Потом он откинулся на спинку скамьи и вздохнул:
— Если б ты знал, как я боюсь, что мне больше не дадут летать!.. — и потянулся за инструментом. Попробовал настройку и заиграл тихонько светлую мелодию.
Разные коллекции бывают,
Я же — собираю облака.
И без них себя не представляю,
Ожидаю их издалека.
Их нельзя повесить над тахтою,
Пыль стряхнуть, потом пересчитать…
Облака зовут меня с собою,
И я верю, что смогу летать.
Сергей выждал, когда Жос поднял глаза, и сказал:
— И я верю. Факт, будешь!.. Чьи это стихи?
— Да как-то высмотрел в «Алом парусе», в «Комсомолке». Под ними подпись: Наташа Панасенко, 16 лет.
В этот момент оба и увидели Надю. День выдался тёплый, и она была с раскрытой головой, в лёгком замшевом пальто и вышагивала своей гарцующей походкой.
Жос, просияв, заиграл в ритме марша и запел:
Ах, что за чудо-девушка
В заветный час ночной
Меня встречала в доме том
С распущенной косой.
Как не по-детски пламенно
Прильнув к устам моим,
Она, дрожа, шептала мне:
«Послушай, убежим!»
— Бог Бунин в помощь! Батюшки, кого я вижу!.. Серёжу Стремнина!.. Здравствуйте, милые друзья!.. Вот я и с вами…
Надя поцеловала Жоса и протянула руку Сергею.
«Как она хороша!» — спрятал Серёжа запретную мысль.
Подсев к Жосу, Надя спросила о его самочувствии. Сергей в смущении потянулся к портфелю и извлёк букетик ландышей.
— Это вам с Южной точки.
— Господи!.. Какая прелесть в начале-то апреля! — Надя счастливо наморщила нос. — Спасибо, Серёжа…
— Что у тебя ещё там заготовлено, опасный человек? — Жос заглянул в портфель.
— А вот…
— Святые угодники!.. Чёрный крымский мускат!.. Ты бы мог прослыть гением, если б сообразил захватить стаканы и хотя бы самую лёгкую закуску…
— Я и есть гений, — без тени улыбки сказал Сергей, разворачивая свёрток и извлекая три стопки — одна в одной — и бутерброды. Надя даже захлопала в ладоши:
— Гений, гений, гений!..
Жос мотнул головой:
— Таю маленькую надежду, что не вполне гений… Поди, ведь забыл предмет, которым открывают бутылки?..
— Не-ет, я полный гений: вот и штопор!
— Ну брат!..
— Он полный гений! — подхватила Надя. — Виват, виват, виват! — Она расправила пергамент, разложила бутерброды. — Боже, какая вкуснотища!.. Не осуждайте меня, Серёжа, что взять со студентки?..
Жос откупорил бутылку и налил в стопки понемногу темно-красного вина, поднял свою:
— Ещё Дюма заметил: никогда будущее не представляется в таком розовом цвете, как если вглядываешься в него через бокал шамбертена!.. Взглянем же, друзья!
Сергей поднял стопку:
— И вкусим на счастье!
— Виват!
Попробовав вина, Надя воскликнула:
— Нектар!.. Сие вкушали боги на Олимпе!
— Кстати, об Олимпе и о богах… — сказал Жос, — ты был сегодня в институте?.. Эх и соскучился я по нашей лётной комнате!.. Расскажи, Серёжа, какие там у наших пересуды.
Губы Сергея дрогнули в улыбке:
— Да ты ведь знаешь, там никогда не соскучишься…
— Тон по-прежнему задают Лев Морской и Николай Петухов?..
— Естественно.
— Как там тебя встретили? — Жос с теплотой в глазах смотрел на Сергея.
