.. Он мог поступить бы гораздо хуже, как и многие другие люди, например Корвус.
Этого Ланиус тоже не хотел услышать.
– Но как быть с Грасом? Ты думаешь, он нужен всем людям? Нужен королевству?
– Вероятно, – ответил Лептурус. – Не наделайте глупостей.
– Не наделаю, – ответил Ланиус. Он был абсолютно уверен, что старый солдат имел в виду «не замышляй заговор против Траса». Он и не намеревался так поступить, даже в том случае, если бы Лептурус проявил к этому интерес. Узурпатор уже доказал, что способен раскрывать заговоры, едва они успевали возникнуть.
Ланиус пошел к котозьянам, чтобы проведать Бронзу и погладить малышей, которые не доставляли ему никаких хлопот, только без причины пытались укусить за руку, когда он гладил их пушистые животики. Они были более игривыми, чем обычные кошки, впрочем, обычные кошки тоже иногда кусались без видимой причины.
Любимцы Ланиуса считали его единственным и могущественным королем Аворниса. Он кормил их, заботился о них, часто ласкал. А что им было нужно кроме этого? Ничего, с точки зрения котозьянов. Услышав смех своего хозяина, они удивленно смотрели на него глазами с вертикальными зрачками.
За его спиной скрипнула дверь. Он удивленно, как котозьяны, услышав его смех, посмотрел в ту сторону. Обычно здесь его никто не беспокоил.
– О! – Ланиус не мог даже зарычать как котозьяны, хотя ему очень хотелось. – Здравствуй, Сосия.
– Здравствуй. Я тебе мешаю?
Ему было сложно ответить на этот вопрос. Сказав «нет», он солгал бы, сказав «да», обидел бы жену. Молчание затянулось. Слишком поздно юноша понял, что оно было не менее обидным, чем ответ «да».
Сосия вздохнула.
– Извини. Просто я считаю, что нам нужно поговорить.
– Правда?
Ланиусу ни с кем не хотелось разговаривать, особенно сейчас.
Дочь Граса унаследовала от него прямоту, с которой относилась ко всему, что ее беспокоило.
– А еще я считаю, что это касается моего отца.
– Как ты догадалась?
Сарказм не заставил ее изменить тему разговора. Он надеялся на это, но понимал, что надежды тщетны.
– Все касается моего отца. Он – король, который отдает приказы, и я знаю, как ты ненавидишь его за это.
– Извини, я не хотел, чтобы ты знала об этом.
– А я знаю и ничего не могу с этим поделать. Но я точно знаю, что тебе он не враг. Ты ему нравишься.
Ланиус мог только невесело рассмеяться.
– Он выбрал странный метод показать свое расположение, ты так не думаешь? Решил украсть у меня власть...
– Женив тебя на мне, – перебила его Сосия. – Он не выдал бы меня замуж за человека, которого ненавидит. По крайней мере, я на это надеюсь. Мы с ним всегда ладили, поэтому я считаю, что он не мог так со мной поступить.
– Надеюсь. Ты – его дочь. Люди должны относиться к своим детям хорошо. – Ланиус старался говорить убедительно. Он искренне верил, что к нему относились бы гораздо лучше, проживи король Мергус подольше. – Клянусь богами, когда у нас будут дети, я их просто избалую.
Жена покачала головой.
– Так поступать не следует. Мой отец считал, что отец относился к нему слишком строго, и решил избаловать Орталиса. Сам видишь, каким человеком стал мой брат.
Что ж, слишком долгое созерцание шурина действительно вселяло в него ужас.
– Может быть, ты права, – сказал он. – Может быть, Орталис стал бы таким, как бы к нему ни относились. Кто знает?
– Тем не менее, неужели ты думаешь, что он стал бы еще хуже, если бы отец постарался вбить ему в голову, что нельзя поступать так, как он поступает?
Ланиус, сам уважавший разумные доводы, вынужден был покачать головой.
– Скорее всего, нет.
Грас, не скрывая ярости, смотрел на Орталиса. Почему его сын никогда не испытывал ни малейшего уважения к разумным доводам?
– Служанка – не игрушка, – прорычал он так громко, что слова эхом отразились от стен небольшого зала для приемов.
Выражение лица и каждая линия тела юноши говорили о том, что он так не считает.
– Мы только немного повеселились, – произнес принц с угрюмым видом.
Грас покачал головой.
– Веселился ты, а она... не хочу даже думать об этом. К счастью, целители говорят, что она выздоровеет.
– Значит, не о чем говорить. – Орталис явно был убежден, что отец расстроился по пустякам.
– Не так давно я кое-что обещал тебе. Не забыл?
Орталис явно забыл, и Грас ударил сына по лицу. Орталис упал на спину, закричав от боли и особенно от шока. Когда он встал, его взгляд выражал непреодолимое желание расправиться с обидчиком. Грас понял это и положил руку на эфес меча.
