Они постоянно шлют мне письма. Иногда очень смешные. Например, есть такая Теруми, которая ездит за мной по всей стране и приходит на концерты с цветами.
Благодаря любви ко мне как к артисту, она стала учить русский язык, а я — собирать ее записки из букетов. Там есть просто шедевры. Например: «Любимый Юра-сан! Меня волнует Ваша музька». Она пропустила одну палочку, и вместе «музыка» получилась «музька».
Но все это не главное. Эта тринадцатая поездка в Японию принесла мне два настоящих потрясения. Первое — концерт Лондонского симфонического оркестра. Дирижировал Ростропович. Я его очень люблю уже много лет, так сказать с детства. И был очень рад, что появилась такая возможность — послушать, как он управляет оркестром. Я с ним много выступаю в концертах, но оказаться в зале в качестве слушателя… Это была великая интерпретация русской музыки: сюиты из балета «Щелкунчик» Чайковского и Пятая симфония Шостаковича.
Зал стоя приветствовал присутствовавших там императора и императрицу. Мстислав Леопольдович тоже. А когда императрица встала и помахала залу рукой, я почему-то вспомнил наши брежневские времена. Помните: речь Брежнева, затем продолжительные аплодисменты, бурные овации.
И вот я увидел этот зал и подумал: надо же, оказывается, весь мир болен чем-то таким, ну и ладно. Я-то ее лично не знаю… А через пять дней брат императора посетил мой концерт. Мы с ним пообщались — он прекрасно говорит по-английски и очень веселый человек. Меня предупредили: единственное, чего не нужно делать, — протягивать ему руку, здороваться. Так по этикету. Но когда меня ввели в его комнату, первое, что он сделал, — протянул руку.
Мы мило побеседовали и расстались. Затем я получил официальное приглашение в императорский дворец с просьбой — приехать с инструментом. Я приехал рано утром, не выспался. Меня встретила какая-то приветливая женщина, усадила в приемной, угостила сигаретами, которые только во дворце можно получить. Невероятно ароматные какие-то сигареты. А затем вошла императрица. Ей, по-моему, сейчас 64 года, и я должен сказать, что совершенно влюбился в эту женщину. Она чрезвычайно обаятельна и остроумна. И эта встреча была моим вторым сильным потрясением на японской земле.
Потом был очень интересный обед, она рассказывала про каждое блюдо — что это такое. «Вот сейчас весна — появилось это. Теперь вот этот цветок. Его можно использовать так».
Все это она мне поясняла, показывала, а потом, после обеда, сказала:
— У меня к вам огромная просьба. Вы знаете, я играю на арфе и на рояле, и мне очень хочется сыграть с вами. Это для меня большая честь, и я буду очень вам благодарна. Можно я вас буду называть Ю-ю-юрий?
И я ей ответил:
— Теперь я буду просить всех своих знакомых, особенно женщин, произносить мое имя именно так.
Она улыбнулась:
— Я бы хотела исполнить «Лебедя» Сен-Санса.
Я (несколько растерянно):
— Но это ведь для виолончели, у меня нет нот.
— А я попросила сына, он ведь у меня альтист, и он мне передал ноты. Вот они.
И ставит ноты на пульт.
Мы начали играть, и я забыл, что передо мной императрица. Она замечательно играет на рояле. Затем мы сидели, пили чай, потом она подарила мне две книги. Одна семейная, с фотографиями: она сидит у рояля, младшая дочь подыгрывает ей, император играет на виолончели, сын на альте, а другая дочь — на арфе.
Императрица очень красивая, изысканная женщина. Она из простой, хоть и богатой семьи. Сначала народ не принял ее как возможную жену императора, и она долго отказывала ему. Все-таки император добился своего, они поженились. Сегодня народ ее обожает. Я вспомнил, как ее приветствовали на концерте Ростроповича, и подумал — да, я тогда ошибся. Конечно, это был не формальный прием, а проявление искреннего восхищения и любви к этой женщине.
«Второй — после Ванессы Мэй»
Японцы очень верные люди. У них очень высоки понятия чести и ответственности за свои поступки, и они неустанно стремятся к совершенству во всем. Их любимые композиторы — Моцарт и Чайковский. Эта музыка звучит в лифтах, в супермаркетах, в больших магазинах. И еще очень любят своего композитора Тору Такемицу, который, к сожалению, скончался недавно. Мы тоже знаем его музыку по некоторым фильмам Акиры Куросавы… и не знаем совсем.
Его музыка очень красочная, созерцательная, немного напоминает Дебюсси. Я с ним очень дружил. Тору начал писать для меня большой альтовый концерт и скончался неожиданно, так что я не получил от него этот подарок. К великому сожалению.
