И он, строго говоря, не входил. Он вплывал. Я бы сказал так: быстро вплывал. Это будет гораздо вернее.
- Так где же они?
- Я отвечу на ваш вопрос, - пообещал я. - Но сначала вы ответите на мой вопрос. Что за охоту на нас вы устроили? С какой целью?
- Не понимаю, о чем вы говорите. Я послал моих людей подстраховать вас. И только.
- Ну, допустим, - согласился я, потому что уличать человека во вранье дело пустое и в высшей степени неблагодарное. Что он врет, я и так знал, без его подтверждения. А человек, которого уличили во вранье, почему-то никогда не бывает за это благодарным. - Почему вы нас об этом не предупредили?
- Не видел необходимости! - отрезал Янсен.
- Эти бумаги, вероятно, очень важны? - поинтересовался я. - И утрата их чревата неприятностями?
- Это очень мягко сказано, господин Пастухов! Слишком мягко!
- Тогда разрешите дать вам совет. Я бы начал готовиться к этим неприятностям прямо сейчас. Потому что они на помойке. Или в мусоропроводе. А если еще не там, то будут там в ближайшее время.
- Что вы этим хотите сказать?
По возможности кратко, но точно, я объяснил ему, что я этим хочу сказать. И добавил:
- Сам кейс, возможно, удастся вернуть. Штука дорогая. Если дать объявление и пообещать вознаграждение, почему нет? А бумаги вряд ли. Насколько я понимаю психологию люмпена, который подобрал этот кейс после свалки, первым делом он выкинет эти старые, дурно пахнущие бумаги.
Янсен прореагировал на мой рассказ очень бурно:
- Какого черта вас понесло в эту толпу?! Вы же видели, что там творится! Почему вы не вернулись в гостиницу со служебного входа?
- Потому что нас ждали там шестеро ваших лбов на черном "мицубиси-монтеро", - объяснил Муха.
- Я же сказал вам, что это была подстраховка!
- Вы сказали нам об этом только сейчас. Сказали бы на два часа раньше - и не было бы никакой головной боли ни у нас, ни у вас. Да что уж теперь расстраиваться? Что вышло, то вышло. Свершившийся факт, как говорят умные люди, не может отменить даже сам Господь Бог. Не поужинаете ли с нами, господин Янсен? - гостеприимно предложил Муха, заглядывая в один из судков. По-моему, тут что-то очень вкусное. Только не пойму что.
- Это шампиньоны-орли в соусе ламбертен. Фирменное блюда ресторана "Виру".
- Да ну? Никогда не пробовал. Присаживайтесь, а то все остынет.
Но Янсену было не до ужина. Он несколько раз прошел взад-вперед по гостиной, бормоча что-то очень энергичное, напоминающее три русских слова, с помощью которых обычно выражают высшую степень досады. Потом остановился перед диваном, на котором, уткнувшись носом в угол, лежал Томас. И вид у него был такой, что Муха поспешно предупредил:
- Нет-нет, господин Янсен. Нас наняли его охранять. И мы будем его охранять. Даже от вас.
- Не давайте ему ни капли! - приказал Янсен. - Ни под каким видом!
- Вы переоцениваете наши возможности, - заметил я. - Мы можем защитить человека от киллеров, от бандитов, даже от случайного дорожно-транспортного происшествия. Но от себя мы его защитить не можем.
- Делайте что угодно! Бейте, связывайте! Но он должен быть трезвым! Мэр Аугсбурга дал разрешение за-брать останки Альфонса Ребане. Если немцы увидят его в таком виде, они с ним даже разговаривать не будут! И правильно сделают! Мы не можем срывать столь ответственное мероприятие из-за одного... Завтра придет мой помощник, отдадите ему паспорта и заполните анкеты на получение виз. Вылет в Германию послезавтра. Прошу вас, господа, очень серьезно отнестись к моей просьбе. Мы заплатили вам достаточно много, чтобы вы взяли на себя и эту заботу!
Что ж, тут он был прав.
- Мы сделаем все возможное, - пообещал я.
Янсен еще раз произнес те самые три слова, уже вслух и по-русски, и покинул апартаменты.
- Я ему сочувствую, - проговорил Муха, когда мы наконец смогли приступить к ужину. - Шампиньоны-орли. А что, вкусно, мне нравится. А тебе?
- Мне тоже.
- И соус вкусный. Очень уж он расстроился из-за этих бумаг, - продолжал Муха, с аппетитом наворачивая фирменное блюдо ресторана "Виру". - Нет, не так. Каким словом можно выразить самую сильную степень огорчения или расстройства? Такую, что дальше некуда?
Мы перебрали весь наш словарный запас, но ничего в нем не обнаружили. Но Муха все-таки нашел.
- Знаю, - сказал он. - Да, знаю. Ему это было - как серпом по яйцам!
