Но Семен слушал невнимательно, был погружен в себя, отвечал односложно и, кажется, автоматически.
— Что с тобой? — спросил я.
— Все в порядке, — буркнул Артист.
У меня, честно говоря, не было настроения приводить Семена в чувство. Устал я работать психотерапевтом в ходе данной операции. Я зло сообщил ему, что до вечера он свободен, пусть побродит где-нибудь в парке на окраине, чтоб не попадаться никому на глаза, и заодно проветрит мозги. Странно, но он не стал пререкаться, ему попросту было не до нас. Он повернулся и пошел.
Минут пять мы стояли молча. Я даже несколько растерялся. Артист, на которого я как раз возлагал все надежды, выбыл из игры в последний момент. До прилета папы оставались считанные часы. Молчание прервал Док.
— Не расстраивайся, командир, — сказал он. — Давай рясу, будет у нас ксендз. А тебе, равно как и всем остальным, несмотря на бородатость, лучше всего будет покинуть город. Я думаю, тебя наши взрослые дети в любом виде узнают, а тогда...
— Где ты возьмешь ксендза?
— Сам оденусь.
— Ты ж даже не знаешь, как креститься по-ихнему!
— Отчего же? На Кубе насмотрелся на католическую братию. Так что попробую вжиться в образ.
— А язык? На каком языке говорить-то будешь? Не по-русски же!
— А я буду молчаливым ксендзом. Но в случае чего, и язык найдется. Не переживай. И если ты намерен геройствовать и не оставлять друга одного — знаю я тебя, никуда ты не уедешь, — то прошу: держись от папского кортежа подальше. Извини, но ты мне будешь только мешать. Это касается и остальных. Все, я пошел переодеваться. В любом случае нам всем лучше быть порознь. Так что встретимся в Москве.
* * *
Если утром мало что выдавало перенасыщенность города людьми — ну, ментов много, ну, шляются по улицам группки туристов, — то к вечеру вся скрытая масса народа выявилась, выплеснулась и громадной гусеницей протянулась по всему папскому маршруту. Пробиться в аэропорт оказалось несколько труднее, чем хотелось бы. Но Борода предусмотрительно назначил точку встречи не в самом порту, а на опушке примыкавшего к нему лесопарка. Там народу не было. Борода с Боцманом пришли раньше, я их заметил издалека. Борода курил, Боцман что-то ему мудро втолковывал. При моем появлении Боцман переключился на меня, причем с явным облегчением — заполучил наконец более просвещенного собеседника.
— Маршрут мы проверили, — доложил Боцман, — в особенности точки, где папа будет выгружаться из папамобиля. Город хороший. Для снайпера. Я десяток мест прикинул, из которых выстрел в принципе возможен. Но повторяю, для снайпера. Пистолетный выстрел я исключаю практически. Не отвергаю бомбометание. Но в этом случае вероятность поражения цели, то есть папы, крайне невелика. Это может попробовать безумец, но не профессионал. Мое мнение: контролировать папу по всем маршрутам перемещений и невозможно, и бессмысленно.
— А мне кажется, — даже как-то обиженно вставил Борода, — что можно при желании стрельнуть и из пистолета. Мы должны всю дорогу следовать за кортежем, тогда, может, и напоремся на Деда.
— Дилетантов попрошу помолчать! — уже раздраженно прервал его Боцман. — Ты не видел, я видел. Стрельба из пистолета невозможна.
Я не успел сообщить ребятам о нашей с Доком разработке, как появился Артист. Он подлетел к нам как вихрь и сразу ухватил Бороду за грудки.
— Ты?! Ты?! — невнятно бормотал он. Намечалась, кажется, дуэль на любовной почве, причем участь Бороды, на мой взгляд, в этом случае была бы предрешена. Боцман, похоже, тоже пожалел художника, мы с ним одновременно, не сговариваясь, нежно прихватили Артиста за плечи. Нетренированный Борода с едва зажившей дыркой в левом боку был слишком уж недостойным противником для спецназовца, пусть даже крайне чем-то обиженного. Я взял на себя роль арбитра.
— В чем дело?
Но Артист, хоть и отлип от Бороды, даже не обратил на меня ни малейшего внимания. Он говорил, вернее, орал только Бороде:
— Это ты рассказал Светлане о Ларисе?!
— Господи, — облегченно вздохнул перепугавшийся было Борода. — Да нет же, конечно. Мне-то что? Я уж смирился...
— В чем дело, Семен?! — повторил я более решительно и непосредственно в ухо разъяренному Артисту.
Тот, кажется, начал приходить в себя.
— Свете кто-то рассказал, что я все это время живу у Ларисы...
— Но это ведь так оно и есть, — заметил Боцман.
— Мне эта шлюха ни на черта не нужна! Я же по вашему заданию, для дела у нее ошиваюсь!
Я хотел было заметить, что он, Артист, всегда умеет совмещать выполнение задания с насыщенной интимной жизнью, но решил не подливать масла в огонь.
