Николина Гора — это своего рода русский Беверли-Хиллз, место, в котором с незапамятных времен селилась артистическая и интеллектуальная элита. Тут свои традиции, свои истории. В былые времена там все узнавали первыми. Так, Сергей Сергеевич Прокофьев, например, любил по утрам гулять по поселку. Его, естественно, все знали в лицо и всегда подчеркнуто вежливо расшаркивались. Однажды он вышел на такую прогулку, и ни один из встречных с ним не поздоровался. В этот день было опубликовано знаменитое разгромное постановление ЦК от 10 февраля 1948 года об опере Мурадели «Великая дружба». Музыка Прокофьева наряду с произведениями других крупных советских композиторов была объявлена формалистической, чуждой советскому народу.
Здесь жил после войны в изгнании лишенный всех должностей академик Петр Леонидович Капица. Здесь дача В. Мясищева (генерального конструктора тяжелых бомбардировщиков). Тут же и дача В. Вересаева. Я и сейчас считаю, что его книга «Пушкин в жизни» — лучшее, что есть в нашей пушкиниане. Здесь была дача Святослава Рихтера.
Я унаследовал бывшую дачу замечательного советского дирижера Самуила Самосуда и сумел по собственному вкусу и возможностям ее обустроить. Вообще-то, сначала я хотел оборудовать здесь настоящую студию, но потом понял, что таких денег мне не скопить. На территории дачи тоже есть историческое место — скамейка на холме над Москвой-рекой, на которой Сергей Сергеевич Прокофьев обсуждал с молодым тогда Ростроповичем свою Симфонию-концерт для виолончели с оркестром, написанную специально для него. Слава сам мне об этом рассказывал.
Собака — мечта с детства. У моей мамы были в свое время сразу и немецкая овчарка, и колли. Колли маме подарил отец, мой дед, за успехи в учебе. По рассказам, он был высокообразованным человеком, владел семью иностранными языками. Точнее ничего не скажу — не знаю. Его репрессировали задолго до моего рождения. Как вы понимаете, после этого стало не до собак.
А я завел. Благодаря моему близкому другу Игорю Чистякову. Он буквально заставил меня взять собаку, о которой я много лет мечтал, но все не решался завести — жена сопротивлялась, все время повторяя: «Кто будет гулять с этой собакой? Кто будет за ней ухаживать?..» Она человек очень ответственный.
В один прекрасный день Игорь встретил меня в аэропорту, и мы прямо из Шереметьева отправились в клуб собаководства и выбрали шикарного щенка восточноевропейской овчарки. Викентий, так его зовут, из какого-то очень знатного собачьего рода, предки у него сплошные чемпионы и лауреаты.
С Игорем у меня в жизни связано много событий. Он был администратором первого состава «Солистов Москвы», помогал мне с машинами, с обустройством дома и быта, однажды ему пришлось защищать меня от уличных хулиганов. К сожалению, сегодня его нет с нами — он умер молодым от страшной болезни — видимо, последствия глупой автомобильной аварии.
Ему же я обязан и существованием на даче бильярда. Я долго собирался поставить его, но все никак не мог собраться с силами, а как-то приезжаю с очередных гастролей, а Игорь мне и говорит:
— Все уже заказано.
Иногда случается сыграть с соседом по даче Никитой Михалковым. Никита играет лучше меня, и ему сражаться со мной не слишком интересно. Соперник должен быть всегда чуть-чуть сильнее, чем ты. Тогда есть стимул.
Никита Михалков — бешено талантливый человек. К счастью, я знаю его таким, каким он неизвестен широкой публике. Он очень ранимый и невероятно добрый. Весь его самоуверенный вид — броня. Он умеет слушать, проявлять участие. Когда нужно — действовать. Понятие дружбы у нас — джигитское.
Я считаю его великим режиссером и гениальным актером. Он невероятно любит русскую природу, красоту которой видит совершенно особыми глазами, умеет ухватить ее и передать. Его панорамные съемки в «Неоконченной пьесе для механического пианино» могу сравнить только со своим первым потрясением от красоты нереального мира Новой Зеландии, ее насыщенных красок, цвета моря, зелени деревьев. Я должен был играть у него в фильме «Очи черные» роль цыгана-скрипача. Мне даже разрешалось сказать несколько реплик. Но я не вписался в сроки съемок со своими концертами.
