Препятствия не оказалось, зато по левой стороне пошел забор, над которым нависали раскидистые кроны каштанов. Похоже, что там был какой-то парк. А поскольку мне давно пора было спешиваться, я решил, что прогулка по парку, пусть даже весьма скоростная, мне не повредит.
Я бросил машину у парковых ворот и положился на свою пространственную ориентацию и на удачу. Парк оказался кладбищем, старинным, со склепами и памятниками. Я пересек его по диагонали и обнаружил, что попал в оцепление. У черных была связь, они вызвали подкрепление, гаишники кликнули ментов, и вся эта толпа подъехала с четырех углов и рассыпалась цепью. Теперь все зависело от того, насколько хорошо у них отработана техника облавы. Но что-то мне не верилось, что мне сейчас покажут согласованные действия по задержанию. Я стал уходить в глубь кладбища, не теряя из виду цепь, но так, чтобы меня-то и не видели. Слишком долго ждать своего шанса было нельзя — цепь потихоньку стягивалась. Но на кладбище были и посетители. Их приходилось осматривать, отсеивать. Это создавало задержки, а так как согласованности у загонщиков действительно не было, то сразу возникли и разрывы в цепочке. Я воспользовался первым же из них. Пока мент досматривал парня в джинсовой куртке, который, видимо, просто шел куда-то по своим делам, сокращая путь кладбищем, я двинулся в его обход. Мусорка подвела вредная привычка при первой возможности шарить по карманам и нудно лупиться в документы. Он этого задержанного парня только что не положил мордой на могилу, а так и руки заставил поднять, и ноги расставить. Так он и зевнул меня, чем и загубил свою ментовскую карьеру.
Я давно уже чувствовал, что моя рука так и просит пистолета, пусть даже розыскного. Слишком много было вокруг врагов и слишком много у них оружия. Я проскользнул между склепами и, когда задержанный парень опустил руки, сдвинул ноги и начал ими поспешно перебирать куда подальше, воспользовался тем, что до ближайших коллег глупого мента было метров по двадцать, да и то за густыми деревьями их почти не было видно.
Ментовский галстук словно специально у них привешен, чтобы удобно было делать кляп. Связанный своей же портупеей и без табельного оружия старший сержант львовской милиции остался дожидаться, когда его найдут.
Дав хороший крюк, я вернулся на нашу базу. За то время, что я отсутствовал, Док успешно увел Бороду, и теперь наш инвалид сидел с перевязанной рукой, держа ее выше головы. При любых попытках опустить руку он морщился и в голос ругался матом.
— Кровь приливает и пульсирует в ранах, — пояснил Док.
За столом сидел Дед и внимательно изучал наши ксерокопии. Когда я вошел, он поднялся и сказал:
— Здравия желаю!
— Здравствуйте, Николай Иванович.
— Что ж вы под утро на дело-то пошли?
— Утром охрана спит.
— Вот и неверно вы поступили! Охрана, когда спит, она чует, что устав нарушает, и спит — ушки на макушке. А когда не спит, то думает, что на объекте все в порядке. Самое время проникать!
— Спасибо, учтем.
— Что ж вы говорили, что данных по «генералу» мало? Я тут с Иваном Георгиевичем поговорил, так полный вагон данных! Вот сижу, дело изучаю. Завтра-послезавтра можно брать!
— Берите, только тихо, — пошутил я. — И труп потом получше спрячьте.
— Есть!
Я кивнул ребятам, и мы вышли в мастерскую. Я доложил обстановку. Боцман чесал репу, Артист насвистывал, Док хмурился. Вместе с дорогой операция продолжалась почти неделю, а никаких положительных сдвигов пока не наблюдалось. Были зато отрицательные. Труп Шкрабьюка, который еще неизвестно как аукнется, и сегодняшняя засветка по полной программе. Кроме того, совершенно неясной оставалась судьба Олега Мухина. Я мог предположить только худшее — Муха где-то на что-то нарвался. Иначе давно бы дал о себе знать.
Док, клятвенно обещавший бросить курить, обнаружил вдруг на треножнике сигареты Бороды, тут же прикурил и жадно затянулся. Заговорил после нескольких затяжек:
— Сережа, мне кажется, что мы действуем очень неэффективно, работая фактически одной большой группой. Там, где может справиться один, мы работаем втроем. Например, зачем сегодня было брать с собой Андрея? Он мог просто объяснить нам дорогу.
— Мне надо было его проверить. А потом, он же сейфы открыл...
— Я ничего против него не имею, но есть ли у нас право брать на операцию человека, не имеющего специальной подготовки? Ты же сам видел, чем это все чуть не кончилось...
