О господи, о господи. Я посмотрела на телефон и попыталась заставить себя одним прыжком пересечь комнату, чтобы набрать три девятки и, заорав во всю глотку, вызвать полицию. Но я не могла двинуться. Я никогда еще с такой ясностью не сознавала, что означает настоящее и что обещает будущее.
Глава 24
Закончив свою встречу с суперинтендантом Уэбберли, Линли собрал папки и газеты за три дня. Все печатные издания открывались материалом о прыжке Джимми Купера в Темзу во вторник вечером. Далее следовали сообщения о его задержании в среду утром — прямо на занятиях, на фотографии он, понурясь, шел между двух констеблей в форме. В четверг заголовки возвещали, что против сына Кеннета Флеминга будет выдвинуто обвинение в убийстве. Весь тон статей подразумевал одно; дело закрыто и передано в суд. На большее Линли и не рассчитывал.
— Вы уверены, что показания этой Уайтлоу подтверждаются? — спросил его Узбберли.
— По всем пунктам. И с самого начала. Уэбберли выбрался из кресла.
— Ты много просишь, Томми.
—Это наша единственная надежда, сэр. За последние три дня моя группа проверила все до мельчайшей улики и все показания. Мы с Хейверс дважды съездили в Кент. Встретились с МеЙдстоунскими криминалистами. Поговорили со всеми соседями окрест. Прочесали сад и сам коттедж. Посетили все Спрингбурны, суя нос во все дыры. И не нашли ничего сверх того, что уже знали. Насколько я могу судить, остался только один путь, по нему мы и следуем.
Уэбберли кивнул, но, судя по его виду, остался не слишком доволен ответом Линли.
— Хильер рвет и мечет, — задумчиво произнес он.
— Неудивительно. Я близко подпустил прессу. Нарушил установленную процедуру. Ему это не понравилось бы ни при каких обстоятельствах.
— Он созвал совещание. Мне удалось перенести его на середину дня понедельника.
— Хорошо, — сказал Линли. — Спасибо, что не даете ему перебежать мне дорогу. Это, видимо, нелегко.
— Надолго моих уловок не хватит. А уж тем более после понедельника.
— Не думаю, что вам это потребуется. Уэбберли поднял бровь.
— Так уверены, да?
Линли сунул под мышку папки и газеты.
— Только не теперь, когда у меня всего-то один неотслеженный телефонный разговор. На этом я не могу построить дело.
— Тогда нажмите на нее.
Из общей свалки на своем столе Уэбберли выудил отчет о другом деле, кивнул Линли.
Тот вернулся в свой кабинет, где освободился от папок, но оставил газеты. По пути к лифту он встретил сержанта Хейверс. Она просматривала пачку распечатанных листов, хмурясь и бормоча под нос ругательства. Увидев Линли, она остановилась, развернулась и приноровилась к его шагу.
— Мы куда-то едем? — поинтересовалась она. Линли достал из кармашка часы и открыл их. Без четверти пять.
— Вы, кажется, упоминали о вечеринке, назначенной на сегодняшний вечер? Вам не нужно к ней подготовиться?
— Скажите, сэр, что, черт побери, купить восьмилетней девочке? Куклу? Игру? Набор юного химика? Пружинный нож? Акварельные краски? Что? — Она закатила глаза, но лишь для пущего эффекта. Линли видел, что ей приятны эти хлопоты. — А, я могу подарить ей набор юного фокусника. Или костюм? Дети любят переодеваться, да? Я бы купила ей костюм.
— Во сколько начало? — спросил Линли, вызвав лифт.
— В семь. А военные игрушки? Модели автомобилей? Самолетов? Диски? Ей еще не рано слушать Стинга? Дэвида Боуи?
— Мне кажется, вам пора немедленно приступить к поиску подарка, — заметил Линли. Двери лифта открылись, он шагнул внутрь. И пока двери не закрылись, Барбара продолжала стоять, перечисляя все, что приходило ей на ум.
Интересно, подумал Линли, каково это быть столь беззаботным в пятницу вечером.
Крис Фарадей медленно шел вдоль Уорик-авеню, Бинз и Тост вприпрыжку бежали впереди. На углу улицы они послушно сели, ожидая команды: «Вперед, собаки!», по которой им следовало пересечь Уорик-плейс и продолжить путь до баржи, но команда все не поступала. Крис хорошо вышколил их, поэтому нарушение раз заведенного порядка смущало псов. Они выразили недоумение голосом — тявкнули, толкнулись друг о друга. Ткнулись в ноги хозяину.
Крис сознавал их присутствие и знал, что собаки хотят скорости и действия. И против ужина они не возражали бы и с резиновым мячиком поиграли. Но Крис был погружен в чтение «Ивнинг стандард».
