— Как вы узнали о Флеминге? — спросил Линли.
— Я велел за ней проследить.
— До Кента?
— Сначала она лгала. Сказала, что поживет в коттедже Мириам Уайтлоу, чтобы просто разобраться в себе. Флеминг просто друг, сказала она, помогает ей пережить этот момент. Между ними ничего нет. Если бы у нее был с ним роман, если бы она ушла к нему, разве она не стала бы жить с ним открыто? Но она этого не сделала, не так ли? Так что никакого адюльтера тут нет, что доказывает — она мне добрая и верная жена, так что не забудь сообщить об этом своему адвокату, чтобы он не забыл об этом, когда будет договариваться с ее адвокатом о размере алиментов. — Большим пальцем Пэттен провел по подбородку, где уже начала пробиваться щетина. — Тогда я показал ей фотографии. Тут-то она и прикусила язык. На этих фотография она была с Кеннетом, без смущения продолжал Пэттен, их сняли в коттедже в Кенте. Нежное приветствие в дверях вечером, пылкое прощание на подъездной дорожке на рассвете, энергичное объятие в яблоневом саду недалеко от коттеджа, страстное совокупление на лужайке в саду.
Увидев фотографии, Габриэлла также увидела, что ее будущий финансовый статус стремительно рушится, пояснил полицейским Пэттен. Она накинулась на него, как дикая кошка, бросила фотографии в камин в гостиной, но поняла, что в целом проиграла.
— Значит, вы в коттедже были? — уточнил Линли.
О да, он был. Первый раз, когда привозил фотографии. Второй раз, когда Габриэлла позвонила с просьбой обговорить положение вещей — возможно, удастся завершить их брак в цивилизованной манере.
— «Обговорить» — это был эвфемизм, — добавил он. — Рот как инструмент речи она использовала не очень-то умело.
— Ваша жена пропала, — сказала Хейверс. Линли бросил на нее взгляд, безошибочно разгадав значение этого ровного и убийственно вежливого тона.
— В самом деле? — переспросил Пэттен. — А я-то гадал, почему о ней не упомянули в новостях. Сначала я подумал, что ей удалось окрутить журналистов и убедить их, что они не пожалеют, если не станут впутывать ее в эту историю. Хотя даже при таком умении впиваться, как у Габриэллы, план этот трудно осуществим.
— Где вы были в среду ночью, мистер Пэттен? — Хейверс строчила, как автомат, так что Линли засомневался, сможет ли она потом прочитать свои записи. — А также утром в четверг.
— А что? — Он, казалось, заинтересовался.
— Просто ответьте на вопрос.
— Отвечу, как только узнаю, к чему он относится.
Хейверс ощетинилась, и Линли вмешался:
— Вполне возможно, что Кеннет Флеминг был убит, — сказал он.
Пэттен поставил свой стакан на стол. Стал водить пальцами по краю. Он как будто пытался по лицу Линли прочесть степень случайности вопроса.
— Убит?
— Так что вы можете понять наш интерес к вашему местонахождению, — сказала Линли.
Среди деревьев снова зазвучали трели соловья. Поблизости ему ответил одинокий сверчок.
— Ночь среды, утро четверга, — пробормотал Пэттен, скорее для себя, чем для них. — Я был в клубе «Шербур».
— На Беркли-сквер? — спросил Линли. — Как долго вы там находились?
— Я уехал оттуда между двумя и тремя ночи. У меня страсть к баккара, и я в кои-то веки выигрывал.
— С вами кто-нибудь был?
— В баккара в одиночку не играют, инспектор.
— Спутница, — раздраженно сказала Хейверс.
— Часть вечера.
— Какую часть?
— Начальную. Я отправил ее на такси около… ну, не знаю. В половине второго? В два?
— А потом?
— Вернулся к игре. Приехал домой, лег спать. — Пэттен перевел взгляд с Линли на Хейверс. Казалось, он ждал новых вопросов. Наконец, продолжил. — Понимаете, я вряд ли стал бы убивать Флеминга, если вы, как мне кажется, к этому ведете.
— Кто следил за вашей женой?
— То есть?
— Кто фотографировал? Нам понадобится имя.
— Хорошо. Вы его получите. Послушайте, Флеминг, может, и спал с моей женой, но был чертовски хорошим игроком в крикет… лучшим бэтсменом за последние полвека. Если бы я хотел положить конец его связи с Габриэллой, я убил бы ее, а не его. Тогда, по крайней мере, эти проклятые соревнования не оказались бы под угрозой срыва. И потом, я даже не знал, что в среду он находился в Кенте. Откуда мне было знать?
— Вы могли дать поручение проследить за ним.
— И какой в этом смысл?
— Месть.
— Если бы я хотел его смерти. А я не хотел.
— А Габриэлла?
— Что Габриэлла?
— Ее смерти вы хотели?
— Конечно. Это было бы гораздо экономичнее в смысле финансовых затрат, чем разводиться с ней. Но мне нравится думать, что я несколько более цивилизован, чем средний обманутый муж.
— Она с вами не связывалась? — спросил Линли.
— Габриэлла? Нет.
— Это не она здесь в доме?
Пэттен с искренним удивлением поднял брови.
— Здесь? Нет. — Потом, видимо, сообразил, почему возник такой вопрос. — О, это была не Габриэлла.
— Вас не затруднит подтвердить данный факт?
— Если это необходимо.
— Благодарю вас.
Пэттен направился в дом. Хейверс, ссутулившись, проводила его взглядом прищуренных глаз.
— Ну и свинья, — пробормотала она.
— Вы записали данные по «Шербуру»?
— Я еще в здравом уме, инспектор.
— Простите. — Линли продиктовал ей номер «ягуара», стоявшего в гараже. — Пусть в Кенте проверят, не видели ли рядом со Спрингбурнами «ягуар» или «рейндж-ровер». И «рено» тоже. Тот, что стоит на дорожке.
Барбара фыркнула.
— Вы думаете, он снизошел бы до этой тарахтелки?
— Если бы нацелился на убийство. Открылась дальняя стеклянная дверь. Пэттен
появился в сопровождении девушки лет двадцати, не больше. На ней был объемный, не по размеру, свитер и леггинсы. Двигалась она грациозно, ступая босыми ногами по каменным плитам террасы. Пэттен положил ладонь ей на затылок, под волосы, которые были неестественно черны и коротко подстрижены в геометрическом стиле, зрительно увеличивавшем ее глаза. Он притянул ее к себе и мгновение, казалось, вдыхал аромат ее кожи.
— Джессика, — произнес он, как бы представляя девушку.
— Ваша дочь? — вкрадчиво спросила Хейверс.
— Сержант, — сказал Линли.
Девушка, как видно, поняла подтекст. Она просунула указательный палец в шлевку джинсов Пэттена и проговорила:
— Ты идешь, Хью? Уже поздно.
Он провел ладонью по ее спине, так мужчина поглаживает победившую в скачках лошадь.
— Через несколько минут, — ответил он и посмотрел на Линли. — Инспектор?
Линли поднял руки, без слов давая понять, что к девушке у него вопросов нет. Он подождал, пока она скроется в доме, прежде чем спросить:
— Где может быть ваша жена, мистер Пэттен? Она исчезла. Как и машина Флеминга. Вы не представляете, куда она могла уехать?
Пэттен был поглощен закрыванием бутылок. Потом он поставил их и стаканы на поднос.
— Не имею ни малейшего понятия. Но где бы она ни была, уверен, она не одна.
— Как и вы, — сказала Хейверс, захлопывая блокнот.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146