О, боже! Храдецки не стал скрывать изумления. Запертый в своем тесном кабинете, он и не слышал ничего подобного.
– Но это же сумасшествие!
– И становится еще хуже. Бюджет тоже меняют. – Силванус скорчил гримасу и вдруг заговорил с немецким акцентом. – Забудьте о правилах! Забудьте о профессионализме! Снимите все деньги с охраны и оперативных служб. И затолкайте их все в две крошечные дырочки под названием "разведка" и "госбезопасность" – Кивнув в сторону товарища, Силванус произнес – Даже ассигнования на обучение решено урезать. Скоро тебе придется считать гораздо меньше кадетов.
– И на сколько же они сокращают расходы?
Силванус неопределенно помахал рукой в воздухе.
– А, да какая разница на сколько. Намного важнее, что гораздо больше преступников будет теперь разгуливать на свободе из-за того, что некоторым немецким предпринимателям очень интересно, сколько наших людей их ненавидит.
Храдецки нахмурился.
– Но это кажется совершенно бессмысленным. Зачем бросать столько народу на борьбу с так называемыми "подрывниками"? Ведь со времени взрыва в Шопроне не было крупных террористических актов против иностранных предприятий Им что, угрожает какая-нибудь новая группа?
Силванус покачал головой.
– Я ничего такого не слышал. – Лицо его вдруг осветилось улыбкой. – А уж можешь быть уверен, друг мой, что если я об этом не слышал, значит ничего такого не происходит. И еще одна вещь, Золтан, – продолжал Бела Силванус, с заговорщическим видом наклоняясь вперед. – Намечены сокращения в аппарате. Настоящая перетасовка.
– Откуда ты знаешь? – Храдецки почувствовал, как внутри похолодело. Он был одним из главных кандидатов среди неугодных. А где сможет добыть новую работу уволенный полковник полиции?
– Типография получила срочный заказ на формы заявлений об отставке. А ведь у нас и так было этих бланков на год вперед.
– Я думаю, ты уже в курсе, кого они собираются уволить?
Силванус спокойно кивнул и подал Храдецки несколько листков бумаги со своего стола.
– У меня есть список. Не спрашивай, откуда он взялся. Не волнуйся. Твоего имени там нет.
Это было странно. Должно быть, на лице Золтана Храдецки отразились смешанные чувства облегчения и смущения, одолевавшие его, потому что Силванус пожат плечами и сказал:
– Не спрашивай меня почему. Может, они по-прежнему заинтересованы держать тебя там, где можно за тобой приглядывать, а?
Храдецки поморщился. Если его боялись, то ни Дожа, ни другие министерские обезьяны не подавали виду. Наверное, они просто забыли о его существовании.
Он взял список и пробежал его глазами. Имена, которые он прочел, очень удивили Золтана. Эмил Корнай из отдела убийств. Имре Зарек из отдела мошенничества. Есть ли тут какая-нибудь система? Он этой системы не видел, но точно знал, что многие из попавших в список – хорошие полицейские. Если его в этом списке не было, то какими же, черт возьми, критериями они руководствовались?
Силванус заметил вопросительное выражение на лице приятеля.
– Я тоже не знаю, по какому принципу выбирались эти имена. Мне известно только, что приказ будет подписывать не Дожа, а Релинг, и что в списке очень много хороших людей.
В голосе Силвануса зазвучала злость.
В дверь два раза постучали. Когда она открылась, внутрь заглянул худощавый блондин с треугольным лицом, увидел Храдецки и произнес на ломаном венгерском:
– Извините, пожалуйста Я зайду позже. Дверь снова захлопнулась.
Храдецки удивленно поднял брови и сделал движение головой в сторону двери.
– Немец?
Силванус кивнул.
– Один из людей Релинга, точнее, один из его шпионов. Но он не вернется. Он, скорее всего, просто хотел посмотреть, с кем это я тут разговариваю.
– Я тебя компрометирую, Бела. Мне лучше уйти.
Силванус беззаботно помахал в воздухе рукой.
– Не беспокойся об этом. Мы с Релингом уже скрестили шпаги. Он не может тронуть меня. По крайней мере пока. Он знает, что я нужен ему для того, чтобы это министерство вообще продолжало работать.
Но Храдецки ясно слышал неуверенность в го лосе собеседника. Он не смог бы точно сказать, что обеспокоило его больше – неожиданные радикальные перемены, которые планировал представитель ЕвроКона, или же тот факт, что даже Силванус – "вечно живой Силванус", как называли его коллеги, – начинал чего-то побаиваться.
Надо было что-то делать. Причем быстро. Эта новая Конфедерация напоминает метастаз злокачественной опухоли, быстро пожирающий Венгрию. И лечить надо начинать сейчас – прежде чем он станет достаточно большой и не будет поддаваться консервативному лечению, а только радикальному хирургическому вмешательству.
Храдецки принял решение. Одна из возможностей, которые он давно рассматривал, явно заслужи вала того, чтобы задуматься о ней серьезнее. Не исключено, что еще можно попробовать добиться реформ изнутри системы. Золтан понизил голос.
– Слушай, Бела, мне нужно подтверждение того, о чем ты говоришь. Документы, отражающие сокращения финансирования и увольнения. И по поводу всего остального, что кажется тебе странным. Что-нибудь, что я смог бы показать людям.
Силванус снова наклонился в его сторону.
– Зачем?
– Потому что я, возможно, знаю способ помешать осуществлению приказов Релинга.
* * *
17 МАРТА, НЕДАЛЕКО ОТ ПЛОЩАДИ СВОБОДЫ БУДАПЕШТ
Купола и шпили церквей сияли на фоне неба Будапешта в лучах бледного, нежаркого солнца. Тот же неяркий свет освещал широкие проспекты Пешта, проложенные в девятнадцатом столетии и узкие извилистые средневековые улочки Буды. Зеленые листья начинали появляться на тех немногих деревьях, которые не срубили зимой на дрова. Венгерская столица вновь оживала после длинной и тяжелой зимы.
Люди тоже как бы очнулись от зимней спячки. Безработные бродили по городу в поисках какого-нибудь заработка. Те, кто был при деньгах, сновали по магазинам, охотясь за пищей, одеждой и другими предметами первой необходимости, которыми обещало снабдить их правительство. На углу каждой улицы можно было увидеть солдат и полицейских. Военному правительству необходима была уверенность в том, что граждане Венгрии знают о постоянном наблюдении, ведущемся за ними.
Храдецки легко пробирался сквозь толпу Он не мог не замечать тяжелых и злобных взглядов, которые бросали некоторые в его сторону Определенно, многие венгры снова начинают считать сине-серую форму национальной полиции олицетворением тирании.
Обычно полковнику нравилось прогуливаться по улицам города. Но сегодня все было иначе. Сегодня он отпросился на утро по делу. По очень опасному делу.
Ему надо было попасть в Генеральную прокуратуру находившуюся в нескольких кварталах от Министерства обороны.
Несколько лет назад он работал с одним человеком из Генеральной прокуратуры.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176 177 178 179 180 181 182 183 184 185 186 187 188 189 190 191 192 193 194 195 196 197 198 199 200 201 202 203 204 205 206 207 208 209 210 211 212 213 214 215 216 217 218 219 220 221 222 223 224 225 226 227 228 229 230 231 232 233 234 235 236 237 238 239 240