Газета, которую он купил во время пробежки, излагала свой вариант истории, освещаемой с середины прошлой недели. Ей удалось обойти конкурентов с помощью снимков фоторепортера, который единственный из всех его коллег оказался на Собачьем острове и стал свидетелем того, как полиция пыталась задержать убегавшего от нее мальчика.
Крис сложил газету и сунул под мышку к остальным. Собаки побежали обратно на угол улицы. Виляя хвостами, они ждали команды. Он догнал их, огляделся, нет ли машин, произнес: «Вперед, собаки!», и они помчались привычным путем.
Ливи сидела там же, где он ее оставил — на палубе, на одном из парусиновых стульев, закутанная в одеяло. Она смотрела на остров Браунинга, на котором ивы тянули в воду и к земле зазеленевшие ветви. Никогда еще Ливи не казалась ему такой высохшей, словно предзнаменование того, что таили грядущие месяцы.
Когда Бинз и Тост, вбежав на палубу, обнюхали ее висящую как плеть левую руку, Ливи проснулась — она подняла голову и моргнула.
Крис положил газеты на палубу рядом с ней со словами:
— Ничего нового, Ливи.
Он пошел вниз за собачьими мисками, а она принялась читать.
Начиная с утра субботы она заставляла его покупать для нее все газеты. Она прочитывала их все, но не позволяла выбрасывать. А после визита полиции только попросила перенести их в ее комнату и сложить рядом с узкой кроватью. Последние несколько ночей, ворочаясь в ожидании сна, Крис смотрел на полосу света, отбрасываемую ее лампой на открытую дверь его комнаты и слушал, как Ливи тихонько переворачивает страницы газет, перечитывая их снова и снова. Он знал, что она читает. Только не знал, почему.
Она держала язык за зубами дольше, чем он мог предположить. Ливи всегда была человеком, который сначала выпалит все, что ей взбредет в голову, а потом пожалеет о сказанном. Поэтому поначалу он принял ее скрытность всего лишь за странную задумчивость — дескать, размышляет об обстоятельствах смерти Кеннета Флеминга, событии, затронувшем их всех. Но в конце концов она рассказала ему все, потому что у нее не было выбора. Он был в Кенсингтоне в воскресенье днем. Видел и слышал. Ему оставалось только мягко настаивать, чтобы она разделила с ним бремя правды. Когда же она это сделала, он увидел, насколько изменится теперь его собственная жизнь. Что и было, как это понял он, главной причиной, по которой поначалу она не хотела ему ничего говорить. Потому что знала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
Глава 24
Закончив свою встречу с суперинтендантом Уэбберли, Линли собрал папки и газеты за три дня. Все печатные издания открывались материалом о прыжке Джимми Купера в Темзу во вторник вечером. Далее следовали сообщения о его задержании в среду утром — прямо на занятиях, на фотографии он, понурясь, шел между двух констеблей в форме. В четверг заголовки возвещали, что против сына Кеннета Флеминга будет выдвинуто обвинение в убийстве. Весь тон статей подразумевал одно; дело закрыто и передано в суд. На большее Линли и не рассчитывал.
— Вы уверены, что показания этой Уайтлоу подтверждаются? — спросил его Узбберли.
— По всем пунктам. И с самого начала. Уэбберли выбрался из кресла.
— Ты много просишь, Томми.
—Это наша единственная надежда, сэр. За последние три дня моя группа проверила все до мельчайшей улики и все показания. Мы с Хейверс дважды съездили в Кент. Встретились с МеЙдстоунскими криминалистами. Поговорили со всеми соседями окрест. Прочесали сад и сам коттедж. Посетили все Спрингбурны, суя нос во все дыры. И не нашли ничего сверх того, что уже знали. Насколько я могу судить, остался только один путь, по нему мы и следуем.
Уэбберли кивнул, но, судя по его виду, остался не слишком доволен ответом Линли.
— Хильер рвет и мечет, — задумчиво произнес он.
— Неудивительно. Я близко подпустил прессу. Нарушил установленную процедуру. Ему это не понравилось бы ни при каких обстоятельствах.
— Он созвал совещание. Мне удалось перенести его на середину дня понедельника.
— Хорошо, — сказал Линли. — Спасибо, что не даете ему перебежать мне дорогу. Это, видимо, нелегко.
— Надолго моих уловок не хватит. А уж тем более после понедельника.
— Не думаю, что вам это потребуется. Уэбберли поднял бровь.
— Так уверены, да?
Линли сунул под мышку папки и газеты.
— Только не теперь, когда у меня всего-то один неотслеженный телефонный разговор. На этом я не могу построить дело.
— Тогда нажмите на нее.
Из общей свалки на своем столе Уэбберли выудил отчет о другом деле, кивнул Линли.
