Они все просчитали. Иначе и кроны не дали бы. Не знаю, как в России, а у нас в Эстонии патриотизм - это очень хороший бизнес.
- Но за танки придется платить.
- Ничего не придется. Все было застраховано.
Кыпс принял еще дозу, порозовел, оживился, и я понял, что нужно переходить к делу, пока его снова не занесло в духовные выси.
- Меня заинтересовала, Март, ваша оценка Альфонса Ребане, которую вы ему дали во время нашей встречи в клубе "Лунный свет".
На лошадином лице режиссера отразилась напряженная работа мысли. Я счел необходимым напомнить:
- Вы назвали его знаковой фигурой двадцатого века и великим неудачником.
- Неглупо, - кивнул Кыпс, оценив глубину собственных оценок. - В сущности, это так и есть. По нему прокатились все жернова века. Коммунизм, фашизм, антисемитизм. Миллионы людей пострадали от каждого из этих жерновов. Но сразу от всех - только он. Вы читали мой сценарий?
- Да. Но я не специалист в кино, поэтому оценить его не могу, - поспешил я предупредить его вопрос: "Вам понравилось?"
- Для ведущего эксперта арт-агентства вы довольно скромны.
- У меня другой профиль. В вашем сценарии меня заинтересовали факты. У вас там, например, есть сцена, когда маршал Жуков расстреливает генерала Волкова. В сценарии вы назвали его Воликовым. Мне она не кажется достоверной.
- Это гипербола. Я рассматриваю войну как античную трагедию. Высочайший трагизм, надмирный!
- А как было на самом деле?
- Гораздо скучней. Генерал Волков застрелился.
- Вот как? После разгона, который устроил ему Жуков?
- Нет, еще до приезда Жукова. Но разве дело в этих деталях? Дело в высшей правде!
Вообще-то мне казалось, что дело как раз в этих деталях, но я решил не ввергать режиссера в искусствоведческий спор, в котором он был сильнее меня. Поэтому перевел разговор на другое:
- В вашем сценарии Гитлер вручает Рыцарский крест Альфонсу Ребане, а он отказывается. Это тоже гипербола?
- Это художественный домысел. Этого события не было, но оно могло быть. Понимаете?
- Нет. Но если вы объясните, я постараюсь понять.
- Объясню. Как было на самом деле? Альфонс Ребане написал рапорт: "Мой фюрер, мои дела недостойны такой оценки". Я своими глазами видел этот рапорт в берлинском историческом архиве. Если следовать так называемой правде жизни, что я должен снимать? Ночь. Блиндаж. Альфонс Ребане берет ручку и пишет. Так? Чушь! Это же невозможно смотреть! А кино - это видеоряд!
- Почему он отказался от награды? Действительно считал себя недостойным?
- В общем, да. Там, конечно, было все по-другому. Но в принципе верно.
- Но девятого мая сорок пятого года он эту награду принял, - напомнил я. Из рук гросс-адмирала Дёница.
- Ага! - встрепенулся Кыпс. - Значит, вы читали не только мой сценарий? Что еще?
- Служебную записку Информационного отдела Минобороны, - честно ответил я. - Она была составлена по приказу Кейта.
- Вот же козел! Решил меня проверить! Но не выступал. Понял, козел, что это опасно для его карьеры!
- Давайте вернемся к Альфонсу Ребане. Почему он все-таки принял награду?
- Вы изучали историю Второй мировой войны?
- Интересовался.
- Тогда поймете. После капитуляции Германии Черчилль очень опасался, что Сталин попытается захватить всю Европу. И он мог это сделать. У него было многократное превосходство над войсками союзников. Его танковые армии могли за день дойти до Парижа и за три дня до Мадрида и Рима. Поэтому по инициативе Черчилля наиболее боеспособные части вермахта, сдавшиеся в плен, не расформировывались, а концентрировались в лагерях вдоль демаркационной линии. Они имели статус военнопленных, но носили прежнюю форму и знаки различия, даже проводили строевые занятия. А их оружие хранилось на складах поблизости. И если бы Сталин решился на захват Европы, эти части приняли бы на себя первый удар. Эстонская дивизия СС и была одной из таких частей. Чтобы поднять боевой дух дивизии, Альфонсу Ребане и вручили дубовые листья. И тут он отказаться не мог. Этого требовали интересы дела. Полагаю, я ответил на ваш вопрос, заключил режиссер Кыпс и причастился "блэк лэйблом". - Потом, когда Черчилль убедился, что Сталин нападать не будет, всех пленных перевели в лагеря в глубине оккупационных зон и подвергли денацификации. Вот вам и разгадка этого странного награждения Альфонса Ребане. Это награждение сыграло свою роль и в его дальнейшей судьбе. Предопределило его выбор на роль руководителя эстонского сопротивления и начальника разведшколы.
