Творческая деятельность всегда индивидуальна, неповторима и является способом самоосуществления личности.
Сергей все ещё не догадывался, к чему Крымов клонит разговор.
— Вот видите… Человек творческий непременно это заметит. Человек творческий, увлечённый делом, так или иначе думает о нём все двадцать четыре часа!.. Даже во сне!.. А вы человек творческий, я в этом убедился… И ещё мне говорили, что у себя в институте вы по собственной инициативе разработали оригинальную систему подцепки самолёта к самолёту в воздухе…
— Года три назад, Борис Иванович, я этим занимался, — потупился Сергей.
— И что же?
— НТС института тогда же мой проект «зарубил» на том основании, что он будто бы экономически не обоснован.
Крымов некоторое время молча смотрел на Стремнина, потом спросил:
— Не могли б рассказать, в чём суть вашей идеи?
— Конечно же, Борге Иванович! — оживился Сергей. Он подошёл к доске, схватил мелок, быстро изобразил самолёт. — В качестве самолёта-носителя, как видите, я избрал распространённый транспортный самолёт… Он удобен, так как подцепляемый самолёт, подходя снизу-сзади, должен иметь достаточный зазор между своим вертикальным оперением и хвостовой частью самолёта-носителя.
— Ясно, — кивнул Крымов, — продолжайте.
— Теперь рисую подцепляемый самолёт… Рисую его несколько позади хвоста носителя и ниже в связи с тем, что в своей системе я применил предварительный контакт подцепляемого самолёта с конусом, таким же образом, как этот контакт выполняется для заправки топливом в полёте, но в данном случае конус, выпускаемый вот отсюда, снизу складной контактной фермы, после того, как контакт произойдёт, служит для подтягивания малого самолёта вплотную к ферме самолёта-носителя. В момент, когда это произойдёт, на фюзеляж подцепляемого самолёта опускаются фиксирующие опоры и проушина, которая и входит в зацепление с основным замком подцепки на малом самолёте.
Вот, собственно, и вся суть моей системы. Добавлю, что контактная ферма, опущенная перед контактированием на несколько метров вниз из самолёта-носителя, после того, как меньший самолёт окажется к ней подцеплен, складываясь, поднимается вверх вместе с подцепленным к ней самолётом, и последний таким образом почти вплотную может примыкать к нижнему обводу самолёта-носителя.
Отцепка происходит в обратном порядке… Больше не знаю, что сказать, Борис Иванович… Готов ответить на вопросы…
Заканчивая последнюю фразу, Сергей заметил на лице Крымова улыбку, которая его все же несколько смутила.
— Что, Борис Иванович, я что-нибудь не так сказал?
— Да что вы, Сергей Афанасьевич, все предельно ясно. И ваша идея мне очень нравится… Но я не выдержал и улыбнулся из-за того, что немного схитрил: хотелось услышать рассказ о принципе предлагаемой подцепки из ваших уст… А вообще-то с вашим проектом я уже успел познакомиться: да вы, может быть, и знаете, что я обращался в ваш институт с просьбой выслать мне проект Стремнина для определения возможности его применения для будущего «Икса».
У Сергея учащённо забилось сердце. «Должен ли я верить своим ушам? — спросил он сам себя. — Неужели мою систему подцепки одобрил и намерен применить для своего перспективного самолёта сам Крымов?!»
— Спасибо вам, Борис Иванович!
Крымов подошёл к нему:
— Вот те раз!.. Это я должен сказать вам спасибо!.. Вы, голубчик, ещё не совсем понимаете, что за штуку вы спроектировали!.. Так что позвольте пожать вашу руку, и это рукопожатие давайте считать началом нашей совместной творческой деятельности!.. Ну вот… Так вы говорите, «зарубили» ваш проект, признав его экономически необоснованным?
— Да.
Крымов прошёлся взад-вперёд, задумчиво склонив голову. Потом заговорил как бы сам с собой:
— Что-то не припомню, чтоб наши авиационные учёные когда-либо так ревностно заботились о вопросах экономики… А тут пристёгнута к проекту обсуждаемому такая неотбиваемая формулировка!.. Попробуй с нею сунься в промышленность — и слушать никто не будет… А ведь на самом-то деле… — Крымов заглянул в глаза Стремнину, — тут против вас, Сергей Афанасьевич, сработал эффект психологической несовместимости… Не так ли?..
— Неловко говорить об этом, Борис Иванович… Но, как я заметил, посторонние люди относятся куда терпимей к проявлению в нас изобретательской жилки, чем коллеги по работе и особенно непосредственные начальники… К сожалению, мой случай не опровергает эту нелепую закономерность.