Фонд имени меня
Идея Международного благотворительного фонда Юрия Башмета принадлежит не мне. Его придумал мой старый друг Александр Митрошенков — в прошлом журналист, а сегодня успешный бизнесмен. Он оказался одним из наиболее талантливых людей в российском медиа-бизнесе. На телевидении ему принадлежит более пятидесяти программ. Мы познакомились лет 12-13 назад, когда одна из ведущих российских компаний ЛогоВАЗ учредила первую в России независимую премию за высшие достижения в искусстве — «Триумф». Это была потрясающая идея. Прежде всего потому, что жюри было составлено из профессионалов высокого достоинства. Литературу там представляли Василий Аксенов, Андрей Битов, Андрей Вознесенский; изобразительное искусство — Эрнст Неизвестный, Ирина Антонова; театр — Владимир Васильев, Екатерина Максимова, Олег Табаков; кино — Элем Климов, Вадим Абдрашитов, музыку — Володя Спиваков и я. Со временем жюри расширилось, но и такой состав обеспечивал высочайший авторитет.
Генеральным директором фонда «Триумф», который был создан для этой премии, стал поначалу Саша Митрошенков. Все было невероятно строго и серьезно. И абсолютно независимо от каких бы то ни было влияний и со стороны государства, и со стороны спонсоров; номинантов тайно выдвигали сами члены жюри и после дебатов, просмотров столь же тайно принимали решение. И в первый же год одна из премий была присуждена Альфреду Шнитке, другая — художнику Дмитрию Краснопевцеву. Не забывайте, что это было через три месяца после путча! Все мы пребывали в состоянии эйфории.
После заключительного заседания жюри Саша Митрошенков повез меня на автомобильную выставку в знаменитый Манеж на Моховой. Гуляя там, смакуя новинки, обнаружили родство душ не только в отношении автомобилей, но и в музыке. Он трепетно таскал мой бесценный инструмент, пока я перебирался из одной машины в другую. В общем, к вечеру мы стали если уже не друзьями, то хорошими приятелями. А со временем отношения окрепли, встречи стали достаточно регулярными, хотя в основном ночными — в соответствии с моим образом жизни.
По-моему, в первый же вечер я посетовал на то, что одной премии «Триумф» для музыкантов ужасно мало. Через год у него уже созрело предложение создать специальную музыкальную премию. Тем более Саша уже перестал заниматься «Триумфом». Его заразила сама идея поддержания мировых достижений в искусстве во имя их популяризации в России. Мы отказались от всякого жюри, а в основу номинирования положили экспертные оценки, которые включали в себя и число концертов в самых престижных залах мира, и количество дебютов дисков записи, и мнение мировой критики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49
Здесь жил после войны в изгнании лишенный всех должностей академик Петр Леонидович Капица. Здесь дача В. Мясищева (генерального конструктора тяжелых бомбардировщиков). Тут же и дача В. Вересаева. Я и сейчас считаю, что его книга «Пушкин в жизни» — лучшее, что есть в нашей пушкиниане. Здесь была дача Святослава Рихтера.
Я унаследовал бывшую дачу замечательного советского дирижера Самуила Самосуда и сумел по собственному вкусу и возможностям ее обустроить. Вообще-то, сначала я хотел оборудовать здесь настоящую студию, но потом понял, что таких денег мне не скопить. На территории дачи тоже есть историческое место — скамейка на холме над Москвой-рекой, на которой Сергей Сергеевич Прокофьев обсуждал с молодым тогда Ростроповичем свою Симфонию-концерт для виолончели с оркестром, написанную специально для него. Слава сам мне об этом рассказывал.
Собака — мечта с детства. У моей мамы были в свое время сразу и немецкая овчарка, и колли. Колли маме подарил отец, мой дед, за успехи в учебе. По рассказам, он был высокообразованным человеком, владел семью иностранными языками. Точнее ничего не скажу — не знаю. Его репрессировали задолго до моего рождения. Как вы понимаете, после этого стало не до собак.
А я завел. Благодаря моему близкому другу Игорю Чистякову. Он буквально заставил меня взять собаку, о которой я много лет мечтал, но все не решался завести — жена сопротивлялась, все время повторяя: «Кто будет гулять с этой собакой? Кто будет за ней ухаживать?..» Она человек очень ответственный.
В один прекрасный день Игорь встретил меня в аэропорту, и мы прямо из Шереметьева отправились в клуб собаководства и выбрали шикарного щенка восточноевропейской овчарки. Викентий, так его зовут, из какого-то очень знатного собачьего рода, предки у него сплошные чемпионы и лауреаты.