— Без Бороды и его людей нам все равно не обойтись.
— Надо в горы идти, — сказал Боцман. — Здесь мы еще неизвестно сколько провозимся. А на месте всегда все проще.
— Надо, — ответил Артист. — Только там столько места, что можно и месяц провести в горных прогулках. А у нас времени в обрез. Командир, а ты сам-то не читал еще бумаги, которые вы добыли?
— Нет, не успел.
— Хорошие бумаги. Если я все понял правильно — это полковые списки, служебные инструкции, кое-какие планы операций. Много шифровок. Ты как собираешься их переправить?
— Сегодня решим.
— Там есть еще кое-что любопытное. Денежные переводы, оформленные как пожертвования.
— Я специально их копировал.
— Так вот, у СНПУ богатые жертвователи. Суммы доходят до полутора миллионов долларов. Я разложил по месяцам — получается, что партия получала пожертвований по пять-шесть лимонов в месяц. Разумеется, все жертвователи — иностранцы. И еще не факт, что у нас есть все документы.
— Хорошо. Я сегодня же займусь этими бумагами. — В этот момент я услышал какое-то движение у Бороды. — А ну проверьте, кто там приперся?
Артист выглянул из мастерской и доложил:
— Света с Гришей. А Дед умотал.
— Зови всех сюда.
Я решил, что достаточно играть в кошки-мышки с Бородой и его друзьями. Силы противника велики, и нам нужен каждый человек. Главное — правильно использовать возможности того личного состава, который у нас есть. Я расспросил Гришу и Свету, чем они в данный момент занимаются. Оказалось, оба студенты, Гриша уже сдал сессию, Света сдает в июле. Сейчас оба не у дел. Оба рвутся в бой. Мне оставалось направить это рвение в нужное русло. В словах Боцмана о том, что часть группы стоит отправить в горы, я все же разглядел рациональное зерно. Наш противник соблюдал все меры секретности, общепринятые в лучших спецслужбах мира. Разумеется, лучше выезжать на место операции, располагая максимумом сведений. Но поскольку данных о тренировочных лагерях не было даже в сейфах больших фашистских начальников, следовало сделать вывод, что особым отделом в СНПУ заведует профессионал высокого класса. Скорее всего, не местный. Приглашенный иностранный дядя. Борода не нашел лагерей. Но кто сказал, что он умеет искать? Мне подумалось, что такие асы, как Док и Артист, вполне смогут сориентироваться на месте, сделать рекогносцировку и дождаться прибытия остальной части группы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
Я бросил машину у парковых ворот и положился на свою пространственную ориентацию и на удачу. Парк оказался кладбищем, старинным, со склепами и памятниками. Я пересек его по диагонали и обнаружил, что попал в оцепление. У черных была связь, они вызвали подкрепление, гаишники кликнули ментов, и вся эта толпа подъехала с четырех углов и рассыпалась цепью. Теперь все зависело от того, насколько хорошо у них отработана техника облавы. Но что-то мне не верилось, что мне сейчас покажут согласованные действия по задержанию. Я стал уходить в глубь кладбища, не теряя из виду цепь, но так, чтобы меня-то и не видели. Слишком долго ждать своего шанса было нельзя — цепь потихоньку стягивалась. Но на кладбище были и посетители. Их приходилось осматривать, отсеивать. Это создавало задержки, а так как согласованности у загонщиков действительно не было, то сразу возникли и разрывы в цепочке. Я воспользовался первым же из них. Пока мент досматривал парня в джинсовой куртке, который, видимо, просто шел куда-то по своим делам, сокращая путь кладбищем, я двинулся в его обход. Мусорка подвела вредная привычка при первой возможности шарить по карманам и нудно лупиться в документы. Он этого задержанного парня только что не положил мордой на могилу, а так и руки заставил поднять, и ноги расставить. Так он и зевнул меня, чем и загубил свою ментовскую карьеру.
Я давно уже чувствовал, что моя рука так и просит пистолета, пусть даже розыскного. Слишком много было вокруг врагов и слишком много у них оружия. Я проскользнул между склепами и, когда задержанный парень опустил руки, сдвинул ноги и начал ими поспешно перебирать куда подальше, воспользовался тем, что до ближайших коллег глупого мента было метров по двадцать, да и то за густыми деревьями их почти не было видно.
Ментовский галстук словно специально у них привешен, чтобы удобно было делать кляп. Связанный своей же портупеей и без табельного оружия старший сержант львовской милиции остался дожидаться, когда его найдут.
Дав хороший крюк, я вернулся на нашу базу. За то время, что я отсутствовал, Док успешно увел Бороду, и теперь наш инвалид сидел с перевязанной рукой, держа ее выше головы. При любых попытках опустить руку он морщился и в голос ругался матом.
