За то, что следили за мной?
— Обязательно посадим, и именно за это.
— Так что, наконец, происходит вокруг меня?
Полковник Лихачёв, Виталий Иванович, поведал Стасу поразительные вещи. Оказывается, вся элита страны была разделена партии. Не на политические партии — эти запрещены давным-давно, а на parties, группки «по интересам», концентрирующиеся вокруг известных персон. Все они дрались между собою за «место под Солнцем», вблизи Верховного, кооперируясь по признаку «импорт-экспорт», то есть жили они за счёт своего производства или продажи сырья за границу. Все были не прочь видеть на посту Верховного, или хотя бы в кресле председателя Кабинета министров своего кандидата. Все стремились иметь свои вооружённые силы.
Стас не понимал, как это может быть.
— А так, — объяснил полковник. — МВД и внутренние войска — в одной партии с министерством сельского хозяйства и частью нефтепромышленников; их вождь, Сипягин, — ставленник Романовых, которые управляют им из-за границы. Их самые ярые враги — флот и военные авиаторы, за которыми банковский капитал и большинство газет; у этих вождём генерал Тухачевский. Пехота и артиллерийские войска — в союзе со сталелитейщиками и производителями оружия; эти держатся руки Савинкова. МИД и железнодорожники — а у них, заметьте, свои войска! — дружат с нефтяным магнатом Раневским, а он подкармливает рабочие профсоюзы по всей России. Пограничники и таможня воюют между собой, поскольку их начальство входит в разные союзы. Даже пожарные принадлежат к какой-то группировке.
— Ничего себе!
— Но это ещё не всё! Есть территориальные кланы, есть «болото» — это те, кто бегает туда-сюда, пытаясь заранее угадать победителя; есть Департамент народной безопасности, разные подразделения которого стравливают друг с другом разные кланы; есть ничего не понимающие олухи, которыми манипулируют все кто может.
— А вы кого из них представляете, полковник? Наверное, всё же не олухов. Но кого? — Стасу в самом деле это было интересно.
— Я сотрудник отдела безопасности бюро Верховного, — скромно ответил Лихачёв. — Наше дело — утрясать конфликты. А это весьма непросто.
Стас припомнил, какие слухи ходили по Москве совсем недавно:
— А скажите, зимой и весной в Москве стреляли чуть не каждую ночь… Это и было утрясание конфликтов?
Полковник помотал головой:
— Там разные группировки выясняли отношения. У каждой партии есть экстремистское крыло, и они мерились силами. Но это так, эпизоды… А то и боевики одной и той же партии били друг друга ради того, чей командир войдёт в руководство. Вот в таких случаях мы следим, чтобы не было урона мирным гражданам, и лишь изредка — только это между нами — отстреливаем и тех и других.
— А Вышинский в чьей партии?
— Ваш отчим, без сомнений, человек Савинкова.
— Я слышал, он там что-то мудрит с передачей собственности…
— Эх, Станислав Фёдорович! Страна у нас бедная, собственности мало, а желающих много. Сложная работа: сделать так, чтобы соблюсти государственный интерес и никого не обидеть. При царях государев человечек получал землю с крестьянами, тем и кормился. Уже при императорах стало много сложнее. А уж теперь-то… — И он махнул рукой.
Стас отхлёбывал чай, обдумывая услышанное.
— Ну что же, — сказал он. — Проблемы элиты обрисованы превосходно. Иллюзий у меня, скажу честно, поубавилось. Спасибо, Виталий Иванович. Но всё же остаётся вопросец: я-то тут при чём?
— Баланс интересов, Станислав Фёдорович! Важнейшая в Политике вещь. Чуть-чуть в сторону, баланс нарушается, всё летит вверх ногами. Любая партия мечтает нарушить баланс в свою пользу. Но сама! И желает его сохранить, если нарушитель — другая партия.
— Вот и капитан Цындяйкин тоже плёл про всемирные проблемы, а сути так и не затронул.
— Но это же очевидно! Вы, пусть и невольно, оказались в фокусе общих интересов. И все желают если не перетянуть вас на свою сторону, то хотя бы выяснить, что вы за фрукт. Этот ваш капитан вряд ли имел задание говорить с вами — только следить. Вы сами его вынудили, а он объяснить ничего не сумел, ибо, как я понял из ваших слов, отнюдь не мастер элоквенции .
— Да уж.
— А если о сути, то вы со своим вчерашним появлением Кремле, уж простите, угодили в самую болевую точку. Мы как раз накануне пустили утку, что в бюро Верховного обсуждается проект восстановления монархии. Наша-то цель была выявить сторонников Романовых в своих рядах. А все, буквально все решили, что речь идёт о создании новой династии Деникиных; всем же известно, что Антон Иванович всегда был сторонником конституционной монархии по английскому образцу.
