Она сказала, что я ее должник. Это правда.
— Вы ее должник? — переспросила Хейверс. — Она оказала вам какую-то услугу?
Моллисон повернулся к ним. Его обветренное лицо некрасиво вспыхнуло, начиная от шеи вверх.
— Мы с ней… Одно время… Вдвоем… Вы понимаете.
— Нет, — сказала Хейверс. — Но почему бы вам не рассказать нам?
— Мы изменили своим супругам.
— Вы с миссис Пэттен были любовниками? — уточнил Линли, и когда Моллисон покраснел еще гуще, спросил: — Когда это было?
— Три года назад. — Он вернулся на диван и осушил свою чашку кофе с такой жадностью, словно видел в этом средство не то подкрепить свои силы, не то успокоить нервы. — Жуткая глупость, Едва не стоила мне моего брака. Мы… ну, мы не так друг друга поняли.
Линли подцепил на вилку кусочек ветчины. Он ел, не обращая внимания на то, что Моллисон наблюдает за ним. Сержант Хейверс писала, ее карандаш неустанно скрипел по бумаге.
—Я думал, — начал Моллисон, — что ей нужно то же, что и другим… — Он скорчил гримасу. — Послушайте. Я не святой. Если женщина делает мне предложение, я настроен его принять. Но это всего лишь часок развлечений на стороне. Я всегда это знаю. И женщина всегда это знает.
— А Габриэлла Пэттен этого не знала, — сказал Линли.
— Она подумала, что когда мы с ней… когда мы…
— Трахали друг друга, — подсказала сержант Хейверс.
— Дело осложнилось тем, что наша интрижка затянулась, — сказал Моллисон. — В смысле, это не было эпизодом. Мне следовало отшить ее, как только я понял, что она… придает этому слишком большое значение.
— Она связывала с вами определенные надежды, — сказал Линли.
— Сначала я не понял, чего она хочет. А когда понял… Словом, она хотела, чтобы я оставил Элли и чтобы мы были вместе. Она хотела выйти за меня.
— Но ведь тогда она была замужем за Пэттеном или нет?
— У них испортились отношения. Не знаю, почему.
— Она не говорила?
— Я не спрашивал.
— Ваша жена знала об этом романе?
— Как раз поэтому я из него и выпутался. Мне пришлось признаться. Это страшно огорчило Эллисон… и я, между прочим, до сих пор об этом сожалею, но я хотя бы смог покончить с Габби. И поклясться Эллисон, что больше не буду иметь ничего общего с Габби. Только если мне придется видеться с нею и с Хью вместе. Во время встреч английской сборной и потенциальных спонсоров.
— И это обещание вы не сдержали, так?
— Вы ошибаетесь. С тех пор как закончился наш роман, я видел Габби только в компании с ее мужем. Пока она не позвонила мне в среду вечером. — Он с несчастным видом уставился в пол. — Она нуждалась в моей помощи. И я оказал ей эту помощь. И она была… она была благодарна.
— Стоит ли спрашивать, в какой форме выразилась ее благодарность? — вежливо поинтересовалась Хейверс.
— Черт, — прошептал Моллисон и заморгал. — Это случилось не в среду вечером. Тогда я с ней не виделся. Это было в четверг днем. — Он поднял голову. — Она была расстроена. Практически в истерике. Это была моя вина. Я хотел как-то помочь ей. Все получилось само собой. Мне бы не хотелось, чтобы Элли узнала.
— К вопросу о предоставленной вами в среду вечером помощи, — сказал Линли. — Вы помогли ей с ночлегом?
— Да, в Шеперд-Маркете. У меня там квартира, которую я снимаю вместе с тремя другими ребятами из Эссекса. Мы пользуемся ею, когда… — Он снова повесил голову.
— Хотите трахнуть кого-нибудь, помимо собственных жен, — устало сказала Хейверс.
Моллисон не отреагировал. Только проговорил столь же устало:
— Когда она позвонила в среду вечером, я заверил ее, что договорюсь, чтобы она пожила в этой квартире.
— Как она туда попала?
— Мы оставляем там ключи. В том здании, у консьержа. Чтобы наши жены… Вы понимаете.
— А адрес?
— Мне придется проводить вас туда. Простите, но иначе она вас не впустит. Даже не ответит на звонок.
Линли поднялся. Моллисон и Хейверс тоже встали. Линли сказал:
—Ваша ссора с Флемингом. Из-за которой вы звонили ему в среду вечером. Она, видимо, не имела отношения к пакистанцу, игравшему за Мидлсекс?
— Она была связана с Габби, — ответил Моллисон. — Тогда, после игры, мы выпили в баре на стадионе. Я уже знал — слухи пошли, — что Флеминг собирается развестись и жениться на Габби. Я и сам мог тогда на ней жениться, но не захотел, а теперь, когда другой… меня заело.
— Собака на сене, — вставила Хейверс.