А еще мне показалось, что японцы любят русского человека, вообще Россию. Почему? Не знаю.
Про Японию я могу рассказывать бесконечно.
Вот, например, в прошлый свой приезд в магазине «Ямаха» приобрел электрическую скрипку. Как игрушку. Но так получилось, что скоро в Большом зале консерватории была премьера Концерта для альта моего друга, замечательного композитора Александра Чайковского. Все части этого сочинения написаны в разных стилях. Одна из частей сделана в стиле танго. Только мы встретились, я и говорю: «Слушай, я вот привез такую игрушку, а что, если попробовать эту часть сыграть на электроскрипке?!» Мы попробовали, и ему очень понравилось. Так это и было исполнено, а через месяц японцы из «Ямахи» сказали, что я второй человек в мире, который играет на их электрической скрипке этой модели… после Ванессы Мэй. Я не выдержал и спросил: «А почему вы альт такой не делаете?» Они меня послушались, сконструировали альт, и я его недавно привез.
Импровизация со Стингом
Однажды мне предложили принять участие в благотворительном концерте в Карнеги-холл. Предложение показалось очень привлекательным не потому, что концерт был посвящен защите лесов от кислотных дождей, а потому, что приглашал Стинг. Защитой лесов очень активно занимается его жена. Это была ее акция, но с его помощью.
Репетиции перед концертом (а в нем участвовали и Мадонна, и Элтон Джон, и Стиви Уандер) я не забуду никогда. Репетировали произведение Сен-Санса «Карнавал животных», в котором каждая пьеса связана с каким-нибудь животным, а Бобби Макферрен ужасно смешно их изображал.
Атмосфера была замечательная. Я уж не говорю о том, как там все было налажено, какая была аппаратура. Поневоле вспомнилось львовское гитарное прошлое и какими средствами мы обходились в свое время. А здесь… Микрофоны без проводов, две ударные группы по разным концам сцены, а игра трех духовиков, которые гвоздили невероятные аккорды прекрасного качества!
В общем, слюнки текли, захотелось вспомнить былое. Но я, конечно, не осмеливался взять гитару и что-то такое сыграть… Однажды я все-таки решился пошутить, подошел к Стингу и вставил ему в подбородок свой альт. Думал — пусть попытается извлечь хоть какой-нибудь звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Благодаря любви ко мне как к артисту, она стала учить русский язык, а я — собирать ее записки из букетов. Там есть просто шедевры. Например: «Любимый Юра-сан! Меня волнует Ваша музька». Она пропустила одну палочку, и вместе «музыка» получилась «музька».
Но все это не главное. Эта тринадцатая поездка в Японию принесла мне два настоящих потрясения. Первое — концерт Лондонского симфонического оркестра. Дирижировал Ростропович. Я его очень люблю уже много лет, так сказать с детства. И был очень рад, что появилась такая возможность — послушать, как он управляет оркестром. Я с ним много выступаю в концертах, но оказаться в зале в качестве слушателя… Это была великая интерпретация русской музыки: сюиты из балета «Щелкунчик» Чайковского и Пятая симфония Шостаковича.
Зал стоя приветствовал присутствовавших там императора и императрицу. Мстислав Леопольдович тоже. А когда императрица встала и помахала залу рукой, я почему-то вспомнил наши брежневские времена. Помните: речь Брежнева, затем продолжительные аплодисменты, бурные овации.
И вот я увидел этот зал и подумал: надо же, оказывается, весь мир болен чем-то таким, ну и ладно. Я-то ее лично не знаю… А через пять дней брат императора посетил мой концерт. Мы с ним пообщались — он прекрасно говорит по-английски и очень веселый человек. Меня предупредили: единственное, чего не нужно делать, — протягивать ему руку, здороваться. Так по этикету. Но когда меня ввели в его комнату, первое, что он сделал, — протянул руку.
Мы мило побеседовали и расстались. Затем я получил официальное приглашение в императорский дворец с просьбой — приехать с инструментом. Я приехал рано утром, не выспался. Меня встретила какая-то приветливая женщина, усадила в приемной, угостила сигаретами, которые только во дворце можно получить. Невероятно ароматные какие-то сигареты. А затем вошла императрица. Ей, по-моему, сейчас 64 года, и я должен сказать, что совершенно влюбился в эту женщину. Она чрезвычайно обаятельна и остроумна. И эта встреча была моим вторым сильным потрясением на японской земле.
Потом был очень интересный обед, она рассказывала про каждое блюдо — что это такое. «Вот сейчас весна — появилось это. Теперь вот этот цветок. Его можно использовать так».