Тот вернулся в свой кабинет, где освободился от папок, но оставил газеты. По пути к лифту он встретил сержанта Хейверс. Она просматривала пачку распечатанных листов, хмурясь и бормоча под нос ругательства. Увидев Линли, она остановилась, развернулась и приноровилась к его шагу.
— Мы куда-то едем? — поинтересовалась она. Линли достал из кармашка часы и открыл их. Без четверти пять.
— Вы, кажется, упоминали о вечеринке, назначенной на сегодняшний вечер? Вам не нужно к ней подготовиться?
— Скажите, сэр, что, черт побери, купить восьмилетней девочке? Куклу? Игру? Набор юного химика? Пружинный нож? Акварельные краски? Что? — Она закатила глаза, но лишь для пущего эффекта. Линли видел, что ей приятны эти хлопоты. — А, я могу подарить ей набор юного фокусника. Или костюм? Дети любят переодеваться, да? Я бы купила ей костюм.
— Во сколько начало? — спросил Линли, вызвав лифт.
— В семь. А военные игрушки? Модели автомобилей? Самолетов? Диски? Ей еще не рано слушать Стинга? Дэвида Боуи?
— Мне кажется, вам пора немедленно приступить к поиску подарка, — заметил Линли. Двери лифта открылись, он шагнул внутрь. И пока двери не закрылись, Барбара продолжала стоять, перечисляя все, что приходило ей на ум.
Интересно, подумал Линли, каково это быть столь беззаботным в пятницу вечером.
Крис Фарадей медленно шел вдоль Уорик-авеню, Бинз и Тост вприпрыжку бежали впереди. На углу улицы они послушно сели, ожидая команды: «Вперед, собаки!», по которой им следовало пересечь Уорик-плейс и продолжить путь до баржи, но команда все не поступала. Крис хорошо вышколил их, поэтому нарушение раз заведенного порядка смущало псов. Они выразили недоумение голосом — тявкнули, толкнулись друг о друга. Ткнулись в ноги хозяину.
Крис сознавал их присутствие и знал, что собаки хотят скорости и действия. И против ужина они не возражали бы и с резиновым мячиком поиграли. Но Крис был погружен в чтение «Ивнинг стандард».
Газета, которую он купил во время пробежки, излагала свой вариант истории, освещаемой с середины прошлой недели. Ей удалось обойти конкурентов с помощью снимков фоторепортера, который единственный из всех его коллег оказался на Собачьем острове и стал свидетелем того, как полиция пыталась задержать убегавшего от нее мальчика.
Крис сложил газету и сунул под мышку к остальным. Собаки побежали обратно на угол улицы. Виляя хвостами, они ждали команды. Он догнал их, огляделся, нет ли машин, произнес: «Вперед, собаки!», и они помчались привычным путем.
Ливи сидела там же, где он ее оставил — на палубе, на одном из парусиновых стульев, закутанная в одеяло. Она смотрела на остров Браунинга, на котором ивы тянули в воду и к земле зазеленевшие ветви. Никогда еще Ливи не казалась ему такой высохшей, словно предзнаменование того, что таили грядущие месяцы.
Когда Бинз и Тост, вбежав на палубу, обнюхали ее висящую как плеть левую руку, Ливи проснулась — она подняла голову и моргнула.
Крис положил газеты на палубу рядом с ней со словами:
— Ничего нового, Ливи.
Он пошел вниз за собачьими мисками, а она принялась читать.
Начиная с утра субботы она заставляла его покупать для нее все газеты. Она прочитывала их все, но не позволяла выбрасывать. А после визита полиции только попросила перенести их в ее комнату и сложить рядом с узкой кроватью. Последние несколько ночей, ворочаясь в ожидании сна, Крис смотрел на полосу света, отбрасываемую ее лампой на открытую дверь его комнаты и слушал, как Ливи тихонько переворачивает страницы газет, перечитывая их снова и снова. Он знал, что она читает. Только не знал, почему.
Она держала язык за зубами дольше, чем он мог предположить. Ливи всегда была человеком, который сначала выпалит все, что ей взбредет в голову, а потом пожалеет о сказанном. Поэтому поначалу он принял ее скрытность всего лишь за странную задумчивость — дескать, размышляет об обстоятельствах смерти Кеннета Флеминга, событии, затронувшем их всех. Но в конце концов она рассказала ему все, потому что у нее не было выбора. Он был в Кенсингтоне в воскресенье днем. Видел и слышал. Ему оставалось только мягко настаивать, чтобы она разделила с ним бремя правды. Когда же она это сделала, он увидел, насколько изменится теперь его собственная жизнь. Что и было, как это понял он, главной причиной, по которой поначалу она не хотела ему ничего говорить. Потому что знала:
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146