— Нет, это не я, — тем временем уверенно и отчетливо говорил Борода. — Я все же предпочитаю играть по правилам. Ты лучше вот что скажи: Лариса ходила к ней в больницу?
— Не знаю, — раздраженно проворчал Артист. — Впрочем, кажется, ходила. Да, точно, ходила навестить.
— Вот и насвистела ей там о своих победах, — усмехнулся Борода. — Это в ее стиле. Это чтобы Света не мнила, что она привлекательней и обаятельней самой Ларисы. Сто процентов гарантии даю, что это ее работа.
— Сам-то небось только и рад! — все еще ярился Артист.
— Семен! — резко оборвал его Боцман, а я лишь сильнее стиснул ему плечо.
— Ладно, простите, ребята. — Артист так же легко, как и вспыхнул, пошел на примирение. — Я погорячился. Я не прав.
— Да мне-то что... — Борода пожал плечами, хотя, мне кажется, неожиданный разрыв Светы с Артистом был ему на руку и в действительности он был ему рад.
Однако любовные многоугольники внутри моей команды интересовали меня ровно постольку, поскольку могли помешать оперативной работе и временно (а я надеялся, что временно) повредить умственным и физическим способностям моих бойцов. С другой стороны, вся наша работа теперь сводилась к тому, чтобы поменьше светиться, но при этом не терять контроля над ситуацией. А для этого мне, Боцману и Бороде лучше всего было пересидеть проклятый визит на квартире у Резниченок, а Артисту, ничего не поделаешь, следовало продолжать самый тесный контакт с Ларисой. К такому приказу он отнесся резко отрицательно, заявил, что, дескать, видеть ее теперь не может и он за себя не отвечает. Словом, впервые я видел, чтобы такое творилось с нашим Артистом. Пора, пора бы юноше жениться, да и успокоиться. Но только разве ж такого женишь! В конце концов, ему пришлось смириться со своей участью и отправиться к Ларисе. А мне оставалось надеяться, что в какой-то степени она его утешит.
С точки, выбранной Бородой, подлет и посадка папского самолета были прекрасно видны. Толпа гудела. Нам было слышно, как папа появился из здания аэропорта, — это сопровождалось уже не гулом, а воем толпы. Наконец, папу загрузили в папамобиль и повезли в город. Я приказал Боцману и Бороде порознь возвращаться на нашу конспиративную квартиру, только Боцман по дороге должен был выполнить одно мое нетрудное поручение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93
— Что с тобой? — спросил я.
— Все в порядке, — буркнул Артист.
У меня, честно говоря, не было настроения приводить Семена в чувство. Устал я работать психотерапевтом в ходе данной операции. Я зло сообщил ему, что до вечера он свободен, пусть побродит где-нибудь в парке на окраине, чтоб не попадаться никому на глаза, и заодно проветрит мозги. Странно, но он не стал пререкаться, ему попросту было не до нас. Он повернулся и пошел.
Минут пять мы стояли молча. Я даже несколько растерялся. Артист, на которого я как раз возлагал все надежды, выбыл из игры в последний момент. До прилета папы оставались считанные часы. Молчание прервал Док.
— Не расстраивайся, командир, — сказал он. — Давай рясу, будет у нас ксендз. А тебе, равно как и всем остальным, несмотря на бородатость, лучше всего будет покинуть город. Я думаю, тебя наши взрослые дети в любом виде узнают, а тогда...
— Где ты возьмешь ксендза?
— Сам оденусь.
— Ты ж даже не знаешь, как креститься по-ихнему!
— Отчего же? На Кубе насмотрелся на католическую братию. Так что попробую вжиться в образ.
— А язык? На каком языке говорить-то будешь? Не по-русски же!
— А я буду молчаливым ксендзом. Но в случае чего, и язык найдется. Не переживай. И если ты намерен геройствовать и не оставлять друга одного — знаю я тебя, никуда ты не уедешь, — то прошу: держись от папского кортежа подальше. Извини, но ты мне будешь только мешать. Это касается и остальных. Все, я пошел переодеваться. В любом случае нам всем лучше быть порознь. Так что встретимся в Москве.
* * *
Если утром мало что выдавало перенасыщенность города людьми — ну, ментов много, ну, шляются по улицам группки туристов, — то к вечеру вся скрытая масса народа выявилась, выплеснулась и громадной гусеницей протянулась по всему папскому маршруту. Пробиться в аэропорт оказалось несколько труднее, чем хотелось бы. Но Борода предусмотрительно назначил точку встречи не в самом порту, а на опушке примыкавшего к нему лесопарка. Там народу не было. Борода с Боцманом пришли раньше, я их заметил издалека. Борода курил, Боцман что-то ему мудро втолковывал. При моем появлении Боцман переключился на меня, причем с явным облегчением — заполучил наконец более просвещенного собеседника.