— Именно. Ну я и намекнул, что тоже был близко знаком с Габриэллой, и не я один. Флеминг и вида не подал, что понял, ушел из бара раньше меня, но остался на стадионе. Подкараулил на стоянке и неожиданно набросился. Не знаю, ее ли честь он защищал или просто срывал на мне злость, но если бы не сторож, сегодня вы расследовали бы мое убийство. Поэтому Кен и поехал в Спрингбурн выяснять с ней отношения.
— Вы знали, что он туда едет.
— Знал.
— Что там произошло?
— Габби сама вам расскажет, — ответил Моллисон.
Моллисон привел их на Шеперд-стрит, дом оказался в двух шагах от того места, где они поставили «бентли». Там, напротив цветочного магазина, витрины которого были заполнены ирисами, розами, нарциссами и гвоздиками, он нажал на кнопку звонка в квартиру, отмеченную только номером 4, без каких-либо других опознавательных знаков. Моллисон немного подождал и дал еще два звонка.
Через мгновение домофон ожил и Моллисон сказал:
— Это Гай.
Загудел замок, и Моллисон открыл дверь, говоря Хейверс и Линли:
— Не наседайте на нее. Вы увидите, что в этом нет необходимости.
Он провел их по коридору и вверх по короткой лестнице — в мезонин. Там Моллисон толкнул чуть приоткрытую дверь и позвал:
— Габби?
— Я здесь, — послышался ответ. — Жан-Поль вымещает на мне свою агрессивность. О-ох! Поосторожней! Я не резиновая.
«Здесь» оказалось гостиной сбоку от входной двери. Мягкая мебель была сдвинута к стене, чтобы освободить место для массажного стола. На нем на животе, частично прикрыв наготу простыней, лежала смуглая от легкого загара женщина. Она была миниатюрной, но с соблазнительными формами. Голова ее была повернута к обращенному во двор окну.
— Ты не предупредил меня звонком, — проговорила она сонным голосом под руками Жан-Поля, с головы, увенчанной чалмой, до ног облаченного в белое и трудившегося над правым бедром Габриэллы. — М-м-м. Это чудесно, — прошептала она.
— Я не мог.
— Правда? И почему же? Тебя снова терзала эта ведьма Эллисон?
Моллисон вспыхнул.
— Я тут кое-кого привел, — сказал он. — Тебе нужно с ними поговорить, Габби. Извини.
Голова с гривой волос цвета спелой пшеницы медленно повернулась. Взгляд голубых глаз, окаймленных густыми темными ресницами, переместился с Моллисона на Хейверс и Линли и задержался на последнем.
— И кто же эти «кое-кто», которых ты привел? — спросила она.
— Они нашли машину Кена, Габби, — сказал Мол-лисон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146
— Вы ее должник? — переспросила Хейверс. — Она оказала вам какую-то услугу?
Моллисон повернулся к ним. Его обветренное лицо некрасиво вспыхнуло, начиная от шеи вверх.
— Мы с ней… Одно время… Вдвоем… Вы понимаете.
— Нет, — сказала Хейверс. — Но почему бы вам не рассказать нам?
— Мы изменили своим супругам.
— Вы с миссис Пэттен были любовниками? — уточнил Линли, и когда Моллисон покраснел еще гуще, спросил: — Когда это было?
— Три года назад. — Он вернулся на диван и осушил свою чашку кофе с такой жадностью, словно видел в этом средство не то подкрепить свои силы, не то успокоить нервы. — Жуткая глупость, Едва не стоила мне моего брака. Мы… ну, мы не так друг друга поняли.
Линли подцепил на вилку кусочек ветчины. Он ел, не обращая внимания на то, что Моллисон наблюдает за ним. Сержант Хейверс писала, ее карандаш неустанно скрипел по бумаге.
—Я думал, — начал Моллисон, — что ей нужно то же, что и другим… — Он скорчил гримасу. — Послушайте. Я не святой. Если женщина делает мне предложение, я настроен его принять. Но это всего лишь часок развлечений на стороне. Я всегда это знаю. И женщина всегда это знает.
— А Габриэлла Пэттен этого не знала, — сказал Линли.
— Она подумала, что когда мы с ней… когда мы…
— Трахали друг друга, — подсказала сержант Хейверс.
— Дело осложнилось тем, что наша интрижка затянулась, — сказал Моллисон. — В смысле, это не было эпизодом. Мне следовало отшить ее, как только я понял, что она… придает этому слишком большое значение.
— Она связывала с вами определенные надежды, — сказал Линли.
— Сначала я не понял, чего она хочет. А когда понял… Словом, она хотела, чтобы я оставил Элли и чтобы мы были вместе. Она хотела выйти за меня.
— Но ведь тогда она была замужем за Пэттеном или нет?
— У них испортились отношения. Не знаю, почему.
— Она не говорила?
— Я не спрашивал.
— Ваша жена знала об этом романе?
— Как раз поэтому я из него и выпутался. Мне пришлось признаться. Это страшно огорчило Эллисон… и я, между прочим, до сих пор об этом сожалею, но я хотя бы смог покончить с Габби. И поклясться Эллисон, что больше не буду иметь ничего общего с Габби. Только если мне придется видеться с нею и с Хью вместе. Во время встреч английской сборной и потенциальных спонсоров.
