возможным. Поэтому твое заявление, что слово — это только слово, довольно глупо.
Прежде чем Мелисса смогла продолжить свою речь, переходящую практически в сварливую брань, в комнате появилась служанка с усталым выражением лица. Как-то боязливо поклонившись Мелиссе, женщина, которую звали Мэри Имс, произнесла нервным тоном:
— Вы звонили, мэм?
Мелисса, чьи тонкие губы змеились гримасой недовольства, ответила резко:
— Помоги своей хозяйке одеться. Да поспешайте. Она и так провела здесь слишком много времени.
Затем, игнорируя их присутствие, она самодовольно взбила свои черные кудри, без необходимости одернула непомерно пышную юбку и направилась к двери.
— Я жду тебя внизу через двадцать минут, Элизабет. Потрудись не опаздывать, а ты, Мэри, ответишь мне, если она задержится!
Элизабет обменялась взглядом со своей служанкой, но не было произнесено ни звука. Вместо этого Мэри поспешила к резному темно-коричневому гардеробу, где уже висело сине-голубое платье из тафты, которое должно было украсить ее хозяйку.
Мэри ловко надела платье на Элизабет, сумев не повредить ее пышную прическу. Застегнуть все застежки было секундным делом, потом был затянут на талии пояс из белой ленты, и Мэри все же обратила внимание на голову новобрачной.
Помня угрозы Мелиссы на тот случай, если Элизабет не появится внизу в указанное время, Мэри не потратила много времени на то, чтобы поправить толстые льняные, почти серебристые косы, уложив их в античный пучок на затылке и опустив длинные кудрявые пряди у висков.
Вручая Элизабет белые перчатки и веер из слоновой кости индийского происхождения, служанка поторопила хозяйку, даже слегка подтолкнув ее к двери. Одарив Элизабет ободряющей улыбкой, она произнесла:
— Позвольте мне высказать одно личное суждение, мисс, о, простите, мадам. Вы — прекрасная невеста, и все мы — прислуга — желаем вам и мистеру Риджвею всего самого хорошего.
Элизабет почувствовала, как теплая волна поднялась в ее душе, она укорила себя за то, что природная застенчивость помешала ей установить более тесные отношения со слугами отца. До этого момента они казались ей надменными и недосягаемыми. Но все это осталось в прошлом, и сейчас не было времени переосмысливать свое отношение к ним. Подавив робость, с гордо поднятой головой и с улыбкой на розовых пухлых губах Элизабет стала спускаться по винтовой лестнице, ведущей в гостиную. Ей не суждено будет возвратиться в эти комнаты, она идет навстречу своему будущему. На долю секунды она закрыла глаза и коротко и самозабвенно помолилась.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104