Католические монашеские и рыцарские ордена заходили дальше, чем думают теперь. Вот хорошо бы это проверить! Мне представляется, что в 1204 году они захватили Константинополь, а через год Киев и другие русские княжества. Понимаете?
— То есть не монголы из Монголии, а крестоносцы?
— Да. Не монгольские татары и не татарские монголы. Крестоносцы. Явились они из Татрских гор в Венгрии, где была база их ордена. Вы знаете, как по-латыни звучит слово «орден»? «Орда». Они обременяли подчинённые им страны поборами в пользу римского папы, и их власть стали называть татарским игом — а «иго», как вы, возможно, знаете, тоже слово латинское. Через восемьдесят лет пришли турки и прогнали их, к радости славян и греков. И дальше уже было иное «иго».
— Так вы что хотели бы: проверить эту вашу догадку или выяснить, почему в исторических книгах написано совсем иное?
— Почему написано иное, как раз понятно. Уже через два-три поколения новые люди забыли, кого, собственно, ненавидели их деды. Того, что знало одно поколение, следующее может уже совсем не знать! Люди-то смертны… К примеру, вы знаете, что в Центральной Европе достаточно недавно население было сплошь славянским?
— Вот именно я это хорошо знаю, — живо отозвался Стас. — По крайней мере в начале восемнадцатого века крестьянство в северных германских княжествах поголовно было славянским. А вся знать — германской.
— Верно, верно! Однако попробуйте ныне доказать кому-либо, что на Балтийском побережье жили славяне-поморы и только позже Поморье стало Померацией, или Померанией. Что Пруссия была По-Руссией подобно Велико-Руссии, Бело-Руссии, Мало-Руссии! Только установившееся здесь господство Тевтонского ордена привело к онемечиванию этой славянской земли. Славяне-шпревяне жили на реке Шпрее, где ныне город Берлин. Бранденбург назывался Брани-бор или Брати-бор. Любек — это Любеч, здесь жило славянское племя любечей…
— Что же получается, — спросил Стас, — Россия всё время отползала на Восток?.. Откуда и куда в таком случае звали Рюрика?
— Получается, что запад наползал на Россию, — пояснила Ксения Алексеевна. — А Рюрик… Голландская история начинается с того, что в 862 году был приглашён туда варяг Рюрик, который создал им государство! Как вам нравятся такие параллели?
— А мне как-то раз во Львове жаловались, что с Запада тащат и тащат перемены, и происходит замена власти, верований да и состава самого населения…
— Я про это и говорю, — воскликнул Морозов. — Происходят перемены, организованные пришедшими извне людьми. Те, кто тут живёт в момент перемен, могут быть недовольны. А их внуки не помнят перемен, они полагают, что так, как оно получилось, было всегда! А было-то иначе…
— Но этот процесс вечен, — пожал плечами Стас. — Когда-то вот в этих местах жили люди, слыхом не слыхавшие ни о каком Христе. Потом произошли перемены… Они сопротивлялись… Потом забыли о прежней жизни, приняли некое первичное православие, бога Сусе. При Иване Грозном — перемены. Сопротивлялись… Забыли… При Никоне — опять перемены; этот Никон, пожалуй, Ивана-то Грозного спалил бы на костре как старовера. Эволюционный закон, кто кого…
— Очень правильно, молодой человек! И как же этот эволюционный закон отражается в официозной истории хотя бы «ига»? Никак. Когда я, читая русские летописи, впервые попал на эту мысль, то уже не мог оторваться от документального изучения этого «ига» со всех сторон. Книги брал из библиотеки Академии наук; и что же? Моя версия полностью подтверждается.
— Получается совсем другая история Руси?
— Да… Вот послушайте, почему произошла подмена в истории: папистам в Риме захотелось создать унию Восточной и Западной церквей против турок. А у нас, на востоке, никто не то что не помнил, а и не знал географически, откуда было нашествие. Поэтому, когда перед Флорентийским униатским собором были выпущены подложные путешествия на Восток от имени Марко Поло, Плано Карпипи, Рубрука и других, где татарское иго крестоносцев было выдано за татарское иго монголов, никто не возражал. И это вошло в учебники, по которым учили меня.
— И меня, — сказал Стас.
— И меня, — отозвалась Ксения Алексеевна.
— Короче говоря, всех, — заключил Морозов.