С Игорем у меня в жизни связано много событий. Он был администратором первого состава «Солистов Москвы», помогал мне с машинами, с обустройством дома и быта, однажды ему пришлось защищать меня от уличных хулиганов. К сожалению, сегодня его нет с нами — он умер молодым от страшной болезни — видимо, последствия глупой автомобильной аварии.
Ему же я обязан и существованием на даче бильярда. Я долго собирался поставить его, но все никак не мог собраться с силами, а как-то приезжаю с очередных гастролей, а Игорь мне и говорит:
— Все уже заказано.
Иногда случается сыграть с соседом по даче Никитой Михалковым. Никита играет лучше меня, и ему сражаться со мной не слишком интересно. Соперник должен быть всегда чуть-чуть сильнее, чем ты. Тогда есть стимул.
Никита Михалков — бешено талантливый человек. К счастью, я знаю его таким, каким он неизвестен широкой публике. Он очень ранимый и невероятно добрый. Весь его самоуверенный вид — броня. Он умеет слушать, проявлять участие. Когда нужно — действовать. Понятие дружбы у нас — джигитское.
Я считаю его великим режиссером и гениальным актером. Он невероятно любит русскую природу, красоту которой видит совершенно особыми глазами, умеет ухватить ее и передать. Его панорамные съемки в «Неоконченной пьесе для механического пианино» могу сравнить только со своим первым потрясением от красоты нереального мира Новой Зеландии, ее насыщенных красок, цвета моря, зелени деревьев. Я должен был играть у него в фильме «Очи черные» роль цыгана-скрипача. Мне даже разрешалось сказать несколько реплик. Но я не вписался в сроки съемок со своими концертами.
Фонд имени меня
Идея Международного благотворительного фонда Юрия Башмета принадлежит не мне. Его придумал мой старый друг Александр Митрошенков — в прошлом журналист, а сегодня успешный бизнесмен. Он оказался одним из наиболее талантливых людей в российском медиа-бизнесе. На телевидении ему принадлежит более пятидесяти программ. Мы познакомились лет 12-13 назад, когда одна из ведущих российских компаний ЛогоВАЗ учредила первую в России независимую премию за высшие достижения в искусстве — «Триумф». Это была потрясающая идея. Прежде всего потому, что жюри было составлено из профессионалов высокого достоинства. Литературу там представляли Василий Аксенов, Андрей Битов, Андрей Вознесенский; изобразительное искусство — Эрнст Неизвестный, Ирина Антонова; театр — Владимир Васильев, Екатерина Максимова, Олег Табаков; кино — Элем Климов, Вадим Абдрашитов, музыку — Володя Спиваков и я. Со временем жюри расширилось, но и такой состав обеспечивал высочайший авторитет.
Генеральным директором фонда «Триумф», который был создан для этой премии, стал поначалу Саша Митрошенков. Все было невероятно строго и серьезно. И абсолютно независимо от каких бы то ни было влияний и со стороны государства, и со стороны спонсоров; номинантов тайно выдвигали сами члены жюри и после дебатов, просмотров столь же тайно принимали решение. И в первый же год одна из премий была присуждена Альфреду Шнитке, другая — художнику Дмитрию Краснопевцеву. Не забывайте, что это было через три месяца после путча! Все мы пребывали в состоянии эйфории.
После заключительного заседания жюри Саша Митрошенков повез меня на автомобильную выставку в знаменитый Манеж на Моховой. Гуляя там, смакуя новинки, обнаружили родство душ не только в отношении автомобилей, но и в музыке. Он трепетно таскал мой бесценный инструмент, пока я перебирался из одной машины в другую. В общем, к вечеру мы стали если уже не друзьями, то хорошими приятелями. А со временем отношения окрепли, встречи стали достаточно регулярными, хотя в основном ночными — в соответствии с моим образом жизни.
По-моему, в первый же вечер я посетовал на то, что одной премии «Триумф» для музыкантов ужасно мало. Через год у него уже созрело предложение создать специальную музыкальную премию. Тем более Саша уже перестал заниматься «Триумфом». Его заразила сама идея поддержания мировых достижений в искусстве во имя их популяризации в России. Мы отказались от всякого жюри, а в основу номинирования положили экспертные оценки, которые включали в себя и число концертов в самых престижных залах мира, и количество дебютов дисков записи, и мнение мировой критики.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49