— Да что сказать?.. Добро, сердечно… А когда вошёл Киса, Николай Петухов даже обнял меня, поздравляя и с успешным завершением испытаний по подцепке, и с назначением на «Икс». Киса не выдержал и вышел. И тут Морской сразил всех анекдотом. Говорит: «А Киса наш — котище!.. Тут, гляжу, вьётся возле нашей пухленькой секретарши. Она ему: „Василь Аркадьевич, что вы возле меня все вертитесь?..“ А он в ответ елейным голоском: „Я не верчусь, Танечка, я просто… хочу вам отдаться…“
Жос расхохотался. Надя весело изумилась:
— Ах он, лапочка, какая непосредственность!..
— Да уж, «непосредственность»… — Жос посерьёзнел. — О такой «лапочке» Жуковский Василий Андреевич обмолвился стихами: «Кто втёрся в знатный чин лисой, тот в этом чине станет волком». Ну да бог с ним… Серёжа, мы слушаем тебя.
— Дальше по обыкновению заговорили о женщинах, — потупился Сергей, — Петухов заметил, что они все больше теперь играют на контрастах: утром стремятся быть как можно безобразнее, чтоб к вечеру ошеломить нас своим великолепием. «Уж больно на работе болтливы, — покривился Морской, — это мешает им быть мудрыми и обаятельными…»
— И много едят, что мешает им быть красивыми! — усмехнулась Надя, с наслаждением уписывая бутерброд с ветчиной.
— Браво, девочка, — сказал Жос, — днём ты — гений, вечером — красавица!
Надя лизнула мизинец:
— А можно гению ещё кусочек?
Сергей вспыхнул:
— Да что вы, Наденька, ешьте на здоровье… если это не мешает вам быть красивой…
Наконец Жос спрашивает серьёзно:
— Значит, Методсовет завтра?
— В десять. Проводит сам Стужев.
— Он заезжал ко мне несколько раз.
— А лётчики?
— Бывают… Серафим тут заскакивал на днях. Хорош Серафим крылатый! — заулыбался Жос. — Презабавный человечина! Не без слабостей, а какой испытатель!.. Можно сказать, от бога!
— Да уж, — кивнул Сергей. — Провёл на днях уникальные испытания — выполнил несколько посадок при имитации заклинения рулей высоты… Пользуясь тем, что, меняя тягу двигателя, можно изменять в нужных пределах угол наклона самолёта, он показал, что в аварийном случае при заклиненных рулях высоты посадку выполнить все же можно.
— Блестяще!.. А мне тут жаловался, смеясь: «Ухожу на работу, а Лариса вдогонку: „Эй, зелёную рубаху надел!.. Под кусты маскируешься?!“
Сергей пожал плечами:
— Что там у них за отношения?..
— Мальчики!.. А я так и не поняла, как можно, не действуя рулями высоты, посадить самолёт?..
Они красноречиво переглянулись, и Жос сказал:
— Браво! Серж, а ты не верил, что Надя скоро запросится летать… Внимай, девочка: при даче газа — самолёт склонен задирать нос, при уборке — клонить к земле. Этим и пользовался Отаров. Улавливаешь?
Надя задумчиво вздохнула:
— А я все не решаюсь вам рассказать… Какой мне сон приснился!.. Будто качусь с горы на лыжах и вижу впереди обрыв. И свернуть некуда — с боков деревья!.. Замираю от страха и инстинктивно взметаю руки… И — радость! Ощущаю под ними воздушную опору, руки будто превратились в крылья!.. Я отталкиваюсь и чувствую, что лечу… Свободно, легко, легко так… И меня охватывает восторженное состояние от восприятия полёта!.. Хочется петь и смеяться… Кренюсь в развороте… Пробую влево, вправо… Восторг и упоение! Делаю восьмёрки, парю спиралью, а подо мной бездна! Но мне ни капельки не страшно. Лечу смело, и даже вовсе не удивляюсь; кажется, что много раз когда-то летала… Проснулась, а сердце колотится в диком восторге!.. Что же это, скажите мне: снилось ли вам нечто подобное, и похоже ли моё ощущение полёта во сне на то, что вы чувствуете в реальном полёте?