Они брели среди полей и перелесков, и Стас думал: ведь ему восемьдесят лет реальной жизни! И никаких снов, чтобы проверить свои версии и удлинить жизнь. Может, ему осталось меньше года… И мы никогда больше не увидимся… До чего это печально . И как интересно: вчера я рассказывал об истории крестьянам, чувствуя себя ну просто эрудитом. А сегодня, раскрыв рот, слушаю рассказы об истории из уст Морозова!..
— …Свойство человеческой психики таково, — говорил учёный, — что, однажды выучив некие правила или постулаты, человек уже не может перешагнуть через них. Мои исследования шли бы значительно быстрее, если бы часть работы можно было поручить профессионалам в различных областях, особенно в астрономии. Но мои друзья-астрономы сопротивлялись проведению этой работы, саботировали ее, некоторые прямо отказались участвовать в моем предприятии.
— Это когда ты занимался хронологией Древнего мира? — спросила Ксения Алексеевна.
— Верно… И не так им уж этот мир оказался древним… Кстати, эту ситуацию — как происходит обновление и деградация в общественных отношениях — я описал еще в 1880-х годах, когда анализировал процесс образования новых политических партий. Хотите послушать?
— Конечно!
— Допустим, существует некоторая партия. Упорным трудом своих членов она добилась определённого авторитета и признания в обществе. Принадлежать к ней стало престижно. И большое количество конъюнктурщиков начинает заполнять её ряды, но при этом это большинство требует, чтобы партия следовала уже оправдавшим себя курсом. Но наряду с большинством в ней есть члены, которые примкнули к ней не потому, что это престижно, а искренне разделяя её стремления. Они начинают выступать против мнения большинства. Становятся внутренней оппозицией, и в результате их изгоняют из партии. Но они организуют новую. Своими искренними действиями добиваются признания и авторитета для своей новой партии. В неё опять устремляются те, кто хочет быть при авторитетном деле, и, чтобы это дело продолжало быть авторитетным, требуют её окостенения. Опять появляется внутренняя оппозиция. Их изгоняют, и так далее.
— А знаете, я так и думал, что в эволюции нет разумного начала…
— Нет, и мы наблюдаем это даже в науке истории! Огромная армия конъюнктурщиков требует канонизации того, что в ней достигнуто, и с жестокостью изгоняет всех, кто собирается что-то изменять. Но в данном случае не возникает новой «партии»…
Они дошли до некоего, известного только Морозову, пункта в своём пути и повернули обратно, к усадьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
— То есть не монголы из Монголии, а крестоносцы?
— Да. Не монгольские татары и не татарские монголы. Крестоносцы. Явились они из Татрских гор в Венгрии, где была база их ордена. Вы знаете, как по-латыни звучит слово «орден»? «Орда». Они обременяли подчинённые им страны поборами в пользу римского папы, и их власть стали называть татарским игом — а «иго», как вы, возможно, знаете, тоже слово латинское. Через восемьдесят лет пришли турки и прогнали их, к радости славян и греков. И дальше уже было иное «иго».
— Так вы что хотели бы: проверить эту вашу догадку или выяснить, почему в исторических книгах написано совсем иное?
— Почему написано иное, как раз понятно. Уже через два-три поколения новые люди забыли, кого, собственно, ненавидели их деды. Того, что знало одно поколение, следующее может уже совсем не знать! Люди-то смертны… К примеру, вы знаете, что в Центральной Европе достаточно недавно население было сплошь славянским?
— Вот именно я это хорошо знаю, — живо отозвался Стас. — По крайней мере в начале восемнадцатого века крестьянство в северных германских княжествах поголовно было славянским. А вся знать — германской.
— Верно, верно! Однако попробуйте ныне доказать кому-либо, что на Балтийском побережье жили славяне-поморы и только позже Поморье стало Померацией, или Померанией. Что Пруссия была По-Руссией подобно Велико-Руссии, Бело-Руссии, Мало-Руссии! Только установившееся здесь господство Тевтонского ордена привело к онемечиванию этой славянской земли. Славяне-шпревяне жили на реке Шпрее, где ныне город Берлин. Бранденбург назывался Брани-бор или Брати-бор. Любек — это Любеч, здесь жило славянское племя любечей…
— Что же получается, — спросил Стас, — Россия всё время отползала на Восток?.. Откуда и куда в таком случае звали Рюрика?
— Получается, что запад наползал на Россию, — пояснила Ксения Алексеевна. — А Рюрик… Голландская история начинается с того, что в 862 году был приглашён туда варяг Рюрик, который создал им государство! Как вам нравятся такие параллели?