Так вот оно ему и было. А настоящую причину этого я узнал через час, когда мне позвонили из российского посольства и попросили очень срочно, прямо сейчас, несмотря на давно уже нерабочее время, прибыть в консульский отдел.
Но принял меня не консул, а секретарь посольства, довольно молодой и словно иссохший от бумажной работы. У него был вид человека, который выполняет крайне неприятное ему поручение и не намерен это скрывать. Он приказал дежурному никого к нему не впускать и ни с кем не соединять, после чего передал мне увесистый пакет. Объяснил:
- Здесь сценарий фильма "Битва на Векше" и его перевод на русский язык. Надеюсь, господин Пастухов, больше вы не будете обременять нас подобными делами. У наших переводчиков и без этого много работы.
- Это все? - спросил я, недоумевая, почему этот пакет нельзя было передать мне с посыльным и не сделать этого завтра.
- Нет. Мне предписано ознакомить вас с документом сугубо конфиденциального характера. И сделать это немедленно. Надеюсь, не нужно объяснять вам значение термина "конфиденциальный"?
Он положил передо мной компьютерную распечатку. Это была расшифровка оперативной записи, сделанной, как значилось в предвариловке, в ночь с 24-го на 25-е февраля с. г. на базе отдыха Национально-патриотического союза в Пирите.
Участниками разговора были: начальник секретариата правительства Эстонии Генрих Вайно, член политсовета Национально-патриотического союза Юрген Янсен и командующий Силами обороны Эстонии генерал-лейтенант Йоханнес Кейт.
Теперь мне стало понятным раздражение дипломата, для которого пост секретаря посольства был, говоря профессиональным сленгом, "корягой" прикрытием его истинной должности руководителя эстонской резидентуры. Он не понимал, какого лешего в эти тайные дела понадобилось посвящать меня, обыкновенного туриста. Под видом обыкновенных туристов приезжали, конечно, разные люди, но ни один человек, причастный к спецслужбам, никогда не наделал бы столько шороху, сколько наделали мы, поставив на уши всю полицию и Силы обороны Эстонии. Но, видно, указание об этом поступило с таких верхов, что ему и в голову не пришло возражать. Единственное, что он мог себе позволить, - это всем своим видом выражать свое неодобрение действиями московского руководства.
Он и выражал. Пока я читал расшифровку, он нетерпеливо прохаживался по кабинету, ожидая, когда я закончу и уберусь к чертовой матери и из посольства, и из его жизни, строго регламентированной законами конспиративной работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
- Так где же они?
- Я отвечу на ваш вопрос, - пообещал я. - Но сначала вы ответите на мой вопрос. Что за охоту на нас вы устроили? С какой целью?
- Не понимаю, о чем вы говорите. Я послал моих людей подстраховать вас. И только.
- Ну, допустим, - согласился я, потому что уличать человека во вранье дело пустое и в высшей степени неблагодарное. Что он врет, я и так знал, без его подтверждения. А человек, которого уличили во вранье, почему-то никогда не бывает за это благодарным. - Почему вы нас об этом не предупредили?
- Не видел необходимости! - отрезал Янсен.
- Эти бумаги, вероятно, очень важны? - поинтересовался я. - И утрата их чревата неприятностями?
- Это очень мягко сказано, господин Пастухов! Слишком мягко!
- Тогда разрешите дать вам совет. Я бы начал готовиться к этим неприятностям прямо сейчас. Потому что они на помойке. Или в мусоропроводе. А если еще не там, то будут там в ближайшее время.
- Что вы этим хотите сказать?
По возможности кратко, но точно, я объяснил ему, что я этим хочу сказать. И добавил:
- Сам кейс, возможно, удастся вернуть. Штука дорогая. Если дать объявление и пообещать вознаграждение, почему нет? А бумаги вряд ли. Насколько я понимаю психологию люмпена, который подобрал этот кейс после свалки, первым делом он выкинет эти старые, дурно пахнущие бумаги.
Янсен прореагировал на мой рассказ очень бурно:
- Какого черта вас понесло в эту толпу?! Вы же видели, что там творится! Почему вы не вернулись в гостиницу со служебного входа?
- Потому что нас ждали там шестеро ваших лбов на черном "мицубиси-монтеро", - объяснил Муха.
- Я же сказал вам, что это была подстраховка!
- Вы сказали нам об этом только сейчас. Сказали бы на два часа раньше - и не было бы никакой головной боли ни у нас, ни у вас. Да что уж теперь расстраиваться? Что вышло, то вышло. Свершившийся факт, как говорят умные люди, не может отменить даже сам Господь Бог. Не поужинаете ли с нами, господин Янсен? - гостеприимно предложил Муха, заглядывая в один из судков. По-моему, тут что-то очень вкусное. Только не пойму что.
- Это шампиньоны-орли в соусе ламбертен. Фирменное блюда ресторана "Виру".