— Кровь приливает и пульсирует в ранах, — пояснил Док.
За столом сидел Дед и внимательно изучал наши ксерокопии. Когда я вошел, он поднялся и сказал:
— Здравия желаю!
— Здравствуйте, Николай Иванович.
— Что ж вы под утро на дело-то пошли?
— Утром охрана спит.
— Вот и неверно вы поступили! Охрана, когда спит, она чует, что устав нарушает, и спит — ушки на макушке. А когда не спит, то думает, что на объекте все в порядке. Самое время проникать!
— Спасибо, учтем.
— Что ж вы говорили, что данных по «генералу» мало? Я тут с Иваном Георгиевичем поговорил, так полный вагон данных! Вот сижу, дело изучаю. Завтра-послезавтра можно брать!
— Берите, только тихо, — пошутил я. — И труп потом получше спрячьте.
— Есть!
Я кивнул ребятам, и мы вышли в мастерскую. Я доложил обстановку. Боцман чесал репу, Артист насвистывал, Док хмурился. Вместе с дорогой операция продолжалась почти неделю, а никаких положительных сдвигов пока не наблюдалось. Были зато отрицательные. Труп Шкрабьюка, который еще неизвестно как аукнется, и сегодняшняя засветка по полной программе. Кроме того, совершенно неясной оставалась судьба Олега Мухина. Я мог предположить только худшее — Муха где-то на что-то нарвался. Иначе давно бы дал о себе знать.
Док, клятвенно обещавший бросить курить, обнаружил вдруг на треножнике сигареты Бороды, тут же прикурил и жадно затянулся. Заговорил после нескольких затяжек:
— Сережа, мне кажется, что мы действуем очень неэффективно, работая фактически одной большой группой. Там, где может справиться один, мы работаем втроем. Например, зачем сегодня было брать с собой Андрея? Он мог просто объяснить нам дорогу.
— Мне надо было его проверить. А потом, он же сейфы открыл...
— Я ничего против него не имею, но есть ли у нас право брать на операцию человека, не имеющего специальной подготовки? Ты же сам видел, чем это все чуть не кончилось...
— Без Бороды и его людей нам все равно не обойтись.
— Надо в горы идти, — сказал Боцман. — Здесь мы еще неизвестно сколько провозимся. А на месте всегда все проще.
— Надо, — ответил Артист. — Только там столько места, что можно и месяц провести в горных прогулках. А у нас времени в обрез. Командир, а ты сам-то не читал еще бумаги, которые вы добыли?
— Нет, не успел.
— Хорошие бумаги. Если я все понял правильно — это полковые списки, служебные инструкции, кое-какие планы операций. Много шифровок. Ты как собираешься их переправить?
— Сегодня решим.
— Там есть еще кое-что любопытное. Денежные переводы, оформленные как пожертвования.
— Я специально их копировал.
— Так вот, у СНПУ богатые жертвователи. Суммы доходят до полутора миллионов долларов. Я разложил по месяцам — получается, что партия получала пожертвований по пять-шесть лимонов в месяц. Разумеется, все жертвователи — иностранцы. И еще не факт, что у нас есть все документы.
— Хорошо. Я сегодня же займусь этими бумагами. — В этот момент я услышал какое-то движение у Бороды. — А ну проверьте, кто там приперся?
Артист выглянул из мастерской и доложил:
— Света с Гришей. А Дед умотал.
— Зови всех сюда.
Я решил, что достаточно играть в кошки-мышки с Бородой и его друзьями. Силы противника велики, и нам нужен каждый человек. Главное — правильно использовать возможности того личного состава, который у нас есть. Я расспросил Гришу и Свету, чем они в данный момент занимаются. Оказалось, оба студенты, Гриша уже сдал сессию, Света сдает в июле. Сейчас оба не у дел. Оба рвутся в бой. Мне оставалось направить это рвение в нужное русло. В словах Боцмана о том, что часть группы стоит отправить в горы, я все же разглядел рациональное зерно. Наш противник соблюдал все меры секретности, общепринятые в лучших спецслужбах мира. Разумеется, лучше выезжать на место операции, располагая максимумом сведений. Но поскольку данных о тренировочных лагерях не было даже в сейфах больших фашистских начальников, следовало сделать вывод, что особым отделом в СНПУ заведует профессионал высокого класса. Скорее всего, не местный. Приглашенный иностранный дядя. Борода не нашел лагерей. Но кто сказал, что он умеет искать? Мне подумалось, что такие асы, как Док и Артист, вполне смогут сориентироваться на месте, сделать рекогносцировку и дождаться прибытия остальной части группы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93