Обледенелый человек с презрительной улыбкой на белых губах вырывает заклинивший автомат и толкает его в колодец. Бесконечно долго ударяясь об осклизлые каменные стены, летит Савелов вниз, пока не уходит с головой в ледяную воду.
Сверху, из светлого квадрата неба, склонившись над колодцем, смотрит на Савелова женщина с ребенком на руках. Она что-то кричит барахтающемуся в ледяной воде Савелову, но что — не понять, так же как не разглядеть ее лица. Наконец женщина исчезает из светлого квадрата, а вместо нее появляется «Купавна» и начинает спускать к нему в колодец громыхающее ведро. Оно уже достигает половину глубины колодца, но стальная цепь, удерживающая его, рвется и, заслоняя собой квадрат неба, громадное ведро с нарастающим грохотом летит прямо на Савелова...
* * *
— Да проснитесь же, товарищ подполковник! Проснитесь! — Урсула отчаянно трясет Савелова за плечи.
— А-а-а? Что случилось? — сбрасывая с себя страшный сон, вскинулся он.
— Вас вызывают на связь! — показала она на издающий писк радиопередатчик, торчащий из бокового кармана его плаща.
Вадим смахнул с лица холодный пот и лихорадочно щелкнул тумблером — будто в продолжение его страшного сна салон наполнился звуками близких автоматных очередей, криками и стонами, через которые настойчиво прорывался густой мужской голос:
— "Щербинка", «Щербинка», слушай «Купавну»! Слушай «Купавну»! Нас хотят взять! Слышишь, хотят взять нас, но мы не дадимся!.. За морем житье не худо... Уходи в свободный полет, «Щербинка»! Уходи в свободный полет! Повторяю: за морем житье не худо...
Раздалось еще несколько близких очередей — голос «Купавны» накрыл грохот нескольких взрывов и скрежет раздираемого чудовищной силой металла.
— Майн готт! — осенила себя католическим крестом Урсула и рывком прижала к груди малыша.
Ударили из гранатомета... Потом рванули бензобак и канистры с бензином в багажнике машины, — понял Савелов.
— Люди «Купавны» прикрывали нас. Сейчас они сгорают в железной коробке заживо. Заживо! Заживо! — в бессильной тоске сказал он вслух.
Чтобы не напугать ребенка рвущимся из горла криком, Савелов стиснул до ломоты зубы. Можно было таким образом сдержать крик, но как сдержать мысли, набатом колотившиеся в голове. «Аз воздам!.. Аз воздам!.. Еще один черный крест лег на твои плечи, подполковник Савелов, — с внезапным спокойствием обреченного подумал он. — Опять ты, Савелов, доказывая свою интеллигентскую исключительность, как и тогда в Афгане, погубил людей, хотя, разрабатывая операцию „Рухлядь“, ты хотел только блага для своей страны. Разве ты не понимал, что „благо“ это будет замешано на большой крови и что всякими рвущимися к власти политиканами и „самостийниками“, в конечном счете, все это может быть использовано против КГБ? Сейчас ты, Савелов, как последний подонок, ставишь под удар еще двоих — женщину и ни в чем не повинного ребенка».
Он выключил хрипящий радиопередатчик и, чтобы не встречаться с глазами женщины, перевел взгляд на снежную круговерть за лобовым стеклом машины.
— Дорогая Урсула, сейчас я довезу вас до ближайшего населенного пункта и там вы, за любые деньги, наймете машину и немедленно вернетесь домой, к вашей бабушке Магде, — через долгую паузу, глухо произнес он.
— А как же вы? — с русской бабьей жалостью вырвалось у нее.
— Я? — переспросил он и, смахнув ладонью слезу с ее щеки, пропел вполголоса: — «И нельзя мне вправо, и нельзя мне влево — можно только неба кусок, только сны!» Впрочем, со снами тоже проблема. Мой ангел-хранитель «Купавна», погибая, успел предупредить меня, что вся западная граница Советского Союза для нас перекрыта. Мне остается лишь свободный полет в преисподнюю, в которую тебе, милая девочка, со мной на пару не стоит торопиться...
— Зачем же так драматично? Может, все и обойдется.
— Может, и обойдется, но, как говорил у нас, в Афгане, старлей Ваня Бурлаков: «Рожденный быть повешенным не умрет от перепоя», — выруливая на трассу, хрипло засмеялся Савелов.
— Послушайте, товарищ подполковник, — дотронулась Урсула до его руки. — У меня в Днепропетровске есть родственники. Спрячем в их гараже машину и, пока не утихнет сыр-бор, отсидимся в их частном доме. — Савелов покачал головой.
— Это очень опасно для ваших родственников и... и для вас с сыном. Больше я не хочу никого тянуть за собой.
Вскинув на него зеленые глаза, Урсула как-то уверенно и очень твердо произнесла: — Поехали, чего же мы ждем?..
Пронзая фарами завесу из беснующегося снега, они миновали развилку на трассе с указателем направления на Мелитополь и Одессу.
— Стойте!.. Что означают слова «Купавны» «За морем житье не худо?» — вдруг задумалась Урсула.
— То и означают, — усмехнулся Савелов. — За морем люди живут без наших тектонических разломов и с уверенностью смотрят в свой завтрашний день.
— Подождите: в минуту смертельной опасности он два раза говорит нам о житье за морем... За морем, за морем... За морем? — сжав лицо в ладонях, упрямо повторяла Урсула, стремясь проникнуть в скрытый смысл слов «Купавны».
— Майн готт! — в внезапном прозрении воскликнула она. — Ваш друг твердил нам не о житье за морем, а просто о море. О Черном море, понимаете?
— Нет.
— Паром Одесса — Варна...
— Аплодирую, милая фрау! — резко нажал на тормоз Савелов и полицейским разворотом на месте решительно крутанул машину на одесскую трассу. — Признаюсь, мне такое не пришло в голову.
— Это направление на откупе у местного КГБ, — волнуясь, продолжала Урсула. — В крупные московские игры их не посвящают, потому что некоторые из их сотрудников разделяют националистические взгляды украинских самостийников. И на это раз шановни самостийники вряд ли будут задействованы в ваших поисках.
— У вас аналитический ум профессионала-разведчика, — оценил Савелов ее доводы.
— Профессионала-шифровальщика, — поправила она. — Кроме того, по роду службы я иногда знакомилась с закрытыми материалами по националистическому подполью юга Украины. И... думаю, пришла пора сменить номера у машины.
Савелов непонимающе посмотрел на нее.
— В багажнике, под двойным дном чемодана, есть другие номера, и, соответственно, другие документы на машину, зарегистрированные в Мюнхене, — пояснила Урсула. — По инструкции мы должны воспользоваться ими после пересечения границы, а если на этой стороне, то только в случае критической ситуации.
— Сценарием перехода границы другие номера не были предусмотрены, — насторожился Савелов.
— Не беспокойтесь, товарищ подполковник, те, кто хотел взорвать нас, ничего о них не знают. Кроме того, номера и документы покрыты особым составом, исключающим их обнаружение при пограничном просвечивании.
И опять Савелов вынужден был признать, что генерал Толмачев с особой тщательностью отработал сценарий его ухода за границу, даже предусмотрел несколько его вариантов, взаимозаменяемых по ходу развития ситуации.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67