— Маршрут мы проверили, — доложил Боцман, — в особенности точки, где папа будет выгружаться из папамобиля. Город хороший. Для снайпера. Я десяток мест прикинул, из которых выстрел в принципе возможен. Но повторяю, для снайпера. Пистолетный выстрел я исключаю практически. Не отвергаю бомбометание. Но в этом случае вероятность поражения цели, то есть папы, крайне невелика. Это может попробовать безумец, но не профессионал. Мое мнение: контролировать папу по всем маршрутам перемещений и невозможно, и бессмысленно.
— А мне кажется, — даже как-то обиженно вставил Борода, — что можно при желании стрельнуть и из пистолета. Мы должны всю дорогу следовать за кортежем, тогда, может, и напоремся на Деда.
— Дилетантов попрошу помолчать! — уже раздраженно прервал его Боцман. — Ты не видел, я видел. Стрельба из пистолета невозможна.
Я не успел сообщить ребятам о нашей с Доком разработке, как появился Артист. Он подлетел к нам как вихрь и сразу ухватил Бороду за грудки.
— Ты?! Ты?! — невнятно бормотал он. Намечалась, кажется, дуэль на любовной почве, причем участь Бороды, на мой взгляд, в этом случае была бы предрешена. Боцман, похоже, тоже пожалел художника, мы с ним одновременно, не сговариваясь, нежно прихватили Артиста за плечи. Нетренированный Борода с едва зажившей дыркой в левом боку был слишком уж недостойным противником для спецназовца, пусть даже крайне чем-то обиженного. Я взял на себя роль арбитра.
— В чем дело?
Но Артист, хоть и отлип от Бороды, даже не обратил на меня ни малейшего внимания. Он говорил, вернее, орал только Бороде:
— Это ты рассказал Светлане о Ларисе?!
— Господи, — облегченно вздохнул перепугавшийся было Борода. — Да нет же, конечно. Мне-то что? Я уж смирился...
— В чем дело, Семен?! — повторил я более решительно и непосредственно в ухо разъяренному Артисту.
Тот, кажется, начал приходить в себя.
— Свете кто-то рассказал, что я все это время живу у Ларисы...
— Но это ведь так оно и есть, — заметил Боцман.
— Мне эта шлюха ни на черта не нужна! Я же по вашему заданию, для дела у нее ошиваюсь!
Я хотел было заметить, что он, Артист, всегда умеет совмещать выполнение задания с насыщенной интимной жизнью, но решил не подливать масла в огонь.
— Нет, это не я, — тем временем уверенно и отчетливо говорил Борода. — Я все же предпочитаю играть по правилам. Ты лучше вот что скажи: Лариса ходила к ней в больницу?
— Не знаю, — раздраженно проворчал Артист. — Впрочем, кажется, ходила. Да, точно, ходила навестить.
— Вот и насвистела ей там о своих победах, — усмехнулся Борода. — Это в ее стиле. Это чтобы Света не мнила, что она привлекательней и обаятельней самой Ларисы. Сто процентов гарантии даю, что это ее работа.
— Сам-то небось только и рад! — все еще ярился Артист.
— Семен! — резко оборвал его Боцман, а я лишь сильнее стиснул ему плечо.
— Ладно, простите, ребята. — Артист так же легко, как и вспыхнул, пошел на примирение. — Я погорячился. Я не прав.
— Да мне-то что... — Борода пожал плечами, хотя, мне кажется, неожиданный разрыв Светы с Артистом был ему на руку и в действительности он был ему рад.
Однако любовные многоугольники внутри моей команды интересовали меня ровно постольку, поскольку могли помешать оперативной работе и временно (а я надеялся, что временно) повредить умственным и физическим способностям моих бойцов. С другой стороны, вся наша работа теперь сводилась к тому, чтобы поменьше светиться, но при этом не терять контроля над ситуацией. А для этого мне, Боцману и Бороде лучше всего было пересидеть проклятый визит на квартире у Резниченок, а Артисту, ничего не поделаешь, следовало продолжать самый тесный контакт с Ларисой. К такому приказу он отнесся резко отрицательно, заявил, что, дескать, видеть ее теперь не может и он за себя не отвечает. Словом, впервые я видел, чтобы такое творилось с нашим Артистом. Пора, пора бы юноше жениться, да и успокоиться. Но только разве ж такого женишь! В конце концов, ему пришлось смириться со своей участью и отправиться к Ларисе. А мне оставалось надеяться, что в какой-то степени она его утешит.
С точки, выбранной Бородой, подлет и посадка папского самолета были прекрасно видны. Толпа гудела. Нам было слышно, как папа появился из здания аэропорта, — это сопровождалось уже не гулом, а воем толпы. Наконец, папу загрузили в папамобиль и повезли в город. Я приказал Боцману и Бороде порознь возвращаться на нашу конспиративную квартиру, только Боцман по дороге должен был выполнить одно мое нетрудное поручение.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93