– Ты испытал лишь часть, малую часть того, что я обещал сделать, когда ты впервые сделал нечто подобное. Клянусь богами, можешь считать, что тебе повезло.
Орталис всем своим видом выражал несогласие.
– Ты не имеешь права так поступать со мной, – сказал он убийственным тоном.
– Имею. Поступил и буду поступать. Я отсылаю девушку домой. – Ему следовало строже наказывать сына в детстве. Впрочем, сейчас уже поздно об этом беспокоиться. – Компенсацию за нанесенный вред я вычитаю из твоего содержания.
– Это несправедливо! – воскликнул Орталис.
– Как ты считаешь, будет справедливо, если я нанесу тебе такие же увечья, как ты нанес ей?
Именно такое он дал обещание, но сейчас не испытывал ни малейшего желания это делать.
Сын так ничего не понял. Его глаза оставались блестящими, как стекло, и непроницаемыми, как камень. «Если завтра я умру, он попытается захватить престол. Что станет с Аворнисом, если ему это удастся? Орталис, наделенный властью? Только бы не умереть завтра и постараться всячески помешать ему ускорить мою смерть».
– Это мои деньги, и ты не имеешь права к ним прикасаться.
– Я должен прикоснуться к тебе кнутом, – прорычал Грас. – Исчезни с глаз моих, и если ты посмеешь так обойтись с какой-нибудь девушкой, клянусь богами, я запорю тебя. Ты чернишь не только свое имя, но и мое, а этого я не допущу.
Орталис, не произнеся ни слова, выбежал из зала. Грас протянул руку к стоявшему на столе кувшину с вином. Он налил вина в кружку и жадно выпил, словно пытался смыть вкус своего сына. «Другого у меня нет, – подумал он, наливая еще вина. – Придется его исправить».
Грас ударил кулаком по столу, и кувшин с вином подпрыгнул. Он едва успел схватить его, не дав опрокинуться. «А если мне не удастся исправить Орталиса?» Эта мысль не раз посещала его. И каждый раз он говорил себе, что должно пройти еще несколько лет, и все будет в порядке, как только Орталис повзрослеет. Годы шли, и ему становилось все труднее убеждать себя в этом.
В зал вошла Эстрилда.
– Все в порядке? – спросила она.
Грас покачал головой.
– Нет, совсем не в порядке. Но мы сделали все, что могли, и не знаю, что мы можем еще сделать.
Женщина глубоко вздохнула.
– Нет, не все сделали то, что должны были сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131
Этого Ланиус тоже не хотел услышать.
– Но как быть с Грасом? Ты думаешь, он нужен всем людям? Нужен королевству?
– Вероятно, – ответил Лептурус. – Не наделайте глупостей.
– Не наделаю, – ответил Ланиус. Он был абсолютно уверен, что старый солдат имел в виду «не замышляй заговор против Траса». Он и не намеревался так поступить, даже в том случае, если бы Лептурус проявил к этому интерес. Узурпатор уже доказал, что способен раскрывать заговоры, едва они успевали возникнуть.
Ланиус пошел к котозьянам, чтобы проведать Бронзу и погладить малышей, которые не доставляли ему никаких хлопот, только без причины пытались укусить за руку, когда он гладил их пушистые животики. Они были более игривыми, чем обычные кошки, впрочем, обычные кошки тоже иногда кусались без видимой причины.
Любимцы Ланиуса считали его единственным и могущественным королем Аворниса. Он кормил их, заботился о них, часто ласкал. А что им было нужно кроме этого? Ничего, с точки зрения котозьянов. Услышав смех своего хозяина, они удивленно смотрели на него глазами с вертикальными зрачками.
За его спиной скрипнула дверь. Он удивленно, как котозьяны, услышав его смех, посмотрел в ту сторону. Обычно здесь его никто не беспокоил.
– О! – Ланиус не мог даже зарычать как котозьяны, хотя ему очень хотелось. – Здравствуй, Сосия.
– Здравствуй. Я тебе мешаю?
Ему было сложно ответить на этот вопрос. Сказав «нет», он солгал бы, сказав «да», обидел бы жену. Молчание затянулось. Слишком поздно юноша понял, что оно было не менее обидным, чем ответ «да».
Сосия вздохнула.
– Извини. Просто я считаю, что нам нужно поговорить.
– Правда?
Ланиусу ни с кем не хотелось разговаривать, особенно сейчас.
Дочь Граса унаследовала от него прямоту, с которой относилась ко всему, что ее беспокоило.
– А еще я считаю, что это касается моего отца.
– Как ты догадалась?
Сарказм не заставил ее изменить тему разговора. Он надеялся на это, но понимал, что надежды тщетны.
– Все касается моего отца. Он – король, который отдает приказы, и я знаю, как ты ненавидишь его за это.
– Извини, я не хотел, чтобы ты знала об этом.
