А так запомнился мне количеством забитых им мячей Миша Посуэло — испанец, оцененный столичной богемой и органичный в интерьере ресторана Дома актера, куда приходил он с красавицей-кинозвездой Викой Федоровой.
Московское «Динамо» при Пономареве могло стать чемпионом еще в сезоне шестьдесят второго. Всё решалось в последнем туре, победи динамовцы в Ростове, а «Спартак» проиграй в Киеве их украинским одноклубникам. Но «Спартак» выиграл, их земляки сыграли вничью.
Через год «Спартак» провалил финиш — и команды поменялись местами. Никто и не думал, что в следующем сезоне Москва потеряет свое первенство.
В том же году — ближе к осени — новый тренер появится у сборной СССР. Точнее сказать, у сборной снова сменится тренер.
…Неудачу на чемпионате мира нельзя не признать неудачей Качалина. Его и сняли. Но в первую очередь в наказание за результат, не вникая в причины: почему опять сборная СССР не сыграла в свою силу?
Видный сталинский нарком, трагически закончивший свои дни, говорил: «У каждой ошибки есть свое имя, отчество и фамилия». Эти его слова нравоучительно цитировал Никита Михалков в самом начале горбачевской перестройки. Но футбольному начальству мысль Орджоникидзе ведома была и в шестьдесят четвертом году. Винили Льва Яшина, винили Валентина Иванова. Яшин, и на самом деле, был в Чили не в лучшем своем состоянии. Но у него накануне чемпионата вырисовывался очень перспективный сменщик — Владимир Маслаченко, игравший, пожалуй, весь шестьдесят первый год лучше, чем Лев Иванович. Однако руководство сборной не хотело делать прогрессирующего Маслаченко первым вратарем, хоть он из кожи вон лез, чтобы доказать, что готов лучше Яшина. И в контрольном матче действовал слишком уж — не адекватно важности состязания — отважно и рискованно, получив тяжелейшую травму. Больше он за сборную и не выступал, хотя перешел из «Локомотива» в «Спартак», чего от него и требовали. А Кузьма был обвинен в том, что он, форвард, не стал перекрывать чилийца Рохаса, нанесшего удар по яшинским воротам…
Но сильные игроки, входившие в тогдашнюю сборную, могли бы сыграть и лучше — и дойти до полуфинала, при большем везении. И никто бы не обвинил Качалина, что его команда за четыре года не успела перейти на систему четыре — два — четыре. Играли опять с пятью — пусть и очень приличными — форвардами.
Качалина заменили Никитой Симоняном.
Под водительством Симоняна сыграли один матч — в Москве, в мае шестьдесят третьего. Проиграли шведам. Матч этот примечателен, на мой взгляд, тем, что тренер поставил на игру Яшина, который после пропущенных в Чили голов вызывал неудовольствие публики и всерьез одно время подумывал: не заканчивать ли с футболом? Пропущенный от шведов мяч не сделал неблагодарную аудиторию добрее к Льву Ивановичу.
Да и у Никиты Павловича сборную отобрали.
Когда-то в телевизионной игре-шоу, определявшей, кто более «матери»-истории — футбольной, конечно, — ценен, Симонян проиграл очко Бескову — и не пытался скрыть обиды. Обижены были и поклонники Никиты Павловича.
Василий Трофимов мало о ком из игроков говорил хорошо, не исключая и партнеров по классической линии динамовской атаки. Но своим динамовцам, даже невысоко им ценимым, он отдавал предпочтение перед спартаковцами и цедэковцами. Карцева безоговорочно ставил выше Николаева, а Бескова выше Симоняна, добавляя с неожиданным в нем вне поля темпераментом, что «Костя во всем превзошел Симоняна». Мне — по детским впечатлениям — тоже казалось, что Бесков — фигура в центре атаки покрупнее Симоняна. Но и футболисты, выступавшие в одно с Никитой Павловичем время (например, Валентин Бубукин), и приверженцы «Спартака» со мной не согласны. Им Симонян представляется выше. Однако, оспаривая мнение телеэкспертов, давших центрфорварду Бескову на очко больше, чем центрфорварду Симоняну, обиженные их решением господа спешили счесть Никиту Павловича и тренером лучшим, чем Константин Иванович, ссылаясь на то, что бывший спартаковский игрок приводил к победам не только «Спартак», но и ереванский «Арарат», выигравший в одном сезоне и первенство, и Кубок.
Вот здесь раз в жизни позволю себе быть категоричным — и рискну остаться с убеждением, что приход Бескова в сборную вместо попробовавшего себя в работе с ней Симоняна стал поворотным моментом в жизни национальной команды.