- Да ну? Никогда не пробовал. Присаживайтесь, а то все остынет.
Но Янсену было не до ужина. Он несколько раз прошел взад-вперед по гостиной, бормоча что-то очень энергичное, напоминающее три русских слова, с помощью которых обычно выражают высшую степень досады. Потом остановился перед диваном, на котором, уткнувшись носом в угол, лежал Томас. И вид у него был такой, что Муха поспешно предупредил:
- Нет-нет, господин Янсен. Нас наняли его охранять. И мы будем его охранять. Даже от вас.
- Не давайте ему ни капли! - приказал Янсен. - Ни под каким видом!
- Вы переоцениваете наши возможности, - заметил я. - Мы можем защитить человека от киллеров, от бандитов, даже от случайного дорожно-транспортного происшествия. Но от себя мы его защитить не можем.
- Делайте что угодно! Бейте, связывайте! Но он должен быть трезвым! Мэр Аугсбурга дал разрешение за-брать останки Альфонса Ребане. Если немцы увидят его в таком виде, они с ним даже разговаривать не будут! И правильно сделают! Мы не можем срывать столь ответственное мероприятие из-за одного... Завтра придет мой помощник, отдадите ему паспорта и заполните анкеты на получение виз. Вылет в Германию послезавтра. Прошу вас, господа, очень серьезно отнестись к моей просьбе. Мы заплатили вам достаточно много, чтобы вы взяли на себя и эту заботу!
Что ж, тут он был прав.
- Мы сделаем все возможное, - пообещал я.
Янсен еще раз произнес те самые три слова, уже вслух и по-русски, и покинул апартаменты.
- Я ему сочувствую, - проговорил Муха, когда мы наконец смогли приступить к ужину. - Шампиньоны-орли. А что, вкусно, мне нравится. А тебе?
- Мне тоже.
- И соус вкусный. Очень уж он расстроился из-за этих бумаг, - продолжал Муха, с аппетитом наворачивая фирменное блюдо ресторана "Виру". - Нет, не так. Каким словом можно выразить самую сильную степень огорчения или расстройства? Такую, что дальше некуда?
Мы перебрали весь наш словарный запас, но ничего в нем не обнаружили. Но Муха все-таки нашел.
- Знаю, - сказал он. - Да, знаю. Ему это было - как серпом по яйцам!
Так вот оно ему и было. А настоящую причину этого я узнал через час, когда мне позвонили из российского посольства и попросили очень срочно, прямо сейчас, несмотря на давно уже нерабочее время, прибыть в консульский отдел.
Но принял меня не консул, а секретарь посольства, довольно молодой и словно иссохший от бумажной работы. У него был вид человека, который выполняет крайне неприятное ему поручение и не намерен это скрывать. Он приказал дежурному никого к нему не впускать и ни с кем не соединять, после чего передал мне увесистый пакет. Объяснил:
- Здесь сценарий фильма "Битва на Векше" и его перевод на русский язык. Надеюсь, господин Пастухов, больше вы не будете обременять нас подобными делами. У наших переводчиков и без этого много работы.
- Это все? - спросил я, недоумевая, почему этот пакет нельзя было передать мне с посыльным и не сделать этого завтра.
- Нет. Мне предписано ознакомить вас с документом сугубо конфиденциального характера. И сделать это немедленно. Надеюсь, не нужно объяснять вам значение термина "конфиденциальный"?
Он положил передо мной компьютерную распечатку. Это была расшифровка оперативной записи, сделанной, как значилось в предвариловке, в ночь с 24-го на 25-е февраля с. г. на базе отдыха Национально-патриотического союза в Пирите.
Участниками разговора были: начальник секретариата правительства Эстонии Генрих Вайно, член политсовета Национально-патриотического союза Юрген Янсен и командующий Силами обороны Эстонии генерал-лейтенант Йоханнес Кейт.
Теперь мне стало понятным раздражение дипломата, для которого пост секретаря посольства был, говоря профессиональным сленгом, "корягой" прикрытием его истинной должности руководителя эстонской резидентуры. Он не понимал, какого лешего в эти тайные дела понадобилось посвящать меня, обыкновенного туриста. Под видом обыкновенных туристов приезжали, конечно, разные люди, но ни один человек, причастный к спецслужбам, никогда не наделал бы столько шороху, сколько наделали мы, поставив на уши всю полицию и Силы обороны Эстонии. Но, видно, указание об этом поступило с таких верхов, что ему и в голову не пришло возражать. Единственное, что он мог себе позволить, - это всем своим видом выражать свое неодобрение действиями московского руководства.
Он и выражал. Пока я читал расшифровку, он нетерпеливо прохаживался по кабинету, ожидая, когда я закончу и уберусь к чертовой матери и из посольства, и из его жизни, строго регламентированной законами конспиративной работы.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100