— Ага! Вот оно что! А Марина — единственная дочь.
— Да. И наследница. Вокруг неё целая туча записных женихов, принадлежащих к разным кланам. К счастью, она девочка умная, у неё, в отличие от большинства женщин, голова впереди… этой… не знаю, как вам и сказать-то…
— Я понял.
— С вами легко говорить, вы всё понимаете. Значит, поймёте, какой ажиотаж вызвало ваше появление. Ей пятнадцать лет. Женихи, которых могут выкатить разные партии, или соответствуют по возрасту, но глупы, или умны, но не соответствуют возрасту. С вами сложнее. Мы сегодня весь день анализировали ваши с ней беседы. Удивительно, насколько…
— Минуточку! Там рядом не было стенографистов.
— А вы не слышали о таком изобретении, как магнитофон?
— Нет.
— Изумительная вещь! Через угольный микрофон все разговоры пишутся на специальную гибкую плёнку. Вы не поверите, сохраняется даже тембр голоса. Там был наш механик с микрофоном. Весь вопрос в длине шнура.
— И что?
— А то, что вас наверняка подслушивали не только мы, но и ваши возможные соперники. Поэтому готовьтесь: теперь вокруг вас начнутся самые невероятные события. Кажется, Союз архитекторов, или по какому вы там ведомству числитесь, не входит ни в одну партию. Теперь втянут. Где делят власть, там крутятся громадные деньги. С вами будут искать знакомства. Будут обманывать. Будут запугивать.
— А вы в каких целях искали со мной знакомства? Чтобы обмануть или чтобы запугать?
— Ну вот, а я вас хвалил за понятливость. Я сотрудник Верховного, моя забота — чтобы он был спокоен за семью. Мы над схваткой. Мы руководим Россией.
— Простите, Виталий Иванович, если верить вашему рассказу — не знаю, верить ли? — Россией никто не руководит. За мной гоняются полиция, отдел безопасности бюро Верховного, того гляди, начнут охоту авиация и флот, кто-то, по вашим словам, готов тратить бешеные деньги — и всё потому, что я якобы жених девицы, которую один раз в жизни видел? Это какие-то сумасшествие.
— Политика, дорогой Станислав Фёдорович, это умение предвидеть. Лишь только появляется новый фактор…
— Вы читали Бомарше, полковник?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121
— Обязательно посадим, и именно за это.
— Так что, наконец, происходит вокруг меня?
Полковник Лихачёв, Виталий Иванович, поведал Стасу поразительные вещи. Оказывается, вся элита страны была разделена партии. Не на политические партии — эти запрещены давным-давно, а на parties, группки «по интересам», концентрирующиеся вокруг известных персон. Все они дрались между собою за «место под Солнцем», вблизи Верховного, кооперируясь по признаку «импорт-экспорт», то есть жили они за счёт своего производства или продажи сырья за границу. Все были не прочь видеть на посту Верховного, или хотя бы в кресле председателя Кабинета министров своего кандидата. Все стремились иметь свои вооружённые силы.
Стас не понимал, как это может быть.
— А так, — объяснил полковник. — МВД и внутренние войска — в одной партии с министерством сельского хозяйства и частью нефтепромышленников; их вождь, Сипягин, — ставленник Романовых, которые управляют им из-за границы. Их самые ярые враги — флот и военные авиаторы, за которыми банковский капитал и большинство газет; у этих вождём генерал Тухачевский. Пехота и артиллерийские войска — в союзе со сталелитейщиками и производителями оружия; эти держатся руки Савинкова. МИД и железнодорожники — а у них, заметьте, свои войска! — дружат с нефтяным магнатом Раневским, а он подкармливает рабочие профсоюзы по всей России. Пограничники и таможня воюют между собой, поскольку их начальство входит в разные союзы. Даже пожарные принадлежат к какой-то группировке.
— Ничего себе!
— Но это ещё не всё! Есть территориальные кланы, есть «болото» — это те, кто бегает туда-сюда, пытаясь заранее угадать победителя; есть Департамент народной безопасности, разные подразделения которого стравливают друг с другом разные кланы; есть ничего не понимающие олухи, которыми манипулируют все кто может.
— А вы кого из них представляете, полковник? Наверное, всё же не олухов. Но кого? — Стасу в самом деле это было интересно.
— Я сотрудник отдела безопасности бюро Верховного, — скромно ответил Лихачёв. — Наше дело — утрясать конфликты. А это весьма непросто.
Стас припомнил, какие слухи ходили по Москве совсем недавно:
— А скажите, зимой и весной в Москве стреляли чуть не каждую ночь… Это и было утрясание конфликтов?