Впервые в сборную СССР пришел тогда тренер, точно знающий, чего он хочет от команды, в которую он собрался привлечь не просто лучшие с общей точки зрения силы, а только тех, кто отвечает именно его представлениям о футболе.
Каждый из игроков той команды — Яшин (правда, на игру с итальянцами в Москве Константин Иванович поставил Урушадзе, не уверенный, что кризис Львом вполне преодолен, но вот при своем тренерском дебюте на матче с венграми он именно динамовцу доверил ворота), защитники Дубинский, Шустиков, Крутиков, Шестернев, полузащитники, любимцы Бескова Воронин и Короленков (от Игоря Нетто Бесков отказался сразу же — у Симоняна он сыграл последний раз двадцать второго мая против шведов, правда, в отсутствие Воронина, а ровно через четыре месяца капитаном реорганизованной новым тренером сборной стал Валентин Иванов) и линия атаки: Численко (заменивший Метревели), Иванов, Гусаров, Хусаинов (а не Месхи) — представлял собою как бы оптимальную материализацию тезисов Бескова о том или ином игровом амплуа, при разложенном к тому же (или все-таки, лучше сказать, сложенном?) тактическом пасьянсе.
С еще додинамовской тренерской поры Константина Ивановича — с очень резким в оценке этого человека единодушием — считали более всего преуспевшим в тактике. И недруги, и скептики отмечали безграничность бесковской изобретательности. Всех зарубежных знатоков он обезоружил загадкой построения игры сборной против Италии в матче на Кубок Европы в шестьдесят третьем году: чистый край Численко сыграл у него инсайда, когда все уже забыли про существование инсайдов. Причем действовал Игорь совершенно по-разному в первом и втором таймах. Весной же следующего года, когда играли со шведами в Стокгольме, Бесков неожиданно освободил левый фланг, куда должен был вырываться полузащитник Короленков…
Если я и перебарщиваю в похвалах тренеру и его сборной — то, несомненно, еще и потому, что испытал с молодости сильнейшее воздействие спонтанного комментария, произнесенного на одном дыхании Аркадием Галинским на четвертом этаже редакции «Советского спорта», в просторной комнате отдела массовых видов, где работали журналисты утраченной ныне квалификации: Немухин, Тиновицкий, Дмитрий Иванов, Толя Семичев и кто-то еще. Галинский ораторствовал около двух часов — и его никто ни разу не перебил, слушали, не скажу что все, разинув рты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152
Московское «Динамо» при Пономареве могло стать чемпионом еще в сезоне шестьдесят второго. Всё решалось в последнем туре, победи динамовцы в Ростове, а «Спартак» проиграй в Киеве их украинским одноклубникам. Но «Спартак» выиграл, их земляки сыграли вничью.
Через год «Спартак» провалил финиш — и команды поменялись местами. Никто и не думал, что в следующем сезоне Москва потеряет свое первенство.
В том же году — ближе к осени — новый тренер появится у сборной СССР. Точнее сказать, у сборной снова сменится тренер.
…Неудачу на чемпионате мира нельзя не признать неудачей Качалина. Его и сняли. Но в первую очередь в наказание за результат, не вникая в причины: почему опять сборная СССР не сыграла в свою силу?
Видный сталинский нарком, трагически закончивший свои дни, говорил: «У каждой ошибки есть свое имя, отчество и фамилия». Эти его слова нравоучительно цитировал Никита Михалков в самом начале горбачевской перестройки. Но футбольному начальству мысль Орджоникидзе ведома была и в шестьдесят четвертом году. Винили Льва Яшина, винили Валентина Иванова. Яшин, и на самом деле, был в Чили не в лучшем своем состоянии. Но у него накануне чемпионата вырисовывался очень перспективный сменщик — Владимир Маслаченко, игравший, пожалуй, весь шестьдесят первый год лучше, чем Лев Иванович. Однако руководство сборной не хотело делать прогрессирующего Маслаченко первым вратарем, хоть он из кожи вон лез, чтобы доказать, что готов лучше Яшина. И в контрольном матче действовал слишком уж — не адекватно важности состязания — отважно и рискованно, получив тяжелейшую травму. Больше он за сборную и не выступал, хотя перешел из «Локомотива» в «Спартак», чего от него и требовали. А Кузьма был обвинен в том, что он, форвард, не стал перекрывать чилийца Рохаса, нанесшего удар по яшинским воротам…
Но сильные игроки, входившие в тогдашнюю сборную, могли бы сыграть и лучше — и дойти до полуфинала, при большем везении. И никто бы не обвинил Качалина, что его команда за четыре года не успела перейти на систему четыре — два — четыре. Играли опять с пятью — пусть и очень приличными — форвардами.