- Его деятельность в этой роли была, насколько я знаю, не слишком успешной, - осторожно заметил я.
- Это темная история, господин Пастухов. Очень темная. Я старался об этом не думать. Это помешало бы мне в работе над фильмом.
- Но сейчас работа над фильмом, скажем так, завершена. У вас не появилось желания разобраться во всем до конца?
- Почему вы этим интересуетесь? - спросил Кыпс.
- Я с детства увлекался историей, - бодро соврал я. - Ученые говорят, что прошлое содержит в себе ответы на самые жгучие вопросы настоящего. Ваша оценка Альфонса Ребане как знаковой фигуры века заставила меня задуматься, - добавил я, и это было, пожалуй, правдой.
- Что вы о нем знаете?
- Только то, что было в вашем сценарии и в информационной записке. И кое-что рассказал господин Мюйр. Он рассказал мне, что Альфонс Ребане был агентом НКВД. И что завербовал его он.
- Рассказал вам? - удивился Кыпс. - А мне он этого не рассказывал. Но я знаю об этом из другого источника. Мне удалось найти чекиста, который работал в Эстонии перед войной. Их группой руководил отец Мюйра, он был из старых революционеров. Формально Матти Мюйр действительно завербовал Альфонса Ребане. И даже взял с него подписку о сотрудничестве. Мне не удалось ее найти в эстонских архивах. Возможно, она уничтожена. Но не исключено, что хранится в Москве, на Лубянке. Туда мне пробиться не удалось. А было так. У Альфонса Ребане была возлюбленная, еврейка. Когда немцы подходили к Таллину, он понял, что ей грозит физическое уничтожение. И он пришел к Мюйру. Вероятно, из своих источников он знал, что его отец связан с НКВД. Он сказал, что готов сотрудничать с органами, если наши помогут его девушке эвакуироваться в Англию. Туда уехали его родители. Они погибли, но он об этом не знал. Энкавэдэшники согласились. Тот старый чекист рассказывал, что это была очень сложная операция. В Таллин уже вошли немцы. Подпольщики явились в дом родителей девушки под видом немецкой зондеркоманды, увели ее и отправили в Англию в трюме угольщика. Они рассчитывали, что Альфонс Ребане станет их ценным агентом. Но он их переиграл. Через две недели вся подпольная группа была за-хвачена гестапо и расстреляна. Мюйру и этому чекисту только чудом удалось скрыться и перейти через линию фронта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100
- Но за танки придется платить.
- Ничего не придется. Все было застраховано.
Кыпс принял еще дозу, порозовел, оживился, и я понял, что нужно переходить к делу, пока его снова не занесло в духовные выси.
- Меня заинтересовала, Март, ваша оценка Альфонса Ребане, которую вы ему дали во время нашей встречи в клубе "Лунный свет".
На лошадином лице режиссера отразилась напряженная работа мысли. Я счел необходимым напомнить:
- Вы назвали его знаковой фигурой двадцатого века и великим неудачником.
- Неглупо, - кивнул Кыпс, оценив глубину собственных оценок. - В сущности, это так и есть. По нему прокатились все жернова века. Коммунизм, фашизм, антисемитизм. Миллионы людей пострадали от каждого из этих жерновов. Но сразу от всех - только он. Вы читали мой сценарий?
- Да. Но я не специалист в кино, поэтому оценить его не могу, - поспешил я предупредить его вопрос: "Вам понравилось?"
- Для ведущего эксперта арт-агентства вы довольно скромны.
- У меня другой профиль. В вашем сценарии меня заинтересовали факты. У вас там, например, есть сцена, когда маршал Жуков расстреливает генерала Волкова. В сценарии вы назвали его Воликовым. Мне она не кажется достоверной.
- Это гипербола. Я рассматриваю войну как античную трагедию. Высочайший трагизм, надмирный!
- А как было на самом деле?
- Гораздо скучней. Генерал Волков застрелился.
- Вот как? После разгона, который устроил ему Жуков?
- Нет, еще до приезда Жукова. Но разве дело в этих деталях? Дело в высшей правде!
Вообще-то мне казалось, что дело как раз в этих деталях, но я решил не ввергать режиссера в искусствоведческий спор, в котором он был сильнее меня. Поэтому перевел разговор на другое:
- В вашем сценарии Гитлер вручает Рыцарский крест Альфонсу Ребане, а он отказывается. Это тоже гипербола?
- Это художественный домысел. Этого события не было, но оно могло быть. Понимаете?
- Нет. Но если вы объясните, я постараюсь понять.