Полковник помотал головой:
— Там разные группировки выясняли отношения. У каждой партии есть экстремистское крыло, и они мерились силами. Но это так, эпизоды… А то и боевики одной и той же партии били друг друга ради того, чей командир войдёт в руководство. Вот в таких случаях мы следим, чтобы не было урона мирным гражданам, и лишь изредка — только это между нами — отстреливаем и тех и других.
— А Вышинский в чьей партии?
— Ваш отчим, без сомнений, человек Савинкова.
— Я слышал, он там что-то мудрит с передачей собственности…
— Эх, Станислав Фёдорович! Страна у нас бедная, собственности мало, а желающих много. Сложная работа: сделать так, чтобы соблюсти государственный интерес и никого не обидеть. При царях государев человечек получал землю с крестьянами, тем и кормился. Уже при императорах стало много сложнее. А уж теперь-то… — И он махнул рукой.
Стас отхлёбывал чай, обдумывая услышанное.
— Ну что же, — сказал он. — Проблемы элиты обрисованы превосходно. Иллюзий у меня, скажу честно, поубавилось. Спасибо, Виталий Иванович. Но всё же остаётся вопросец: я-то тут при чём?
— Баланс интересов, Станислав Фёдорович! Важнейшая в Политике вещь. Чуть-чуть в сторону, баланс нарушается, всё летит вверх ногами. Любая партия мечтает нарушить баланс в свою пользу. Но сама! И желает его сохранить, если нарушитель — другая партия.
— Вот и капитан Цындяйкин тоже плёл про всемирные проблемы, а сути так и не затронул.
— Но это же очевидно! Вы, пусть и невольно, оказались в фокусе общих интересов. И все желают если не перетянуть вас на свою сторону, то хотя бы выяснить, что вы за фрукт. Этот ваш капитан вряд ли имел задание говорить с вами — только следить. Вы сами его вынудили, а он объяснить ничего не сумел, ибо, как я понял из ваших слов, отнюдь не мастер элоквенции .
— Да уж.
— А если о сути, то вы со своим вчерашним появлением Кремле, уж простите, угодили в самую болевую точку. Мы как раз накануне пустили утку, что в бюро Верховного обсуждается проект восстановления монархии. Наша-то цель была выявить сторонников Романовых в своих рядах. А все, буквально все решили, что речь идёт о создании новой династии Деникиных; всем же известно, что Антон Иванович всегда был сторонником конституционной монархии по английскому образцу.
— Ага! Вот оно что! А Марина — единственная дочь.
— Да. И наследница. Вокруг неё целая туча записных женихов, принадлежащих к разным кланам. К счастью, она девочка умная, у неё, в отличие от большинства женщин, голова впереди… этой… не знаю, как вам и сказать-то…
— Я понял.
— С вами легко говорить, вы всё понимаете. Значит, поймёте, какой ажиотаж вызвало ваше появление. Ей пятнадцать лет. Женихи, которых могут выкатить разные партии, или соответствуют по возрасту, но глупы, или умны, но не соответствуют возрасту. С вами сложнее. Мы сегодня весь день анализировали ваши с ней беседы. Удивительно, насколько…
— Минуточку! Там рядом не было стенографистов.
— А вы не слышали о таком изобретении, как магнитофон?
— Нет.
— Изумительная вещь! Через угольный микрофон все разговоры пишутся на специальную гибкую плёнку. Вы не поверите, сохраняется даже тембр голоса. Там был наш механик с микрофоном. Весь вопрос в длине шнура.
— И что?
— А то, что вас наверняка подслушивали не только мы, но и ваши возможные соперники. Поэтому готовьтесь: теперь вокруг вас начнутся самые невероятные события. Кажется, Союз архитекторов, или по какому вы там ведомству числитесь, не входит ни в одну партию. Теперь втянут. Где делят власть, там крутятся громадные деньги. С вами будут искать знакомства. Будут обманывать. Будут запугивать.
— А вы в каких целях искали со мной знакомства? Чтобы обмануть или чтобы запугать?
— Ну вот, а я вас хвалил за понятливость. Я сотрудник Верховного, моя забота — чтобы он был спокоен за семью. Мы над схваткой. Мы руководим Россией.
— Простите, Виталий Иванович, если верить вашему рассказу — не знаю, верить ли? — Россией никто не руководит. За мной гоняются полиция, отдел безопасности бюро Верховного, того гляди, начнут охоту авиация и флот, кто-то, по вашим словам, готов тратить бешеные деньги — и всё потому, что я якобы жених девицы, которую один раз в жизни видел? Это какие-то сумасшествие.
— Политика, дорогой Станислав Фёдорович, это умение предвидеть. Лишь только появляется новый фактор…
— Вы читали Бомарше, полковник?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121