Качалина заменили Никитой Симоняном.
Под водительством Симоняна сыграли один матч — в Москве, в мае шестьдесят третьего. Проиграли шведам. Матч этот примечателен, на мой взгляд, тем, что тренер поставил на игру Яшина, который после пропущенных в Чили голов вызывал неудовольствие публики и всерьез одно время подумывал: не заканчивать ли с футболом? Пропущенный от шведов мяч не сделал неблагодарную аудиторию добрее к Льву Ивановичу.
Да и у Никиты Павловича сборную отобрали.
Когда-то в телевизионной игре-шоу, определявшей, кто более «матери»-истории — футбольной, конечно, — ценен, Симонян проиграл очко Бескову — и не пытался скрыть обиды. Обижены были и поклонники Никиты Павловича.
Василий Трофимов мало о ком из игроков говорил хорошо, не исключая и партнеров по классической линии динамовской атаки. Но своим динамовцам, даже невысоко им ценимым, он отдавал предпочтение перед спартаковцами и цедэковцами. Карцева безоговорочно ставил выше Николаева, а Бескова выше Симоняна, добавляя с неожиданным в нем вне поля темпераментом, что «Костя во всем превзошел Симоняна». Мне — по детским впечатлениям — тоже казалось, что Бесков — фигура в центре атаки покрупнее Симоняна. Но и футболисты, выступавшие в одно с Никитой Павловичем время (например, Валентин Бубукин), и приверженцы «Спартака» со мной не согласны. Им Симонян представляется выше. Однако, оспаривая мнение телеэкспертов, давших центрфорварду Бескову на очко больше, чем центрфорварду Симоняну, обиженные их решением господа спешили счесть Никиту Павловича и тренером лучшим, чем Константин Иванович, ссылаясь на то, что бывший спартаковский игрок приводил к победам не только «Спартак», но и ереванский «Арарат», выигравший в одном сезоне и первенство, и Кубок.
Вот здесь раз в жизни позволю себе быть категоричным — и рискну остаться с убеждением, что приход Бескова в сборную вместо попробовавшего себя в работе с ней Симоняна стал поворотным моментом в жизни национальной команды.
Впервые в сборную СССР пришел тогда тренер, точно знающий, чего он хочет от команды, в которую он собрался привлечь не просто лучшие с общей точки зрения силы, а только тех, кто отвечает именно его представлениям о футболе.
Каждый из игроков той команды — Яшин (правда, на игру с итальянцами в Москве Константин Иванович поставил Урушадзе, не уверенный, что кризис Львом вполне преодолен, но вот при своем тренерском дебюте на матче с венграми он именно динамовцу доверил ворота), защитники Дубинский, Шустиков, Крутиков, Шестернев, полузащитники, любимцы Бескова Воронин и Короленков (от Игоря Нетто Бесков отказался сразу же — у Симоняна он сыграл последний раз двадцать второго мая против шведов, правда, в отсутствие Воронина, а ровно через четыре месяца капитаном реорганизованной новым тренером сборной стал Валентин Иванов) и линия атаки: Численко (заменивший Метревели), Иванов, Гусаров, Хусаинов (а не Месхи) — представлял собою как бы оптимальную материализацию тезисов Бескова о том или ином игровом амплуа, при разложенном к тому же (или все-таки, лучше сказать, сложенном?) тактическом пасьянсе.
С еще додинамовской тренерской поры Константина Ивановича — с очень резким в оценке этого человека единодушием — считали более всего преуспевшим в тактике. И недруги, и скептики отмечали безграничность бесковской изобретательности. Всех зарубежных знатоков он обезоружил загадкой построения игры сборной против Италии в матче на Кубок Европы в шестьдесят третьем году: чистый край Численко сыграл у него инсайда, когда все уже забыли про существование инсайдов. Причем действовал Игорь совершенно по-разному в первом и втором таймах. Весной же следующего года, когда играли со шведами в Стокгольме, Бесков неожиданно освободил левый фланг, куда должен был вырываться полузащитник Короленков…
Если я и перебарщиваю в похвалах тренеру и его сборной — то, несомненно, еще и потому, что испытал с молодости сильнейшее воздействие спонтанного комментария, произнесенного на одном дыхании Аркадием Галинским на четвертом этаже редакции «Советского спорта», в просторной комнате отдела массовых видов, где работали журналисты утраченной ныне квалификации: Немухин, Тиновицкий, Дмитрий Иванов, Толя Семичев и кто-то еще. Галинский ораторствовал около двух часов — и его никто ни разу не перебил, слушали, не скажу что все, разинув рты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152