— И это обещание вы не сдержали, так?
— Вы ошибаетесь. С тех пор как закончился наш роман, я видел Габби только в компании с ее мужем. Пока она не позвонила мне в среду вечером. — Он с несчастным видом уставился в пол. — Она нуждалась в моей помощи. И я оказал ей эту помощь. И она была… она была благодарна.
— Стоит ли спрашивать, в какой форме выразилась ее благодарность? — вежливо поинтересовалась Хейверс.
— Черт, — прошептал Моллисон и заморгал. — Это случилось не в среду вечером. Тогда я с ней не виделся. Это было в четверг днем. — Он поднял голову. — Она была расстроена. Практически в истерике. Это была моя вина. Я хотел как-то помочь ей. Все получилось само собой. Мне бы не хотелось, чтобы Элли узнала.
— К вопросу о предоставленной вами в среду вечером помощи, — сказал Линли. — Вы помогли ей с ночлегом?
— Да, в Шеперд-Маркете. У меня там квартира, которую я снимаю вместе с тремя другими ребятами из Эссекса. Мы пользуемся ею, когда… — Он снова повесил голову.
— Хотите трахнуть кого-нибудь, помимо собственных жен, — устало сказала Хейверс.
Моллисон не отреагировал. Только проговорил столь же устало:
— Когда она позвонила в среду вечером, я заверил ее, что договорюсь, чтобы она пожила в этой квартире.
— Как она туда попала?
— Мы оставляем там ключи. В том здании, у консьержа. Чтобы наши жены… Вы понимаете.
— А адрес?
— Мне придется проводить вас туда. Простите, но иначе она вас не впустит. Даже не ответит на звонок.
Линли поднялся. Моллисон и Хейверс тоже встали. Линли сказал:
—Ваша ссора с Флемингом. Из-за которой вы звонили ему в среду вечером. Она, видимо, не имела отношения к пакистанцу, игравшему за Мидлсекс?
— Она была связана с Габби, — ответил Моллисон. — Тогда, после игры, мы выпили в баре на стадионе. Я уже знал — слухи пошли, — что Флеминг собирается развестись и жениться на Габби. Я и сам мог тогда на ней жениться, но не захотел, а теперь, когда другой… меня заело.
— Собака на сене, — вставила Хейверс.
— Именно. Ну я и намекнул, что тоже был близко знаком с Габриэллой, и не я один. Флеминг и вида не подал, что понял, ушел из бара раньше меня, но остался на стадионе. Подкараулил на стоянке и неожиданно набросился. Не знаю, ее ли честь он защищал или просто срывал на мне злость, но если бы не сторож, сегодня вы расследовали бы мое убийство. Поэтому Кен и поехал в Спрингбурн выяснять с ней отношения.
— Вы знали, что он туда едет.
— Знал.
— Что там произошло?
— Габби сама вам расскажет, — ответил Моллисон.
Моллисон привел их на Шеперд-стрит, дом оказался в двух шагах от того места, где они поставили «бентли». Там, напротив цветочного магазина, витрины которого были заполнены ирисами, розами, нарциссами и гвоздиками, он нажал на кнопку звонка в квартиру, отмеченную только номером 4, без каких-либо других опознавательных знаков. Моллисон немного подождал и дал еще два звонка.
Через мгновение домофон ожил и Моллисон сказал:
— Это Гай.
Загудел замок, и Моллисон открыл дверь, говоря Хейверс и Линли:
— Не наседайте на нее. Вы увидите, что в этом нет необходимости.
Он провел их по коридору и вверх по короткой лестнице — в мезонин. Там Моллисон толкнул чуть приоткрытую дверь и позвал:
— Габби?
— Я здесь, — послышался ответ. — Жан-Поль вымещает на мне свою агрессивность. О-ох! Поосторожней! Я не резиновая.
«Здесь» оказалось гостиной сбоку от входной двери. Мягкая мебель была сдвинута к стене, чтобы освободить место для массажного стола. На нем на животе, частично прикрыв наготу простыней, лежала смуглая от легкого загара женщина. Она была миниатюрной, но с соблазнительными формами. Голова ее была повернута к обращенному во двор окну.
— Ты не предупредил меня звонком, — проговорила она сонным голосом под руками Жан-Поля, с головы, увенчанной чалмой, до ног облаченного в белое и трудившегося над правым бедром Габриэллы. — М-м-м. Это чудесно, — прошептала она.
— Я не мог.
— Правда? И почему же? Тебя снова терзала эта ведьма Эллисон?
Моллисон вспыхнул.
— Я тут кое-кого привел, — сказал он. — Тебе нужно с ними поговорить, Габби. Извини.
Голова с гривой волос цвета спелой пшеницы медленно повернулась. Взгляд голубых глаз, окаймленных густыми темными ресницами, переместился с Моллисона на Хейверс и Линли и задержался на последнем.
— И кто же эти «кое-кто», которых ты привел? — спросила она.
— Они нашли машину Кена, Габби, — сказал Мол-лисон.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146