Крымов рассмеялся:
— И справедливость этой «нелепой закономерности» усиливает ещё и тот факт, что «посторонний» Крымов заметил и оценил по достоинству ваш проект… Словом, сказочные ситуации все ещё и в наше время не редкость!.. Будем надеяться, что, как всякая хорошая сказка, она окажется со счастливым концом!..
— Спасибо вам, вы меня окрылили, Борис Иванович!
— Вот как?.. Оказывается, и лётчику-испытателю нужна окрылённость!
Глава вторая
От КРЫМОВА — СТРЕМНИНУ:
«Уважаемый Сергей Афанасьевич!
Перечитал Ваше «философическое» письмо. Всегда ведь так: после бурных творческих горений наступает либо проклятущее уныние, либо (что опасней, если надолго!) — созерцательное умиротворение. Это, разумеется, у душ пылких и умов дерзновенных. Иные же ничегошеньки такого за собой не замечают, да и слава богу! А то сумасшедших было бы куда больше.
Но стоит ли завидовать этим иным, будто бы уже счастливым от возможности не пойти на работу, присоединиться к случайной выпивке… Вообще, «счастливым» от убогой мысли, что можно ничего не делать. Просто так, как они говорят, гулять и гулять, или, что ещё более метко ими же определено, балдеть?..
Нет, я этим «счастливцам» никогда не завидовал, и если бы такая жизнь грозила мне, ей-богу, к чёрту с ней покончил!
Талантливым людям — а Вас я причисляю к людям талантливым вне всякого сомнения — такая «счастливая» жизнь противоестественна. Если бы ей поддался талантливый человек, она бы выхолостила из него весь талант; во всяком случае, сделала бы его бесплодным.
Вот почему и считайте нормой, коли Вас не всегда понимают даже и близкие. В этом — атавистический парадокс: люди зачастую не понимают таланты, даже не любят их (ревнуют, завидуют, не признают) и… все же льнут к талантам, потому что без них было бы невыносимо скучно на земле!
Так служите же своему таланту: работайте, творите и… страдайте! В страдании, в творческих муках, а не в отдохновении и неге удел таланта, ибо, чем глубже выстрадано творение, тем ближе оно к мечте творца.
И ещё, если хотите: талантливый человек — своего рода охотник, а сытый охотник не добудет зверя, не поймает рыбу.
Буду в столице проездом 25-го. Остановлюсь в «Москве». Обязательно зайдите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112
Сергей все ещё не догадывался, к чему Крымов клонит разговор.
— Вот видите… Человек творческий непременно это заметит. Человек творческий, увлечённый делом, так или иначе думает о нём все двадцать четыре часа!.. Даже во сне!.. А вы человек творческий, я в этом убедился… И ещё мне говорили, что у себя в институте вы по собственной инициативе разработали оригинальную систему подцепки самолёта к самолёту в воздухе…
— Года три назад, Борис Иванович, я этим занимался, — потупился Сергей.
— И что же?
— НТС института тогда же мой проект «зарубил» на том основании, что он будто бы экономически не обоснован.
Крымов некоторое время молча смотрел на Стремнина, потом спросил:
— Не могли б рассказать, в чём суть вашей идеи?
— Конечно же, Борге Иванович! — оживился Сергей. Он подошёл к доске, схватил мелок, быстро изобразил самолёт. — В качестве самолёта-носителя, как видите, я избрал распространённый транспортный самолёт… Он удобен, так как подцепляемый самолёт, подходя снизу-сзади, должен иметь достаточный зазор между своим вертикальным оперением и хвостовой частью самолёта-носителя.
— Ясно, — кивнул Крымов, — продолжайте.
— Теперь рисую подцепляемый самолёт… Рисую его несколько позади хвоста носителя и ниже в связи с тем, что в своей системе я применил предварительный контакт подцепляемого самолёта с конусом, таким же образом, как этот контакт выполняется для заправки топливом в полёте, но в данном случае конус, выпускаемый вот отсюда, снизу складной контактной фермы, после того, как контакт произойдёт, служит для подтягивания малого самолёта вплотную к ферме самолёта-носителя. В момент, когда это произойдёт, на фюзеляж подцепляемого самолёта опускаются фиксирующие опоры и проушина, которая и входит в зацепление с основным замком подцепки на малом самолёте.
Вот, собственно, и вся суть моей системы. Добавлю, что контактная ферма, опущенная перед контактированием на несколько метров вниз из самолёта-носителя, после того, как меньший самолёт окажется к ней подцеплен, складываясь, поднимается вверх вместе с подцепленным к ней самолётом, и последний таким образом почти вплотную может примыкать к нижнему обводу самолёта-носителя.
