Настя проглотила отщипнутый кусочек скальпа и замотала головой, задирая клюв, будто мертвечина застряла у нее в горле.
– Курлык, – наконец сказала моя жена и, быстро-быстро переступая куриными лапами на горячем камне, потешно взмахивала засиявшими в лучах солнца крыльями.
Золотой шар висел над гребнем хребта, расстреливая ослепительными лучами мою голову. Горный склон и зев пещеры расплывались у меня в глазах. Предзакатное солнышко несомненно пыталось вышибить из моей башки остатки человеческого разума. А я ведь и без того уже наполовину стал думать как птица.
«Хватит дурить, – ворчливо сказал мой желудок. – Пора приступать к трапезе». В отчаянии я подскочил к старику и, в третий раз прочитав заклинание, со всей силы клюнул его в изрядно раздолбленную макушку. Пронзительный крик опрокинул меня наземь. Я так растерялся, что даже не пытался спастись.
Мумия закричала еще раз и начала подниматься с корточек. Медленно, с явственным скрипом она распрямила спину, подняла руки и на минуту скрылась в пыльном облаке. Перепугавшись, Настя бросилась наутек, споткнулась о камень, кувыркнулась, едва не сломав шею, и распласталась на земле. Схватившись за голову и мыча, мумия начала приплясывать от боли, а потом стала загребать ступней серый песок и швырять его в мою сторону. Я едва успел прикрыть голову крыльями.
– Проклятые варвары! Вы чуть не вышибли мне мозги! – по-уйгурски прокричал старик. Правда, топать ногами и осыпать меня песком он перестал.
Я прекрасно понял его филиппику. Логики обязаны знать языки соседних народов – и тюркский в первую очередь. То, что он назвал нас, огромных птиц, варварами, поначалу проскочило мимо моего сознания. А когда дошло, от изумления я прослушал остальную часть его гневной тирады.
– Крх-уить, – только и смог вымолвить я, пытаясь сказать ему: «Простите, мудрейший, мы лишь хотели вернуть вас к жизни».
– Какое добросердечие! – прошипел он, как будто слышал мою мысль от начала до конца. – И какие острые клювы…
Старик держался за свою израненную голову. По безволосой его коже протянулась бурая дорожка мокрой пыли – на щеку стекал кровяной ручеек. Старик не спешил или не умел заговорить кровь.
– Крха-хью. Хуа-уа, – изощрялся я по-птичьи, желая произнести: «Нам очень жаль, но другого пути не было».
– Невежды! – воскликнул старик. – Трудно придумать более никудышное заклинание. Ну да ладно… Поздно сетовать о всходах, когда рис убран.
– Крх-фьюить, – пропел я, что означало: «Ваша мудрость потрясает, как и наше незнание».
– Уж никак не предполагал, что и на Севере в почете лесть. Впрочем, у вас она столь же груба, как вся ваша культура, – пробурчал старик.
Он устал стоять и опустился на корточки. Мы с Настей тем временем успели подняться на ноги и усиленно отряхивались, чистили перья.
– И что теперь прикажете делать? – обращаясь к сияющим небесам, осведомился старик. Небеса промолчали. – Вы нарушили мое самосозерцание, и я не скоро смогу вернуться к прерванному занятию. Придется вернуться в мир и… – Он замолк, словно захваченный какой-то важной мыслью. – Или вы даны мне небесным владыкой Шанди… – Снова не договорил и на сей раз молчал дольше минуты. Он посмотрел на нас пристально, сощурив и без того глаза-щелочки, покачал головой, тут же скривившись от боли. – Вы по уши в помете, юнцы. Давненько я не видал столь знатно вляпавшихся в помет. Так и быть – я верну вам первоначальный облик. Но при одном условии: три года вы будете служить мне верой и правдой. Пока я слишком слаб, чтобы в одиночку выжить на краю Вселенной.
Он не ожидал ответа. Знал и так: мы согласны на все.
– Пошли-ка в тень. Здесь недолго получить солнечной колотушкой по голове, – в первый раз улыбнувшись, произнес старик. Улыбка получилась хитрая и страшная – из-за наполнявших рот черных кривых зубов.
И наша троица заковыляла в ближнюю, наиболее просторную пещеру. Она была полна потрескавшихся, рассыпающихся в пыль, измолотых беспощадным временем статуй Будды. Это действительно был древний монастырь – времен Великого шелкового пути. И с нами говорил древний кудесник – самое малое, времен победоносного генерала Буонапарте.
– Кр-хули. Крха-кью, – произнес я, уверенный, что ожившая мумия меня поймет.
– Хотите знакомиться… И-Го и На-Сяо. Странные имена, но я слышал и почудней. А меня зовут просто: Ли Хань. Меня выслали из Поднебесной, когда ваши прапрадеды еще не вышли из материнской утробы. Я – скромный лекарь, не угодивший мандарину… А сейчас я хочу выспаться. Разбудите меня, когда за нами придут. – И старик улегся прямо в пыль, свернувшись в клубок, как большущий кот.
Нам оставалось только развести крыльями. Ну и дела… Судьба оказала нам милость – даровала невероятную встречу с удивительным стариком, которая разом перевернула нашу жизнь.
Напуганные мною мальчишки наутро вернулись в горную долину в сопровождении нескольких мужчин, вооруженных луками и кремневыми ружьями. Ли Хань встретил их на пороге пещеры.
– Поздно явились! – гневно произнес он по-фаньски. – Но я не вижу розог! – Пришедшие не нашлись что ответить. – Запоздавшее наказание открывает дорогу к плахе, – продолжал старый фанец, и ему внимали, все ниже склоняя головы. – Порка – лучшее спасение от палача… – Он еще долго учил их жить.
Наконец отряд тронулся в обратный путь. Ли Хань сидел на импровизированных носилках: к двум длинным ружьям были привязаны уложенные поперек колчаны и на-лучья. Мы с Настей то парили в вышине, то описывали круги над головами, приноравливаясь к скорости пешеходов. Пока еще не поротые мальчишки бежали впереди, крича и размахивая руками, как будто в деревню направлялось царское посольство, а не пыльный старик в сопровождении пары странных птиц.
– Эге-гей! Смотрите, кого мы ведем!
Миновали крепость, которая на деле оказалась еще меньше, чем почудилось нам вначале. Какой спрос с усталых, голодных, напуганных пальбой птиц?.. Стражники глядели на нас, разинув рты и выпучив глаза. И только вороненое дуло пулемета на всякий случай провожало нас в полете над сторожевой башней.
Мужчины зашагали веселее, значит, скоро дом. Затем носильщики поменялись и едва не помчали бегом, словно боясь куда-то не успеть. Мы приближались к оазису, из которого старик ушел еще в прошлом веке.
В первый миг оазис показался мне райским уголком. Плоть ненавистной пустыни раскололась под напором подземных вод, и она отступила, лишь время от времени огрызаясь песчаными наносами и ураганными ветрами, которые пытались сорвать тонкий слой плодородной почвы.
Уже потом, когда очеловечился и смог обойти новое место обитания из конца в конец, я осмотрелся в оазисе как следует. Осмотрелся и ужаснулся.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126