Все это она мне поясняла, показывала, а потом, после обеда, сказала:
— У меня к вам огромная просьба. Вы знаете, я играю на арфе и на рояле, и мне очень хочется сыграть с вами. Это для меня большая честь, и я буду очень вам благодарна. Можно я вас буду называть Ю-ю-юрий?
И я ей ответил:
— Теперь я буду просить всех своих знакомых, особенно женщин, произносить мое имя именно так.
Она улыбнулась:
— Я бы хотела исполнить «Лебедя» Сен-Санса.
Я (несколько растерянно):
— Но это ведь для виолончели, у меня нет нот.
— А я попросила сына, он ведь у меня альтист, и он мне передал ноты. Вот они.
И ставит ноты на пульт.
Мы начали играть, и я забыл, что передо мной императрица. Она замечательно играет на рояле. Затем мы сидели, пили чай, потом она подарила мне две книги. Одна семейная, с фотографиями: она сидит у рояля, младшая дочь подыгрывает ей, император играет на виолончели, сын на альте, а другая дочь — на арфе.
Императрица очень красивая, изысканная женщина. Она из простой, хоть и богатой семьи. Сначала народ не принял ее как возможную жену императора, и она долго отказывала ему. Все-таки император добился своего, они поженились. Сегодня народ ее обожает. Я вспомнил, как ее приветствовали на концерте Ростроповича, и подумал — да, я тогда ошибся. Конечно, это был не формальный прием, а проявление искреннего восхищения и любви к этой женщине.
«Второй — после Ванессы Мэй»
Японцы очень верные люди. У них очень высоки понятия чести и ответственности за свои поступки, и они неустанно стремятся к совершенству во всем. Их любимые композиторы — Моцарт и Чайковский. Эта музыка звучит в лифтах, в супермаркетах, в больших магазинах. И еще очень любят своего композитора Тору Такемицу, который, к сожалению, скончался недавно. Мы тоже знаем его музыку по некоторым фильмам Акиры Куросавы… и не знаем совсем.
Его музыка очень красочная, созерцательная, немного напоминает Дебюсси. Я с ним очень дружил. Тору начал писать для меня большой альтовый концерт и скончался неожиданно, так что я не получил от него этот подарок. К великому сожалению.
А еще мне показалось, что японцы любят русского человека, вообще Россию. Почему? Не знаю.
Про Японию я могу рассказывать бесконечно.
Вот, например, в прошлый свой приезд в магазине «Ямаха» приобрел электрическую скрипку. Как игрушку. Но так получилось, что скоро в Большом зале консерватории была премьера Концерта для альта моего друга, замечательного композитора Александра Чайковского. Все части этого сочинения написаны в разных стилях. Одна из частей сделана в стиле танго. Только мы встретились, я и говорю: «Слушай, я вот привез такую игрушку, а что, если попробовать эту часть сыграть на электроскрипке?!» Мы попробовали, и ему очень понравилось. Так это и было исполнено, а через месяц японцы из «Ямахи» сказали, что я второй человек в мире, который играет на их электрической скрипке этой модели… после Ванессы Мэй. Я не выдержал и спросил: «А почему вы альт такой не делаете?» Они меня послушались, сконструировали альт, и я его недавно привез.
Импровизация со Стингом
Однажды мне предложили принять участие в благотворительном концерте в Карнеги-холл. Предложение показалось очень привлекательным не потому, что концерт был посвящен защите лесов от кислотных дождей, а потому, что приглашал Стинг. Защитой лесов очень активно занимается его жена. Это была ее акция, но с его помощью.
Репетиции перед концертом (а в нем участвовали и Мадонна, и Элтон Джон, и Стиви Уандер) я не забуду никогда. Репетировали произведение Сен-Санса «Карнавал животных», в котором каждая пьеса связана с каким-нибудь животным, а Бобби Макферрен ужасно смешно их изображал.
Атмосфера была замечательная. Я уж не говорю о том, как там все было налажено, какая была аппаратура. Поневоле вспомнилось львовское гитарное прошлое и какими средствами мы обходились в свое время. А здесь… Микрофоны без проводов, две ударные группы по разным концам сцены, а игра трех духовиков, которые гвоздили невероятные аккорды прекрасного качества!
В общем, слюнки текли, захотелось вспомнить былое. Но я, конечно, не осмеливался взять гитару и что-то такое сыграть… Однажды я все-таки решился пошутить, подошел к Стингу и вставил ему в подбородок свой альт. Думал — пусть попытается извлечь хоть какой-нибудь звук.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49