Когда оба вертолета плюхаются на луговину. Сарматов кричит выскакивающим из них бойцам:
— Взвод Хаутова отрезает им юг, взвод Савелова — сопки! Остальные со мной — гнать их к реке!.. Огонь по зеленой ракете. К выполнению боевой задачи приступить!
Тяжелый, глухой топот армейских сапог... Лязг оружия... Запаленное, хриплое дыхание... Автоматные очереди прерывают этот бег, и вместе с ними из-за моренных камней несутся мат и полуистеричные выкрики:
— Давай, давай, устроим сабантуй, менты поганые!
— Подходи ближе, сучары позорные!
— Братаны, мочить без пощады, мочить легавых!
По знаку Сарматова бойцы, маскируясь, охватывают моренные камни полукольцом. В синее небо уходит зеленая ракета. И тут же с южной стороны из-за буреломов и со стороны северных сопок начинают дробно бить пулеметы. Крики и мат за камнями стихают. В довершение ко всему Бурлак точно кладет перед камнями гранату. Когда дым от взрыва рассеивается, в наступившей тишине виснет одинокий, тоскливый крик:
— Обложи-и-и-ли, су-у-уки! Ата-а-ас, кенты-ы-ы-ы!
Охваченные внезапной паникой зеки перепуганным стадом бросаются через луговину к обрывистому берегу реки. Автоматные очереди за спинами усиливают их панику, убыстряя их бег. Достигнув реки, они растерянно мечутся по крутому берегу. Впереди под обрывом — лавина несущихся льдин, отделенная от береговых камней широкой полосой черной воды. Позади и с боков неумолимо приближающиеся рослые мужики в краповых беретах с закатанными по локоть рукавами... Выхода нет...
У одного из зеков, видимо, не выдерживают нервы, и он от живота пускает в наступающих длинную, неприцельную очередь и тут же валится на камни, сраженный ответными выстрелами.
При виде близкой смерти, дымящейся на ветру крови у большей части беглецов пропадает охота сопротивляться дальше. Многие из них бросают оружие и по неистребимой лагерной привычке сбиваются в плотную кучу, с ужасом и отвращением глядя на приближающиеся «краповые береты».
— Хана, кенты! — сипит худющий зек с белыми остановившимися глазами. — На нас спецназ спустили! Для натаски мы, заместо кроликов! Хана!
Огромный, похожий на стоящую на задних лапах гориллу заключенный с впалыми глазницами, схватив автомат, петляя, бежит к густым ивовым кустам у края луговины. Очередь из пулемета, как плугом, вспарывает перед ним землю. Зек останавливается и пятится назад к толпе оцепеневших собратьев. Все ближе и ближе «краповые береты». Они наступают спокойно, неумолимо, как смерть. И по-прежнему выхода нет...
— В психическую идут, как в кино про Чапаева! — слышится из обреченной толпы.
— Братаны, сукой буду — замочат! — тонко кричит зек с белыми полотняными глазами. — Мы им живые не в мазу-у-у-у! Всем, всем вышак, братаны! В Ухте уже такое было-о-о-о!..
Похожий на гориллу заключенный отшатывается от белоглазого и вдруг с диким, каким-то нечеловеческим воплем бросается с обрыва в реку. Подчиняясь страху и стадному чувству, остальные беглецы следуют за ним.
«Краповые береты», добежав до берега, не сговариваясь, бросаются туда, где в черных засасывающих воронках и в крошеве льда беспомощно барахтаются люди со стрижеными затылками. Тех, которых еще не успела поглотить ледяная стихия, они выдергивают из объятий реки и вытаскивают на берег.
Стриженые затылки обреченно-покорно подчиняются их воле. Только троим зекам все же удается преодолеть полосу кружащейся, вскипающей бурунами воды и вплотную приблизиться к несущимся льдинам. Одного из них сразу же подминает под себя серо-голубым брюхом вынырнувшая из глубины ледяная плита, но двое — белоглазый и похожий на гориллу — успевают схватиться за ее ломкий край и выбираются на шершавую поверхность. С другого края, к их удивлению, на льдину выбирается Сарматов. Белоглазый издает вопль и, не раздумывая, прыгает на проносящуюся мимо льдину. Похожий на гориллу зек, убедившись, что момент для прыжка упущен, выхватывает из-за голенища сапога нож и, ощерясь на Сарматова гнилым ртом, идет прямо на него.
— Не тебе, тля ментовская, вора в законе Сеню Гнутого под вышак ставить! — сипит он, полосуя ножом воздух перед отступающим Сарматовым. — Щас раком у меня станешь, щас повертишься на перышке!.. Петушком откинешься, волчара позорный!..
Отступая, Сарматов оскальзывается и падает спиной на льдину. Сеня Гнутый прыгает на него с занесенным для удара ножом, но ботинок Сарматова входит ему в пах, и зек, пролетев по инерции вперед, пашет небритой физиономией по ледяным застругам.
Сарматов до хруста выворачивает его руку, разрезает сзади на нем штаны и ставит на колени. От страшной боли в плечевом суставе Гнутый воет надсадно, по-волчьи.
— Кто побег сладил? — кричит ему в ухо Сарматов. — Колись, Гнутый, или на корм рыбам без молитвы поминальной!..
Гнутый воет еще громче, еще надсаднее. Свободной рукой Сарматов сдавливает кадык на его горле, и Гнутый перестает орать, захлебнувшись болью.
— Ну, Гнутый, ну! Покупай свою жизнь поганую, пока я не передумал! Кто все устроил? Через кого?..
— Двое с зимнего этапа... Кавказцы... За бабки через начальника оперсос... Подставка ваша ментовская эти кавказцы, бля буду! — не выдержав адской боли, выталкивает из себя Гнутый.
— Поздно ты догадался, Гнутый! Душ десять на тебе, мразь! — говорит Сарматов и ударом ноги в голый зад сбрасывает зека подплывшим Бурлаку и Алану.
Взвод Савелова по береговому обрыву подтягивается к основной группе. Река в этом месте делает поворот, из-за которого медленно выплывает льдина, на которой перетаптывается длинная фигура белоглазого зека.
Сарматов, Алан и Бурлак выскакивают на каменный гребень и, увидев вскинувшего автомат Савелова, вразнобой орут:
— Не стреляй, Савелов, возьмем его!
— Отставить!.. Не стреляй!..
— Возьмем!
Савелов бросает взгляд в их сторону, но, будто не слыша, приникает к автомату.
— Приказываю не стрелять! — орет Сарматов.
Словно в ответ на его слова грохочет длинная автоматная очередь, и зек на льдине, раскидывая в стороны руки, покорно валится лицом вниз. Сарматов, Алан и Бурлак останавливаются, натолкнувшись на невидимую преграду. Насвистывая, к ним подходит Савелов и удивленно спрашивает:
— Вы чего, мужики? Приказано же было — живыми или мертвыми... Я и...
Увидев их заледеневшие глаза, он отшатывается:
— Вы что, ребята?
— Лейтенант, ты добивался перевода в Москву? — бесцветным голосом спрашивает Сарматов.
— Я добивался?.. — непонимающе переспрашивает Савелов.
— Рапорт на отчисление из отряда сам подашь или это сделать мне?
— Рапорт? — бледнеет Савелов. Встретившись еще раз с застывшими глазами Сарматова, он через паузу произносит:
— Сам...
Повернувшись, Савелов медленно уходит вслед за взводом, а они остаются стоять на каменном гребне.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47