— Силы небесные, какая ж ты прелесть! — умилился Жос. — Да ты воспроизвела и мои ощущения полётов во сне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
— Если б ты знал, как я боюсь, что мне больше не дадут летать!.. — и потянулся за инструментом. Попробовал настройку и заиграл тихонько светлую мелодию.
Разные коллекции бывают,
Я же — собираю облака.
И без них себя не представляю,
Ожидаю их издалека.
Их нельзя повесить над тахтою,
Пыль стряхнуть, потом пересчитать…
Облака зовут меня с собою,
И я верю, что смогу летать.
Сергей выждал, когда Жос поднял глаза, и сказал:
— И я верю. Факт, будешь!.. Чьи это стихи?
— Да как-то высмотрел в «Алом парусе», в «Комсомолке». Под ними подпись: Наташа Панасенко, 16 лет.
В этот момент оба и увидели Надю. День выдался тёплый, и она была с раскрытой головой, в лёгком замшевом пальто и вышагивала своей гарцующей походкой.
Жос, просияв, заиграл в ритме марша и запел:
Ах, что за чудо-девушка
В заветный час ночной
Меня встречала в доме том
С распущенной косой.
Как не по-детски пламенно
Прильнув к устам моим,
Она, дрожа, шептала мне:
«Послушай, убежим!»
— Бог Бунин в помощь! Батюшки, кого я вижу!.. Серёжу Стремнина!.. Здравствуйте, милые друзья!.. Вот я и с вами…
Надя поцеловала Жоса и протянула руку Сергею.
«Как она хороша!» — спрятал Серёжа запретную мысль.
Подсев к Жосу, Надя спросила о его самочувствии. Сергей в смущении потянулся к портфелю и извлёк букетик ландышей.
— Это вам с Южной точки.
— Господи!.. Какая прелесть в начале-то апреля! — Надя счастливо наморщила нос. — Спасибо, Серёжа…
— Что у тебя ещё там заготовлено, опасный человек? — Жос заглянул в портфель.
— А вот…
— Святые угодники!.. Чёрный крымский мускат!.. Ты бы мог прослыть гением, если б сообразил захватить стаканы и хотя бы самую лёгкую закуску…
— Я и есть гений, — без тени улыбки сказал Сергей, разворачивая свёрток и извлекая три стопки — одна в одной — и бутерброды. Надя даже захлопала в ладоши:
— Гений, гений, гений!..
Жос мотнул головой:
— Таю маленькую надежду, что не вполне гений… Поди, ведь забыл предмет, которым открывают бутылки?..
— Не-ет, я полный гений: вот и штопор!
— Ну брат!..
— Он полный гений! — подхватила Надя. — Виват, виват, виват! — Она расправила пергамент, разложила бутерброды. — Боже, какая вкуснотища!.. Не осуждайте меня, Серёжа, что взять со студентки?..
Жос откупорил бутылку и налил в стопки понемногу темно-красного вина, поднял свою:
— Ещё Дюма заметил: никогда будущее не представляется в таком розовом цвете, как если вглядываешься в него через бокал шамбертена!.. Взглянем же, друзья!
Сергей поднял стопку:
— И вкусим на счастье!
— Виват!
Попробовав вина, Надя воскликнула:
— Нектар!.. Сие вкушали боги на Олимпе!
— Кстати, об Олимпе и о богах… — сказал Жос, — ты был сегодня в институте?.. Эх и соскучился я по нашей лётной комнате!.. Расскажи, Серёжа, какие там у наших пересуды.
Губы Сергея дрогнули в улыбке:
— Да ты ведь знаешь, там никогда не соскучишься…
— Тон по-прежнему задают Лев Морской и Николай Петухов?..
— Естественно.
— Как там тебя встретили? — Жос с теплотой в глазах смотрел на Сергея.