— А мне как-то раз во Львове жаловались, что с Запада тащат и тащат перемены, и происходит замена власти, верований да и состава самого населения…
— Я про это и говорю, — воскликнул Морозов. — Происходят перемены, организованные пришедшими извне людьми. Те, кто тут живёт в момент перемен, могут быть недовольны. А их внуки не помнят перемен, они полагают, что так, как оно получилось, было всегда! А было-то иначе…
— Но этот процесс вечен, — пожал плечами Стас. — Когда-то вот в этих местах жили люди, слыхом не слыхавшие ни о каком Христе. Потом произошли перемены… Они сопротивлялись… Потом забыли о прежней жизни, приняли некое первичное православие, бога Сусе. При Иване Грозном — перемены. Сопротивлялись… Забыли… При Никоне — опять перемены; этот Никон, пожалуй, Ивана-то Грозного спалил бы на костре как старовера. Эволюционный закон, кто кого…
— Очень правильно, молодой человек! И как же этот эволюционный закон отражается в официозной истории хотя бы «ига»? Никак. Когда я, читая русские летописи, впервые попал на эту мысль, то уже не мог оторваться от документального изучения этого «ига» со всех сторон. Книги брал из библиотеки Академии наук; и что же? Моя версия полностью подтверждается.
— Получается совсем другая история Руси?
— Да… Вот послушайте, почему произошла подмена в истории: папистам в Риме захотелось создать унию Восточной и Западной церквей против турок. А у нас, на востоке, никто не то что не помнил, а и не знал географически, откуда было нашествие. Поэтому, когда перед Флорентийским униатским собором были выпущены подложные путешествия на Восток от имени Марко Поло, Плано Карпипи, Рубрука и других, где татарское иго крестоносцев было выдано за татарское иго монголов, никто не возражал. И это вошло в учебники, по которым учили меня.
— И меня, — сказал Стас.
— И меня, — отозвалась Ксения Алексеевна.
— Короче говоря, всех, — заключил Морозов.
Они брели среди полей и перелесков, и Стас думал: ведь ему восемьдесят лет реальной жизни! И никаких снов, чтобы проверить свои версии и удлинить жизнь. Может, ему осталось меньше года… И мы никогда больше не увидимся… До чего это печально . И как интересно: вчера я рассказывал об истории крестьянам, чувствуя себя ну просто эрудитом. А сегодня, раскрыв рот, слушаю рассказы об истории из уст Морозова!..
— …Свойство человеческой психики таково, — говорил учёный, — что, однажды выучив некие правила или постулаты, человек уже не может перешагнуть через них. Мои исследования шли бы значительно быстрее, если бы часть работы можно было поручить профессионалам в различных областях, особенно в астрономии. Но мои друзья-астрономы сопротивлялись проведению этой работы, саботировали ее, некоторые прямо отказались участвовать в моем предприятии.
— Это когда ты занимался хронологией Древнего мира? — спросила Ксения Алексеевна.
— Верно… И не так им уж этот мир оказался древним… Кстати, эту ситуацию — как происходит обновление и деградация в общественных отношениях — я описал еще в 1880-х годах, когда анализировал процесс образования новых политических партий. Хотите послушать?
— Конечно!
— Допустим, существует некоторая партия. Упорным трудом своих членов она добилась определённого авторитета и признания в обществе. Принадлежать к ней стало престижно. И большое количество конъюнктурщиков начинает заполнять её ряды, но при этом это большинство требует, чтобы партия следовала уже оправдавшим себя курсом. Но наряду с большинством в ней есть члены, которые примкнули к ней не потому, что это престижно, а искренне разделяя её стремления. Они начинают выступать против мнения большинства. Становятся внутренней оппозицией, и в результате их изгоняют из партии. Но они организуют новую. Своими искренними действиями добиваются признания и авторитета для своей новой партии. В неё опять устремляются те, кто хочет быть при авторитетном деле, и, чтобы это дело продолжало быть авторитетным, требуют её окостенения. Опять появляется внутренняя оппозиция. Их изгоняют, и так далее.
— А знаете, я так и думал, что в эволюции нет разумного начала…
— Нет, и мы наблюдаем это даже в науке истории! Огромная армия конъюнктурщиков требует канонизации того, что в ней достигнуто, и с жестокостью изгоняет всех, кто собирается что-то изменять. Но в данном случае не возникает новой «партии»…
Они дошли до некоего, известного только Морозову, пункта в своём пути и повернули обратно, к усадьбе.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121