чашку кофе и бокал холодной содовой — он шустро убежал внутрь, а уже через секунду оттуда появился с запотевшей бутылкой содовой и двумя бокалами в руках, с улыбкой во всю свою широкую рожу… Дорофей Василиади.
— Вот так да! — удивился Стас.
— Здорово, чучело, — не в силах согнать улыбку, немного смущённо пробасил Дорофей.
— Ты как здесь оказался? — спросил Стас.
— Так это… Заведение-то наше. Отец купил у прежнего хозяина, мсьё Перлова, когда мы в Москву перебрались. И магазин, и вообще весь дом. Мы тут и живём.
— А я в Лубянском проезде, отсюда пять минут.
— Ишь ты! А где, ближе к Маросейке или…
— Угловой к Лубянской площади. Только у нас дом внутри квартала и окна в обе стороны во дворы. Хорошо, тихо, только зелени нет.
— А, зелени. Будто у нас тут зелень есть. Москва же! Вот это, в кадке, искусственная пальма.
— Ну а практика? Ты, что ли, не поедешь?
— Понимаешь, мать мою в больницу свезли. Что-то с нервами в руках. Ничего не чувствует. Ревматический артроз, во! Отец и говорит: какая практика, надо мать заменить в кафе и магазине… А видел, драконы там нарисованные? Это я рисовал.
С улицы вошёл мужчина с усами, с газетой в руке, и присел за первый же от входа столик. В тот же момент давешний мальчик вынес им поднос, на котором стояли две чашки дымящегося кофе, тарелочка шоколадок, блюдечко нарезанного лимончика и две рюмки коньяку. Затем он подбежал к мужчине с усами, но тот пожелал только стакан газировки и пепельницу, прошептав, что намерен посидеть тут и выкурить сигарету.
— Коньяк? — удивился Стас.
— Я угощаю, — успокоил его Дорофей.
— Да дело не в деньгах. Деньги есть. Но ты же говоришь, отец твой тут где-то? Он-то что скажет?
— А он уехал к матери в больницу. И потом, когда её нет рядом, мы с ним, бывает, хряпаем по рюмашке. Она ему пить не велит, так он мне наливает, чтобы я его не выдал. Говорит, «откат — установочный принцип торговли»… Ха-ха… Так что у меня тут всё схвачено.
Они выпили; Стас пососал лимончик, Дорофей схрумкал шоколадку.
— А место здесь не бойкое, — заметил Стас.
— Место отличное. Беда в том, что чай, какао, кофе — продукты привозные, дорогие, а нынче у людей денег нет. Им, знаешь, не до шоколада. Деньги только у таких, как ты да я. Вот мы с тобой и сидим здесь, пьём.
— И вы не прогораете?
— Нет! Мы поставляем продукцию в несколько домов.
— То есть?
— Ну, где живут богатые люди. Ты себе не представляешь, какие бывают богачи! Как живут!.. Сказка. Но отец уже, правда, сомневается. Говорит, не уехать ли в Лондон? Тогда в Москве будет филиал, полностью мой. Мать выздоровеет, будем думать.
— А мне в Париж ехать, на той неделе.
— С чего вдруг? Ах да, у тебя же связи в министерских кругах. Видели, видели, как ты в «роллс-ройсе» рассекал по Тверской… Слушай, предлагаю бизнес: ты разведай, кто у них поставщик чая, сахара и всего такого, мы подсуетимся, чтобы приклеиться, и ты в доле. А?
— Нет, я по другим делам. Был в гостях у Марины Деникиной, пригласила ехать с ней на выставку, в память двадцатилетия начала Мировой войны.
— То-то, я смотрю, тебя филеры пасут. Или это охрана? Да нет, одет не так. Точно, филер.
Стас побледнел:
— Где?
— А вон, сидит с газеткой, дурака гоняет, воду пьёт.
— Не может быть…
— Да, точно. Я их тут насмотрелся. Считай, за каждым приличным человеком «хвост» идёт. Не веришь?
— Не верю.