– А я знаю и ничего не могу с этим поделать. Но я точно знаю, что тебе он не враг. Ты ему нравишься.
Ланиус мог только невесело рассмеяться.
– Он выбрал странный метод показать свое расположение, ты так не думаешь? Решил украсть у меня власть...
– Женив тебя на мне, – перебила его Сосия. – Он не выдал бы меня замуж за человека, которого ненавидит. По крайней мере, я на это надеюсь. Мы с ним всегда ладили, поэтому я считаю, что он не мог так со мной поступить.
– Надеюсь. Ты – его дочь. Люди должны относиться к своим детям хорошо. – Ланиус старался говорить убедительно. Он искренне верил, что к нему относились бы гораздо лучше, проживи король Мергус подольше. – Клянусь богами, когда у нас будут дети, я их просто избалую.
Жена покачала головой.
– Так поступать не следует. Мой отец считал, что отец относился к нему слишком строго, и решил избаловать Орталиса. Сам видишь, каким человеком стал мой брат.
Что ж, слишком долгое созерцание шурина действительно вселяло в него ужас.
– Может быть, ты права, – сказал он. – Может быть, Орталис стал бы таким, как бы к нему ни относились. Кто знает?
– Тем не менее, неужели ты думаешь, что он стал бы еще хуже, если бы отец постарался вбить ему в голову, что нельзя поступать так, как он поступает?
Ланиус, сам уважавший разумные доводы, вынужден был покачать головой.
– Скорее всего, нет.
Грас, не скрывая ярости, смотрел на Орталиса. Почему его сын никогда не испытывал ни малейшего уважения к разумным доводам?
– Служанка – не игрушка, – прорычал он так громко, что слова эхом отразились от стен небольшого зала для приемов.
Выражение лица и каждая линия тела юноши говорили о том, что он так не считает.
– Мы только немного повеселились, – произнес принц с угрюмым видом.
Грас покачал головой.
– Веселился ты, а она... не хочу даже думать об этом. К счастью, целители говорят, что она выздоровеет.
– Значит, не о чем говорить. – Орталис явно был убежден, что отец расстроился по пустякам.
– Не так давно я кое-что обещал тебе. Не забыл?
Орталис явно забыл, и Грас ударил сына по лицу. Орталис упал на спину, закричав от боли и особенно от шока. Когда он встал, его взгляд выражал непреодолимое желание расправиться с обидчиком. Грас понял это и положил руку на эфес меча.
– Ты испытал лишь часть, малую часть того, что я обещал сделать, когда ты впервые сделал нечто подобное. Клянусь богами, можешь считать, что тебе повезло.
Орталис всем своим видом выражал несогласие.
– Ты не имеешь права так поступать со мной, – сказал он убийственным тоном.
– Имею. Поступил и буду поступать. Я отсылаю девушку домой. – Ему следовало строже наказывать сына в детстве. Впрочем, сейчас уже поздно об этом беспокоиться. – Компенсацию за нанесенный вред я вычитаю из твоего содержания.
– Это несправедливо! – воскликнул Орталис.
– Как ты считаешь, будет справедливо, если я нанесу тебе такие же увечья, как ты нанес ей?
Именно такое он дал обещание, но сейчас не испытывал ни малейшего желания это делать.
Сын так ничего не понял. Его глаза оставались блестящими, как стекло, и непроницаемыми, как камень. «Если завтра я умру, он попытается захватить престол. Что станет с Аворнисом, если ему это удастся? Орталис, наделенный властью? Только бы не умереть завтра и постараться всячески помешать ему ускорить мою смерть».
– Это мои деньги, и ты не имеешь права к ним прикасаться.
– Я должен прикоснуться к тебе кнутом, – прорычал Грас. – Исчезни с глаз моих, и если ты посмеешь так обойтись с какой-нибудь девушкой, клянусь богами, я запорю тебя. Ты чернишь не только свое имя, но и мое, а этого я не допущу.
Орталис, не произнеся ни слова, выбежал из зала. Грас протянул руку к стоявшему на столе кувшину с вином. Он налил вина в кружку и жадно выпил, словно пытался смыть вкус своего сына. «Другого у меня нет, – подумал он, наливая еще вина. – Придется его исправить».
Грас ударил кулаком по столу, и кувшин с вином подпрыгнул. Он едва успел схватить его, не дав опрокинуться. «А если мне не удастся исправить Орталиса?» Эта мысль не раз посещала его. И каждый раз он говорил себе, что должно пройти еще несколько лет, и все будет в порядке, как только Орталис повзрослеет. Годы шли, и ему становилось все труднее убеждать себя в этом.
В зал вошла Эстрилда.
– Все в порядке? – спросила она.
Грас покачал головой.
– Нет, совсем не в порядке. Но мы сделали все, что могли, и не знаю, что мы можем еще сделать.
Женщина глубоко вздохнула.
– Нет, не все сделали то, что должны были сделать.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131