Через некоторое время она лежала под ним совершенно нагая.
Его поцелуи лишали ее сил, прикосновения его губ пробуждали внутри ее огонь, раздувая дремавшую в ней страсть, которую она долго старалась подавлять разумом. И все же она еще пыталась сопротивляться, противостоять тому, что происходило с ее телом. Горячий пламень разливался по ее сосудам, и тело уже не слушалось сигналов и призывов к осторожности, испускаемых мозгом, груди приятно ломило от поцелуев Рафаэля, и ее бедра инстинктивно искали контакта с его телом, губы были податливы.
Она вела с собой безуспешную войну так долго, сколько могла. Рафаэль ведь не был неопытным любовником или беспомощным в темноте Натаном. Он был опытным мужчиной, который знал, когда хотел, как доставить женщине удовольствие. Он был уверен, что Бет борется, чтобы не поддаться ему, и ломал один за другим ее слабые рубежи сопротивления. Его губы были мягкими и твердыми, когда они обхаживали ее, ласкали и требовали сдаться, когда они путешествовали по всем ее чувствительным точкам, то доставляя сладкую боль, то просто лаская. Он целовал ее подбородок и щеки, мочки уха, а потом опять возвращался к губам. Вторая рука, сняв остатки ее одежды и освободившись, также присоединилась к обследованию тела. Сначала настал черед груди: пальцами он стал ритмично надавливать на сосок, потом рука соскользнула ниже, по пути гладя ее серебристую кожу.
Издав странный короткий смешок, она прекратила борьбу и сопротивление, ее тело таяло в его объятиях, сейчас ей хотелось только того, чтоб он обладал ею. Ей хотелось по-настоящему узнать, что же это такое — быть женщиной.
В тот раз, когда он взял ее, она была наполовину отравлена белладонной, поэтому сейчас ее эмоции и переживания сильно отличались от тех, прежних. Она и хотела и боялась новых ощущений, когда рука Рафаэля, продолжая свои обследования, дошла до ее плоского живота, а потом продвинулась к мягкой внутренней поверхности бедер. Бет была потрясена вспышкой желания, которое охватило ее. Инстинктивно ее тело стало выгибаться и раскачиваться от его прикосновений и ласковых губ на ее грудях. Он продолжал дразнить ее соски, другая рука тоже была уже между бедер, порождая внутри ее сладкую боль, которую кровь разносила по всему телу.
Когда, наконец, он добрался до того, что укрывалось между бедер, его пальцы ласково разделили шелковистую плоть, продолжая обследовать то, что было внутри. Бет застонала от удовольствия, мягко и негромко. Больше ей не хотелось сопротивляться ему, ей хотелось теперь, чтобы он ласкал ее не переставая, поднимая прикосновениями рук и мускулистого тела внутри ее настоящую панику. Ее руки тоже двигались без перерыва, касаясь его и лаская.
На сей раз Рафаэль не хотел просто воспользоваться ее телом. Та его часть, в которой скрывался дикий охотник-команч, тоже получала удовольствие от ласк ее нагого тела, распростертого рядом с ним. В другой раз, в другом месте он еще поквитается с ней, а сейчас он хотел завоевать ее, заставить ее захотеть его так, как она не хотела еще ни одного мужчину, довести ее до той степени безумия, до которой она доводила его, и наказать ее этим безбрежным удовольствием и подавить одновременно.
Для Бет это была какая-то странная агония. Его руки и губы возбуждали ее и приводили в такое состояние, какое ей переживать еще не приходилось. Она была беспомощна в его железных объятиях, но сейчас это ее не тревожило. Бет уже не могла ласкать его сама, но была готова покорно сносить все, что делает он, потому что это доставляло ей жгучее удовольствие. Но и ему, как видно, тоже. Он упивался ее телом, его губы порождали жар на ее коже, он разливался в плечах, грудях, шее. И словно что-то обрывалось внутри, когда его пальцы входили в ее лоно и он доводил ее до пика сладостного ощущения.
Но не только Бет получала удовольствие от процесса этого подунасилия, полусоблазнения. Рафаэль дошел до состояния, о существовании которого он раньше и не подозревал. Его тело было переполнено желанием, а он, на удивление самому себе, все хотел продолжать эту странно сладостную любовную игру.
Она была так непобедимо хороша, а черты ее так непорочны. Волосы лунного оттенка, маленькое стройное тело совершенных форм, кожа теплая и шелковистая при касании — все это превращало его в изголодавшегося человека, который никак не может остановиться и продолжает поглощать и поглощать все, что попало ему под руку. Его губы продолжали наслаждаться ее мягкими устами, а рука прокладывала верный путь к окончательному слиянию их тел.
Тело ее трепетало, высвобождая все накопленное за долгие годы вожделение, и это была заслуга Рафаэля, любившего ее полудиварски, полунежно. Бет тонула в море удивительного удовольствия и шептала почти беспомощно:
— Ну пожалуйста, пожалуйста…
При этом она ощущала странный стыд, а он знал, что пока любовную игру надо продолжать.
Рафаэль слышал ее неконтролируемые сознанием слова н с низким удовлетворенным рыком, вырвавшимся из глубин горла, быстро накрыл ее тело своим. Удерживая обеими руками ее руки за ее головой, коленями раздвинув ее бедра, он вонзил свое твердое, как сталь, мужское орудие в ее поглощающую теплоту.
С совершенно ошеломляющей ясностью Бет почувствовала себя наполненной им, при этом ее поразила собственная готовность принять его твердую, горячую, полную жизни плоть. Он лежал на ней легко и никуда не торопился, пытаясь отрегулировать дыхание, как бы прерывающееся из-за непонятной ей внутренней борьбы, а Бет была совершенно захвачена многим, что открылось ей в нем. Он стал для нее абсолютным мужчиной со специфическими ароматами лошадиного пота и табака, широкой мускулистой грудью, твердой и горячей, куда она упиралась сейчас своими сосками, всем его длинным сильным телом, соединенным с ее собственным. Она издала стон, выражавший удовольствие и призывавший его продолжить бесстыдную чувственную атаку на ее тело. Не отдавая себе отчета в собственных поступках, она стала искать его рот своими губами. Рафаэль в ответ страстно целовал ее, языком продолжая агрессию рук и всего тела.
С медленным, близким к пытке острым удовольствием он стал двигаться на ней, и инстинктивно бедра Бет поднялись, чтобы встретить его. Он раскачивался все быстрее, и она в ответ тоже, пока их тела не встретились в горячей, все обостряющейся схватке. Голова ее была совершенно пуста, тело охватила такая чувственная лихорадка, что она превратилась в совершенно дикое создание. Ее стройное тело извивалось под ним, пытающимся утолить свой сексуальный голод, она издавала короткие совершенно звериные звуки. Неожиданно, когда она уже, казалось, была не в состоянии снести сладкую боль, обжигавшую ее лоно, сквозь ее тело пронесся такой острый импульс сладострастия, что вся она содрогнулась, глаза были открыты, но она ничего не видела, дыхание сбилось.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104