— Да что сказать?.. Добро, сердечно… А когда вошёл Киса, Николай Петухов даже обнял меня, поздравляя и с успешным завершением испытаний по подцепке, и с назначением на «Икс». Киса не выдержал и вышел. И тут Морской сразил всех анекдотом. Говорит: «А Киса наш — котище!.. Тут, гляжу, вьётся возле нашей пухленькой секретарши. Она ему: „Василь Аркадьевич, что вы возле меня все вертитесь?..“ А он в ответ елейным голоском: „Я не верчусь, Танечка, я просто… хочу вам отдаться…“
Жос расхохотался. Надя весело изумилась:
— Ах он, лапочка, какая непосредственность!..
— Да уж, «непосредственность»… — Жос посерьёзнел. — О такой «лапочке» Жуковский Василий Андреевич обмолвился стихами: «Кто втёрся в знатный чин лисой, тот в этом чине станет волком». Ну да бог с ним… Серёжа, мы слушаем тебя.
— Дальше по обыкновению заговорили о женщинах, — потупился Сергей, — Петухов заметил, что они все больше теперь играют на контрастах: утром стремятся быть как можно безобразнее, чтоб к вечеру ошеломить нас своим великолепием. «Уж больно на работе болтливы, — покривился Морской, — это мешает им быть мудрыми и обаятельными…»
— И много едят, что мешает им быть красивыми! — усмехнулась Надя, с наслаждением уписывая бутерброд с ветчиной.
— Браво, девочка, — сказал Жос, — днём ты — гений, вечером — красавица!
Надя лизнула мизинец:
— А можно гению ещё кусочек?
Сергей вспыхнул:
— Да что вы, Наденька, ешьте на здоровье… если это не мешает вам быть красивой…
Наконец Жос спрашивает серьёзно:
— Значит, Методсовет завтра?
— В десять. Проводит сам Стужев.
— Он заезжал ко мне несколько раз.
— А лётчики?
— Бывают… Серафим тут заскакивал на днях. Хорош Серафим крылатый! — заулыбался Жос. — Презабавный человечина! Не без слабостей, а какой испытатель!.. Можно сказать, от бога!
— Да уж, — кивнул Сергей. — Провёл на днях уникальные испытания — выполнил несколько посадок при имитации заклинения рулей высоты… Пользуясь тем, что, меняя тягу двигателя, можно изменять в нужных пределах угол наклона самолёта, он показал, что в аварийном случае при заклиненных рулях высоты посадку выполнить все же можно.
— Блестяще!.. А мне тут жаловался, смеясь: «Ухожу на работу, а Лариса вдогонку: „Эй, зелёную рубаху надел!.. Под кусты маскируешься?!“
Сергей пожал плечами:
— Что там у них за отношения?..
— Мальчики!.. А я так и не поняла, как можно, не действуя рулями высоты, посадить самолёт?..
Они красноречиво переглянулись, и Жос сказал:
— Браво! Серж, а ты не верил, что Надя скоро запросится летать… Внимай, девочка: при даче газа — самолёт склонен задирать нос, при уборке — клонить к земле. Этим и пользовался Отаров. Улавливаешь?
Надя задумчиво вздохнула:
— А я все не решаюсь вам рассказать… Какой мне сон приснился!.. Будто качусь с горы на лыжах и вижу впереди обрыв. И свернуть некуда — с боков деревья!.. Замираю от страха и инстинктивно взметаю руки… И — радость! Ощущаю под ними воздушную опору, руки будто превратились в крылья!.. Я отталкиваюсь и чувствую, что лечу… Свободно, легко, легко так… И меня охватывает восторженное состояние от восприятия полёта!.. Хочется петь и смеяться… Кренюсь в развороте… Пробую влево, вправо… Восторг и упоение! Делаю восьмёрки, парю спиралью, а подо мной бездна! Но мне ни капельки не страшно. Лечу смело, и даже вовсе не удивляюсь; кажется, что много раз когда-то летала… Проснулась, а сердце колотится в диком восторге!.. Что же это, скажите мне: снилось ли вам нечто подобное, и похоже ли моё ощущение полёта во сне на то, что вы чувствуете в реальном полёте?
— Силы небесные, какая ж ты прелесть! — умилился Жос. — Да ты воспроизвела и мои ощущения полётов во сне!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112