Соловьев слегка повеселел.
– Мне остается только поверить вам.
С этими словами он опустился на скамейку. Эрин последовала его примеру, краем глаза заметив среди листвы светлое пятно. Это мог быть только продуктовый фургон Банича, припарковавшийся в нескольких кварталах от них дальше по улице. Оставалось надеяться, что передатчик еще работает.
– Французы хотят, чтобы мы вторглись в Польшу, – неожиданно сказал полковник. – Они прислали высокопоставленную делегацию для переговоров непосредственно с маршалом Каминовым и остальными представителями Военного совета.
Эрин вздрогнула как от холода. Вступление России в войну с некоторых пор стало навязчивым кошмаром Вашингтона. Ни США, ни даже Великобритания не смогли бы так быстро направить свои вооруженные силы в Польшу, чтобы отразить франко-германскую атаку против этой страны с запада и остановить лавину русских войск с востока. Глубоко вдохнув воздух, Эрин спросила:
– Согласились ли на это предложение Каминов и члены Совета?
Полковник покачал головой.
– Пока нет. Они хотят получить больше, чем предлагают французы, – в его голосе прозвучало явное осуждение.
– А что предлагают французы?
– Финансовую помощь и передачу технологии на сумму в несколько миллиардов ваших долларов, – ответил Соловьев.
– И этого недостаточно?
Полковник снова пожал плечами.
– Нет. – Наклонившись вперед и слегка сутулясь, он пояснил: – Каминов понимает, что чем дольше он ждет, тем важнее для Парижа становится наша помощь. В любом случае понадобится несколько дней, чтобы необходимые нам силы проследовали через территорию Белоруссии и заняли позиции вдоль польской границы.
Эрин кивнула.
– Чего же он хочет?
– Больших денег. Более широкого доступа к передовым военным технологиям. Статус равноправного члена Конфедерации наравне с Германией и Францией...
Самую скверную новость полковник приберег напоследок:
– И еще он хочет получить свободу действий в отношении Украины, государств Балтии, Казахстана и прочих республик.
Эрин заметила, что губы его сжались в угрюмую тонкую линию.
– Слишком много высокопоставленных чиновников в моей стране так и не смирились с распадом Советского Союза, мисс Маккена. Они стремятся вернуть былую империю. Для них не имеет значения, какую цену заплатят другие за их славу и за их неограниченную власть. И ведь многие пойдут за ними. Мои соотечественники устали от голода и неопределенности. Они жаждут процветания и благополучия, жаждут снова занять почетное место на мировой арене.
Эрин сидела неподвижно, словно оцепенев. Призрак Европы, захваченной франко-германским альянсом, был страшен сам по себе, но перспектива того, что на востоке снова возникнет объединенная и агрессивная советская империя, была еще страшнее.
В задумчивости Эрин беспощадно теребила свой "конский хвост". То, что рассказал Соловьев, – равно как и то, о чем он еще не упомянул, – представлялось ей крайне важным.
– Вы все время упоминаете французов, – задала она вопрос, – но что в это время делают немцы? Они тоже в этом участвуют?
– Я так не думаю. Все участники делегации, которых я видел – французы. Встречи проходят в обстановке строжайшей секретности на даче под Москвой, – полковник лукаво улыбнулся. – Сомневаюсь, что немцы имеют хоть какое-то представление о том, что задумали их так называемые союзники.
Все это выглядело довольно странно, однако предположение полковника было не лишено смысла. Германия вряд ли приветствовала бы идею о возрождении России. С другой стороны, готовность французов отказаться от партнерских отношений с таким союзником, как Германия, красноречиво свидетельствовала либо о чрезмерной самонадеянности французов, либо об их глубоком отчаянии. Эрин пришла к предварительному заключению, что скорее всего тут имеет место и то и другое.
По улице прогрохотал грузовик, выведя Эрин из состояния задумчивости. Москва просыпалась. Вскоре им придется либо разойтись, либо подвергнуть себя опасности: обратить на себя внимание кого-нибудь из ранних прохожих. Мало кто из русских мог позволить себе проводить время на скамейке в парке, да еще в разгар рабочей недели.
– У вас есть какие-нибудь доказательства?
Соловьев поморщился.
– Нет, мисс Маккена. Как я уже говорил, переговоры ведутся крайне осторожно, и дача хорошо охраняется.
Эрин нахмурилась. Без конкретных доказательств, которыми можно было бы подтвердить свое заявление, Соединенные Штаты не могли обнародовать то, что стало им известно о секретных франко-русских переговорах. Обе державы не преминут с достоинством опровергнуть обвинение, Соловьев исчезнет в неглубокой могиле вновь открытого ГУЛага, а переговоры будут и дальше продолжаться в соответствии с намеченным планом.
– Вы смогли бы добыть доказательства? – она приподняла на него глаза.
Соловьев очень долго смотрел на нее и молчал. Потом медленно кивнул.
– Вероятно... хотя это будет нелегко. Для того, чтобы пронести мимо охраны магнитозапись или документы, потребуется тщательно продуманный план... и немного везения. План я разработаю, а вот везение не по моей части.
– Это важно, полковник. Очень важно.
Соловьев кивнул.
– Я понимаю, – он посмотрел на часы да встал. – Мне кажется, мы немного засиделись.
– Как я смогу связаться с вами?
Полковник решительно тряхнул головой.
– Вы не сможете. ФСК становится сильнее с каждым днем. Я подозреваю, что они прослушивают все входящие и исходящие звонки Министерства обороны.
Эрин решилась. Банич очень неохотно дал ей телефонный номер, который она должна была передать Соловьеву, в случае если он покажется ей заслуживающим доверия.
– О'кей, полковник, тогда сами позвоните мне и назначьте следующую встречу, если сумеете найти безопасную телефонную линию. Используйте только этот номер: двести пятьдесят три двадцать четыре шесть два.
Он повторил номер только один раз, правильно. Потом на его лице появилась улыбка – словно луч солнца проглянул из-за туч.
– Вы поразительно изобретательны для простого торгового атташе, мисс Маккена.
Несмотря на все старания, Эрин вспыхнула.
– Ну что ж, тогда до следующей встречи, – полковник галантно поцеловал ей руку и повернулся, собираясь уйти.
– Полковник!
Соловьев обернулся.
– Еще один вопрос. – Эрин встала со скамейки и подошла к нему. – Почему вы решились на этот шаг?
– Я патриот, мисс Маккена, – он состроил сардоническую гримасу. – "Моя преданность России-матушке гораздо больше, чем у кого-либо другого". Примерно так сказал маршал Каминов моему президенту, когда взял в свои руки власть и начал все это безумие. И если его аргументы обернулись теперь против него самого, словно псы, бросившиеся на хозяина, что ж.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240