- Объясню. Как было на самом деле? Альфонс Ребане написал рапорт: "Мой фюрер, мои дела недостойны такой оценки". Я своими глазами видел этот рапорт в берлинском историческом архиве. Если следовать так называемой правде жизни, что я должен снимать? Ночь. Блиндаж. Альфонс Ребане берет ручку и пишет. Так? Чушь! Это же невозможно смотреть! А кино - это видеоряд!
- Почему он отказался от награды? Действительно считал себя недостойным?
- В общем, да. Там, конечно, было все по-другому. Но в принципе верно.
- Но девятого мая сорок пятого года он эту награду принял, - напомнил я. Из рук гросс-адмирала Дёница.
- Ага! - встрепенулся Кыпс. - Значит, вы читали не только мой сценарий? Что еще?
- Служебную записку Информационного отдела Минобороны, - честно ответил я. - Она была составлена по приказу Кейта.
- Вот же козел! Решил меня проверить! Но не выступал. Понял, козел, что это опасно для его карьеры!
- Давайте вернемся к Альфонсу Ребане. Почему он все-таки принял награду?
- Вы изучали историю Второй мировой войны?
- Интересовался.
- Тогда поймете. После капитуляции Германии Черчилль очень опасался, что Сталин попытается захватить всю Европу. И он мог это сделать. У него было многократное превосходство над войсками союзников. Его танковые армии могли за день дойти до Парижа и за три дня до Мадрида и Рима. Поэтому по инициативе Черчилля наиболее боеспособные части вермахта, сдавшиеся в плен, не расформировывались, а концентрировались в лагерях вдоль демаркационной линии. Они имели статус военнопленных, но носили прежнюю форму и знаки различия, даже проводили строевые занятия. А их оружие хранилось на складах поблизости. И если бы Сталин решился на захват Европы, эти части приняли бы на себя первый удар. Эстонская дивизия СС и была одной из таких частей. Чтобы поднять боевой дух дивизии, Альфонсу Ребане и вручили дубовые листья. И тут он отказаться не мог. Этого требовали интересы дела. Полагаю, я ответил на ваш вопрос, заключил режиссер Кыпс и причастился "блэк лэйблом". - Потом, когда Черчилль убедился, что Сталин нападать не будет, всех пленных перевели в лагеря в глубине оккупационных зон и подвергли денацификации. Вот вам и разгадка этого странного награждения Альфонса Ребане. Это награждение сыграло свою роль и в его дальнейшей судьбе. Предопределило его выбор на роль руководителя эстонского сопротивления и начальника разведшколы.
- Его деятельность в этой роли была, насколько я знаю, не слишком успешной, - осторожно заметил я.
- Это темная история, господин Пастухов. Очень темная. Я старался об этом не думать. Это помешало бы мне в работе над фильмом.
- Но сейчас работа над фильмом, скажем так, завершена. У вас не появилось желания разобраться во всем до конца?
- Почему вы этим интересуетесь? - спросил Кыпс.
- Я с детства увлекался историей, - бодро соврал я. - Ученые говорят, что прошлое содержит в себе ответы на самые жгучие вопросы настоящего. Ваша оценка Альфонса Ребане как знаковой фигуры века заставила меня задуматься, - добавил я, и это было, пожалуй, правдой.
- Что вы о нем знаете?
- Только то, что было в вашем сценарии и в информационной записке. И кое-что рассказал господин Мюйр. Он рассказал мне, что Альфонс Ребане был агентом НКВД. И что завербовал его он.
- Рассказал вам? - удивился Кыпс. - А мне он этого не рассказывал. Но я знаю об этом из другого источника. Мне удалось найти чекиста, который работал в Эстонии перед войной. Их группой руководил отец Мюйра, он был из старых революционеров. Формально Матти Мюйр действительно завербовал Альфонса Ребане. И даже взял с него подписку о сотрудничестве. Мне не удалось ее найти в эстонских архивах. Возможно, она уничтожена. Но не исключено, что хранится в Москве, на Лубянке. Туда мне пробиться не удалось. А было так. У Альфонса Ребане была возлюбленная, еврейка. Когда немцы подходили к Таллину, он понял, что ей грозит физическое уничтожение. И он пришел к Мюйру. Вероятно, из своих источников он знал, что его отец связан с НКВД. Он сказал, что готов сотрудничать с органами, если наши помогут его девушке эвакуироваться в Англию. Туда уехали его родители. Они погибли, но он об этом не знал. Энкавэдэшники согласились. Тот старый чекист рассказывал, что это была очень сложная операция. В Таллин уже вошли немцы. Подпольщики явились в дом родителей девушки под видом немецкой зондеркоманды, увели ее и отправили в Англию в трюме угольщика. Они рассчитывали, что Альфонс Ребане станет их ценным агентом. Но он их переиграл. Через две недели вся подпольная группа была за-хвачена гестапо и расстреляна. Мюйру и этому чекисту только чудом удалось скрыться и перейти через линию фронта.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100