Поинтересовавшись здоровьем моего глубокоуважаемого батюшки и расспросив о положении в уезде, он любезно предложил мне передохнуть недельку, а уж потом начинать работу. Наверное, проверял меня. Я сказал, что готов приступить к делу немедленно.
Зазвонил телефон. Я хотел подняться из-за стола.
– Сидите-сидите! – всплеснул он руками. – От вас, Игорь Федорович, у меня секретов нет! – Воевода с равнодушным видом выслушал чей-то доклад, произнес тускло: – Я сам решу. Ждите. Скоро подойду.
Я не поверил его спокойствию – на другом конце провода орали благим матом. Любой на месте Шульгина рявкнул бы в ответ, а он, аккуратно повесив трубку, извинился и быстро закруглил наш разговор. Мы сошлись на трех днях отпуска. Признаться, я с облегчением покинул его мрачноватый кабинет, обшитый панелями из мореного дуба и заставленный великолепными чучелами побежденных чудовищ. Не понравился мне Воевода – что уж лукавить. Но я отгонял неприятное чувство: мало ли, кто кому несимпатичен…
В кассе я получил весьма солидные подъемные и тут же – по наводке адъютанта Воеводы – снял отличную трехкомнатную квартиру в престижном квартале Быстрый Ручей. Внеся задаток и вежливо увильнув от предложенного хозяйкой чая, я кинул вещи посреди гостиной и пошел осматривать город. Смешно – к своим тридцати трем годам я умудрился ни разу не побывать в губернской столице.
Город был большой и очень разный. Не такой уютный, как Кедрин, но гораздо просторнее и, главное, на любой вкус. Можно выбрать квартал по душе и прожить в нем целую жизнь. И не поверится, что в какой-то полуверсте – совсем иной мир, другой ритм жизни, не такие лица, запахи, звуки…
Я пообедал в маленьком тихом кафе и снова гулял по центру Каменска. Неоднократно против воли возвращался к Триумфальной площади с Блямбой и еще несколькими парадными громадами, от которых веяло забытыми победами сибирского оружия.
Выбирал новый маршрут, и снова меня выворачивало, приводя на площадь то узкими торговыми улочками, то широкими, светлыми бульварами, которые были засажены липами и кленами. Словно леший по болоту водил. Да я не слишком и сопротивлялся этим выворотам – даже любопытно стало: сколько можно ориентировку терять при моих-то навыках и генах следопыта? Но в конце концов мурашки по коже побежали – заколдованное это место, а может, и вовсе проклятое…
Набродившись до ломоты в ногах и обнаружив, что пошел третий час ночи, я без особого труда нашел дорогу домой. Домой… Удивительное дело: я уже считал эту необжитую квартиру своим домом. А ведь только сутки назад покинул родное гнездо Пришвиных…
Работать с Воеводой было трудно, но интересно. Когда на Кобылкинский уезд опустилась гигантская туча кровавой саранчи, Назар Шульгин инспектировал приграничные рати и-чу. Крылатые насекомые размером с большой палец руки грозили сожрать не только посевы, домашнюю птицу и скот, но и самих местных жителей. Безжалостные и неустрашимые хищники были невероятно прожорливы и могли поглотить за день пищу, равную их собственному весу.
Воевода не стал возвращаться в Каменск из Шишков-ца, где его застала дурная весть. Не захотел руководить операцией из своего обихоженного кабинета в Блямбе. Не полетел он и в Кобылкин – на месте командовать спешно переброшенными туда отрядами. Он вызвал в Шишковец меня и еще десяток офицеров губернского штаба; мы захватили с собой несколько пудов оружия и амуниции.
Мы летели на юг на армейском аэроплане. Ураганный ветер трепал машину, она то и дело ухала в воздушные ямы, и казалось, пришел наш смертный час. Вцепившись в скамейку, стоящую вдоль борта, я проклинал Воеводу, кровавую саранчу, военную авиацию и даже неугомонных духов воздуха. По-моему, аэропланы – одна из разновидностей чудовищ.
«Под крылом ероплана о чем-то поет зеленое море тайги…» – в рокоте моторов звучала популярная песня. Тайга с высоты действительно походила на море, вот только молчала она – пели пропеллеры, пели который час. Я заметил в иллюминаторе пятнышко родного Кедрина – мы летели в Шишковец напрямки, пронизывая западную часть уезда.
– Назар – голова! – перекрикивал гул мой новый приятель Ефим Копелев, такой же младший логик, как я. Он работал в Блямбе третий год и считал себя старожилом, а потому пытался мне покровительствовать. Я терпел его повадки, хоть и не нравились они мне. Но без помощи Ефима я наверняка бы наделал ляпов и попал под горячую руку Воеводы. – Который раз спасает положение, хорошенько раскинув мозгами.
– Не говори «гоп»…
– Ай! – отмахнулся Ефим. – За ним – как за каменной стеной. Уверен: сейчас тоже сдюжим. Бывало и хреновей. Прошлым летом в Симагинском уезде взошли «зубы дракона». По стерне поперли – того гляди, из коконов вылупятся грызлы и начнут всех резать направо и налево. Надо туда полтыщи бойцов по воздуху перебросить, а никак: армейские аэропланы на учениях, посадочной площадки в Симагине нет, земля от дождей раскисла. Жителям – один выход: немедля бежать, пожитки бросив. И тут Назар придумал на грызл новорожденных, пока панцири не затвердели, кожеедов напустить. Сбрасывали мы их с пассажирского аэроплана – словно рожь сеяли.
– А с кожеедами что потом? Они ведь сами…
Ефим заулыбался. У него была неотразимая улыбка – белоснежные зубы, добрые складки у рта, сияющие весельем глаза. Да и сам он был красив: высоченный плечистый блондин с осиной талией – из соловецких поморов. Барышень каменских хоть штабелями укладывай.
– Воевода все предусмотрел, ничего не упустил. Кожеедов мы потом горлохватами травили, а горлохватов – болотной «блохой». «Блохи» же сами передохли, едва корм закончился.
Я лишь головой качал. Рисковый человек Шульгин: этак можно весь уезд перезаразить. Вдруг одна мразь другую жрать не захочет или устоит перед хищником? Меняются ведь чудовища быстро: оглянуться не успеешь, а старое средство против них бессильно. Пробуй ищи что поновей, коли •времени хватит…
С кровавой саранчой трудно бороться – в схватке эти насекомые ведут себя как разумные существа. Обнаружив противника, «кровавки» тучей атакуют его, стараясь ослепить, а затем роговыми челюстями перегрызть сонную артерию. Они прекрасно знают человеческую анатомию и даже психологию, умеют хорошенько испугать врага.
Большая часть саранчи умудряется спастись от огнеметной струи и тотчас обрушивается на бойца, а другое оружие против них бессильно. Конечно, над пораженной местностью можно распылять яды. Но убить «кровавку» можно лишь отравой, смертельной и для людей.
Стаей управляет Царица Роя, остающаяся во время боевого похода в огромном «саранчовнике» – искусственном сооружении высотой с трехэтажный дом и с множеством подземных помещений.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126