Отцепка происходит в обратном порядке… Больше не знаю, что сказать, Борис Иванович… Готов ответить на вопросы…
Заканчивая последнюю фразу, Сергей заметил на лице Крымова улыбку, которая его все же несколько смутила.
— Что, Борис Иванович, я что-нибудь не так сказал?
— Да что вы, Сергей Афанасьевич, все предельно ясно. И ваша идея мне очень нравится… Но я не выдержал и улыбнулся из-за того, что немного схитрил: хотелось услышать рассказ о принципе предлагаемой подцепки из ваших уст… А вообще-то с вашим проектом я уже успел познакомиться: да вы, может быть, и знаете, что я обращался в ваш институт с просьбой выслать мне проект Стремнина для определения возможности его применения для будущего «Икса».
У Сергея учащённо забилось сердце. «Должен ли я верить своим ушам? — спросил он сам себя. — Неужели мою систему подцепки одобрил и намерен применить для своего перспективного самолёта сам Крымов?!»
— Спасибо вам, Борис Иванович!
Крымов подошёл к нему:
— Вот те раз!.. Это я должен сказать вам спасибо!.. Вы, голубчик, ещё не совсем понимаете, что за штуку вы спроектировали!.. Так что позвольте пожать вашу руку, и это рукопожатие давайте считать началом нашей совместной творческой деятельности!.. Ну вот… Так вы говорите, «зарубили» ваш проект, признав его экономически необоснованным?
— Да.
Крымов прошёлся взад-вперёд, задумчиво склонив голову. Потом заговорил как бы сам с собой:
— Что-то не припомню, чтоб наши авиационные учёные когда-либо так ревностно заботились о вопросах экономики… А тут пристёгнута к проекту обсуждаемому такая неотбиваемая формулировка!.. Попробуй с нею сунься в промышленность — и слушать никто не будет… А ведь на самом-то деле… — Крымов заглянул в глаза Стремнину, — тут против вас, Сергей Афанасьевич, сработал эффект психологической несовместимости… Не так ли?..
— Неловко говорить об этом, Борис Иванович… Но, как я заметил, посторонние люди относятся куда терпимей к проявлению в нас изобретательской жилки, чем коллеги по работе и особенно непосредственные начальники… К сожалению, мой случай не опровергает эту нелепую закономерность.
Крымов рассмеялся:
— И справедливость этой «нелепой закономерности» усиливает ещё и тот факт, что «посторонний» Крымов заметил и оценил по достоинству ваш проект… Словом, сказочные ситуации все ещё и в наше время не редкость!.. Будем надеяться, что, как всякая хорошая сказка, она окажется со счастливым концом!..
— Спасибо вам, вы меня окрылили, Борис Иванович!
— Вот как?.. Оказывается, и лётчику-испытателю нужна окрылённость!
Глава вторая
От КРЫМОВА — СТРЕМНИНУ:
«Уважаемый Сергей Афанасьевич!
Перечитал Ваше «философическое» письмо. Всегда ведь так: после бурных творческих горений наступает либо проклятущее уныние, либо (что опасней, если надолго!) — созерцательное умиротворение. Это, разумеется, у душ пылких и умов дерзновенных. Иные же ничегошеньки такого за собой не замечают, да и слава богу! А то сумасшедших было бы куда больше.
Но стоит ли завидовать этим иным, будто бы уже счастливым от возможности не пойти на работу, присоединиться к случайной выпивке… Вообще, «счастливым» от убогой мысли, что можно ничего не делать. Просто так, как они говорят, гулять и гулять, или, что ещё более метко ими же определено, балдеть?..
Нет, я этим «счастливцам» никогда не завидовал, и если бы такая жизнь грозила мне, ей-богу, к чёрту с ней покончил!
Талантливым людям — а Вас я причисляю к людям талантливым вне всякого сомнения — такая «счастливая» жизнь противоестественна. Если бы ей поддался талантливый человек, она бы выхолостила из него весь талант; во всяком случае, сделала бы его бесплодным.
Вот почему и считайте нормой, коли Вас не всегда понимают даже и близкие. В этом — атавистический парадокс: люди зачастую не понимают таланты, даже не любят их (ревнуют, завидуют, не признают) и… все же льнут к талантам, потому что без них было бы невыносимо скучно на земле!
Так служите же своему таланту: работайте, творите и… страдайте! В страдании, в творческих муках, а не в отдохновении и неге удел таланта, ибо, чем глубже выстрадано творение, тем ближе оно к мечте творца.
И ещё, если хотите: талантливый человек — своего рода охотник, а сытый охотник не добудет зверя, не поймает рыбу.
Буду в столице проездом 25-го. Остановлюсь в «Москве». Обязательно зайдите.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112