Тут Элизабет сделала нечто ранее ей совершенно несвойственное — гордо вскинув голову, она с независимым видом встала с кресла и заявила отцу:
— Благодарю вас, лорд. Натан и я с удовлетворением восприняли вашу высокую оценку нашего брака. Нам хотелось бы провести в вашем обществе еще некоторое время, но мне кажется, что экипаж уже дожидается нас. Надеюсь, вы извините нас, нам пора.
С поистине королевским величием молодые покинули усадьбу «Три вяза», а новые манеры Элизабет еще долго обсуждались оставшимися.
Когда они уже подъезжали к станции, ее стала бить дрожь — это было следствием столь не свойственной ей смелости в предотъездные часы и мыслей о совершенной неясности ее собственного будущего.
Она была подавлена тем, что ей пришлось таким странным образом отстаивать достоинство мужа, и думала, что он вряд ли доволен этим обстоятельством. Она спросила Натана:
— Ты не сердишься на меня за то, как я держалась со своим отцом? Я не люблю грубить, но он страшно разозлил меня.
Натан устало вздохнул. Мягко взяв ее руку, он жеманно произнес:
— Нет, моя дорогая, у меня не может быть никаких возражений. Я, говоря откровенно, скорее благодарен тебе за то, что ты ему сказала. Но сейчас мне не хотелось бы возвращаться к этому. Давай сменим тему, а потом через пару дней вернемся к этим проблемам.
Это было не совсем то, что Элизабет хотелось услышать от мужа, но все же она почувствовала удовлетворение — несмотря ни на что в душе она оставалась послушным ребенком, и ей нужно было одобрение кого-то для нее авторитетного. К тому же, так или иначе, начиналась совершенно новая эпоха в ее жизни, и она настраивала себя на одну ноту — ей надо научиться получать удовольствие от жизни, несмотря на то, как она, эта жизнь, будет складываться.
Входя в элегантное купе первого класса, зарезервированное для них до самого Портсмута, Элизабет с удовлетворением обнаружила там Мэри Имс, распаковывавшую ее вещи и достающую в этот момент ночную рубашку. На ее лице отразилась радость, и она с искренним любопытством спросила:
— Что вы здесь делаете, Мэри?
— Как что, мисс.., о, простите, мэм, я растерялась от неожиданности. С полудня мне пришлось крутиться, как белка в колесе. — Мэри говорила тихо, но в ее голубых глазах прыгали чертики. — Все началось с того, что ваш супруг узнал, что у вас нет служанки, собирающейся в дорогу с вами. И он заявил, что такая служанка должна быть обязательно, причем лучше, если это будет кто-то вам хорошо знакомый, чем совершенно посторонний человек.
Трепетная улыбка осветила лицо Элизабет, и она счастливым голосом сказала:
— Как он добр ко мне. Меня страшно пугала мысль, что рядом со мной не будет никого из близких.
И поскольку Мэри Имс была одной из ее любимиц, Элизабет пылко произнесла:
— Он выбрал вас, кого я люблю больше всех!
— Мне очень приятно слышать подобное, мэм. — Мэри сказала это с широкой улыбкой, и ее глаза очень добро смотрели на молодое, прекрасно сложенное существо, стоявшее рядом с ней. — Я страшно рада быть здесь. Трудно передать, как я довольна, что могу скрасить вам путешествие.
Элизабет, пораженная внезапной догадкой, воскликнула;
— Так вы поедете со мной в Америку, правда? Вам не надо возвращаться в Мэйдстоун, да?
И опять по лицу горничной разлилась удовлетворенная улыбка:
— Зачем же мне возвращаться, если вы нуждаетесь во мне? Мистер Риджвей сказал, что окончательное решение за вами, во поинтересовался, не против ли я покинуть Англию и отправиться в Америку, чтобы там обосноваться. Он не сомневался, что вы не будете возражать, чтобы я составила вам компанию.
Теплая волна благодарности к мужу, проявившему такую неожиданную чуткость, охватила Элизабет, а слова Мэри полностью совпадали с ее собственными чувствами. Как мудро со стороны Натана понять ее настроение при отъезде на чужбину и как гуманно решение пригласить с собой Мэри, которая будет единственным близким человеком в далеком незнакомом Натчезе.
Поездка в поезде не была богата происшествиями. Элизабет мирно дремала в своем комфортабельном купе, а Натан пропадал в курительной комнате, где собирались джентльмены со всего поезда, и оставался там практически всю дорогу до Портсмута. В Портсмуте их быстро довезли до прекрасной гостиницы, где им предстояло провести целых два дня перед посадкой на корабль, который должен был доставить молодых в Америку. Именно в гостинице на Элизабет нахлынули все терзавшие ее последнее время сомнения.
Ее не волновало то, что делал Натан, труднее было объяснить то, чего он не делал. Подобные мысли не приходили ей в голову, пока она одиноко дремала в купе поезда, но когда она обнаружила, что в гостинице Натан заказал им отдельные номера, ее удивлению не было границ. Сказать, что она озадачена, было бы мало. Хотя проблемы брачного ложа по сути были для нее загадочными, но все же она не была настолько наивна, чтобы не знать, что мужу полагается, по крайней мере, спать в одной постели с женой. Поэтому поведение Натана выглядело весьма странным. К сожалению, она была слишком застенчива, чтобы напрямую спросить его о том, что происходит. По тем же причинам она не говорила на подобные темы с Мэри. Себе она пыталась для успокоения втолковать, что он ждет момента, когда они окажутся в одной каюте на корабле по пути в Америку.
Если не вспоминать о его намерении избежать супружеской постели во время пребывания в Портсмуте, в остальном Натан был образцовым новобрачным. Он повсюду сопровождал свою супругу, показывал ей исторические достопримечательности, такие, как Замок южного моря, построенный Генри VIII, позднее взятый войсками Парламента в 1642 году и частично разрушенный, а также руины замка Порчестер, бывшего некогда нормандской крепостью. Он заботливо покупал ей всякие безделушки, брелоки, флакончики духов и коробочки пудры самых дорогих сортов, а также красивые ювелирные изделия. Она радовалась подаркам с искренностью ребенка, но это бывало днем, а ночами в своей по-прежнему девственной постели она готова была отдать все только за то, чтобы Натан заключил ее в свои объятия и научил всем утехам плотской любви.
В тот день, когда им предстояло отплыть во время вечернего прилива, она до полудня терзалась догадками, почему Натан избегает физической близости с ней. Но вот как будто бы кое-что стало проясняться. Она в полном одиночестве сидела за столом в чайной комнате отеля, наслаждаясь прекрасным чаем «Эрл грей», а Натан завершал подготовку багажа к отправке на судно. И вдруг за соседним столиком незнакомый мужчина произнес фразу, которая не могла не привлечь ее внимания:
— Утром я заметил здесь Чарльза Лонгстрита, разве не странно?
— Этого педераста?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104