— Ну, смотри, — сказал Дорофей и грозно крикнул мужчине в усах: — Эй! Ты зачем сюда пришёл, а?
Глаза мужчины заметались, он пролил свою воду на брюки и прикрыл лицо газеткой.
— А ну геть отсюда! — кричал Дорофей.
Мужчина, продолжая скрывать лицо, выскочил из-за стола и шмыгнул на улицу.
— Серёга! — позвал Дорофей. Появился мальчик в узком костюмчике. — Серёга, клиент сбежал, не заплатив. С тебя вычту. — И пока Серёга виновато разводил руками, снова повернулся к Стасу: — А Марина, она такая, ничего. У неё подружки нет?
— Да иди ты! Что несёшь?
— Шучу, шучу. Тогда спроси у неё, откуда она получает шоколад. Наверное, любит шоколад? А ты, Гроховецкий, жук, ох жук! — И он шутливо ткнул Стаса локтем в бок. — Я давно понял, какой ты жучила! Уважаю.
Они помолчали, смакуя кофе. Да, напиток был приготовлен по высшему классу.
— Послушай, Гроховецкий, — сказал Дорофей. — Ты зла не держи, что я на практике… ну, это… выкидывал всякие шутки.
— Ты о чём? — искренне удивился Стас.
— Да ты знаешь…
— Не вспоминай, — засмеялся Стас. — Чего бы там ни было, я давно бы тебе всё простил за такой роскошно заваренный кофе.
— Зачем намекаешь, просто попроси! Для тебя — что угодно, — сказал Дорофей и заорал: — Серёга!
Когда Стас вышел из арки «Чайного домика» и направился по Мясницкой к центру, за ним потянулся тот, с усами и газетой; он стоял слева, будто знал заранее, что «объект наблюдения» пойдёт направо. Одновременно по другой стороне улицы начал параллельное движение давешний типус в серой двойке, тот, что садился вслед за Стасом в трамвай, когда он вышел из посольства. Стас приметил их обоих. И вправду следят, мелькнуло в голове. Но почему?
Кто это? Жулики? Но он никому не должен. Полиция? Никакой вины он за собой не знал. Если бы из-за Матрёны, то им интересовалась бы тамошняя, уездная управа, а никак не московские филеры. А тогда — какого чёрта?
Он резко повернулся — так, что усатый едва не врезался в него, — и крепко взял филера за лацканы пиджака левой рукой. Потом глянул вправо, увидел, как недоумённо застыл типус в сером, и махнул ему правой, крикнув повелительно:
— Подбежал, быстро!
Тот заметался, но потом посмотрел на притормозившую рядом синюю машину, вдруг отчего-то успокоился, перешёл улицу и, улыбаясь, спросил:
— Вы желаете со мной говорить?
— Да, и с тобой, и вот с этим. Вы зачем за мной ходите?
— А вы не думаете, что вам это показалось?
— Я думаю, что вы оба — большие наглецы. Полагаю, нужно сдать вас в ближайший участок.
— Вы не поверите, господин Гроховецкий, но я хотел предложить вам именно это. Пройти в отделение. Так что, идём?
— Идём.
— Простите, я хотел бы всё же уточнить: мы идём по вашему желанию или по нашему настоянию?
— Мы идём по моему желанию. И этот усатый в мокрых штанах идёт с нами.
— А я что ж… — пробормотал усатый. — Мне как скажут.
Идти, что ли?
— Да, — ответил типус.
Они дошли до угла Милютинского, свернули вправо, прошли через подворотню и дворами, пересекли Малую Лубянку и так добрались до Большой Лубянки, 12. Там у подъезда стояла синяя машина с пассажиром внутри, похоже, та самая, что проезжала мимо них по Мясницкой.
Стас поднялся по ступенькам первым, решительно вошёл в зал и потребовал у дежурного нижнего чина:
— Я желаю видеть начальника.
Тем временем из синей машины вышел человек в мундире и, опередив филеров, поднялся в зал вслед за Стасом.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121