— Попробуйте планировать отлого, держась сперва параллельно склону, и всё будет о'кэй!
Не зная, что перед ним видные испытатели сверхзвуковых «дельтапланов», воздушный спортсмен словно бы пропустил мимо ушей их слова и стал разбегаться вновь. Замелькали подошвы, вздулась двумя флюсами ткань треуголки, и человек, повиснув на перекладине, оторвался…
— Ай да молодец! — весело переглянулись лётчики. — Что значит послушаться дельного совета!
И в самом деле: дельтаплан заскользил отлого, ровно, и ничто, казалось, не могло помешать его красивому полёту. Испытатели неотрывно следили за ним, и, может быть, каждый из них в этот момент позавидовал оранжевому человеку.
Но вот склон горы пошёл круче вниз, и дельтаплан воспарил над ним метров на тридцать… И тут летящий словно бы забоялся высоты. Во всяком случае его крошечная фигурка, хорошо просматриваемая в прозрачном воздухе, как-то замельтешила, заколыхалась беспокойно… А дельтаплан, как конь перед оврагом, вдруг вздыбился, качнулся, кренясь, и… кувырк!.. Рухнул. Дымком взметнулась снежная пыль. А когда осела, ошарашенные лыжники увидели на месте падения как бы гору серебряных монет.
Оцепеневшие было ноги вдруг пришли в движение, когда лыжники ринулись вниз.
Оттащив в сторону полотно, они сперва не увидели дельтапланериста: так глубоко зарылся он в снег. Все же извлечённый из снега, он открыл глаза. Все трое наклонились над ним:
— Ну как?
Но он их изумил. Бледные щеки стали медленно розоветь и расплываться в блаженную улыбку, а губы, сперва беззвучно, потом чуть слышно прошептали:
— Если б вы знали, как это прекрасно!
Лётчики переглянулись: «Спятил, что ли?!» Стремнин потормошил парня за плечи:
— О том, что это прекрасно, мы знаем и сами. Ты сам-то как?.. Не поломал кости?
— Поломал — срастутся! — стиснул губы оранжевый парень, и лицо его опять стало светлеть, и появилась на нём тихая улыбка: — Как это прекрасно! — пробормотал он, но, попробовав встать, застонал.
Воспользовавшись гнутыми трубами и полотном, лётчики сладили волокушу, уложили на неё человека в оранжевом костюме и тронулись к Приюту одиннадцати.
Глава четвёртая
Вере все же пришлось уехать на юг, хотя она и знала, что в её отсутствие кое-кто из девчонок поторопится облетать новый самолёт, чтобы выиграть в темпе, получить преимущество. Но чемпионка предусмотрела все и заручилась клятвенным обещанием приятеля вызвать её телеграммой в любой час суток, как только станет известно о назначении полётов на новой машине.
Она ведь и мысли не допускала, что позволит себя опередить, живя идеей высшего спорта: «Вперёд, вперёд, все безупречней, смелей, ярче!.. Снова, снова, ещё сто раз без устали!.. Ни дня передышки!..» А уж достигнув самого верха — держись! Ох, как не легко удержать успех!
Не прошло и недели, как «сигнал» ею был принят, и она, преисполненная спортивного азарта и даже некоторого злорадства, — мол, вы меня не ждёте, а я вот она — пред вами! — прилетела ближайшим рейсом и явилась прямо из аэропорта в аэроклуб.
Ах, как она боялась опоздать!..
Не опоздала! Явилась как раз вовремя, когда её соперницы уже обхаживали только что прилетевший новый акробатический самолёт, подгоняя по росту привязные ремни. Но Вера была не из тех, кто может обидеться и отойти в сторонку, она умела отстаивать своё первое место и тут в мгновение ока оказалась первой в строю тех, кто должен был летать.
Между руководством аэроклуба и дирекцией завода, откуда поступил самолёт, было обговорено, что в первых полётах авиаспортсменок примет участие Георгий Тамарин — лётчик-испытатель, всесторонне испытавший новую машину, освоивший её в совершенстве и изъявивший желание ознакомить с нею лётчиц в воздухе.
— Ну что ж, Вера!.. Ты проявила завидную мобильность, вернувшись даже из отпуска, — полетим с тобою первой! — сказал Жос Тамарин, засветившись своей лучезарной улыбкой. — Покажи-ка, ветеранка, сохранила ли ты и в воздухе такое проворство?
Девчонки в строю расхохотались: им-то очень пришлась по вкусу добродушная подначка лётчика-испытателя. А Вера, чуть побледнев от слова «ветеранка», закусила до крови губу и отвернулась, надевая парашют: «Ладно, задавака, я тебе покажу, как делается высший пилотаж!.. Ты у меня запросишься на землю!..»
Она уселась впереди, на пилотском сиденье, он за нею, на месте инструктора. Условились, что взлетает и пилотирует сперва он, а потом передаёт ей управление, и она пробует выполнить комплекс фигур, который сочтёт нужным, чтоб получить представление о новой машине.
Через две минуты они уже находились в пилотажной зоне, левее зелёного аэродромного поля, как раз над излучиной реки. Солнце светило сбоку, и самолёт прекрасно был виден оставшимся на земле пилотажницам, на лицах которых всё ещё была заметна досада, вызванная внезапным Вериным появлением.
А между мужчиной и женщиной в воздухе сперва установилось молчание. Первым заговорил он.
— Начнём… Как видишь, аэроплан премилый! Вот, учись, девушка… — подтрунивал он над ней. — Делаю управляемый двойной переворот… Вот… Теперь вправо… Скрипка — не машина! Рулями и двигать не надо: только подумай, а она уже вращается!.. Ну вот. Теперь наберём чуток высоты… Так, достаточно… 2000… Сделаем по два витка штопора влево и вправо… Ты, горлица, присматривайся, как самолёт ловко штопорит… Полюбуйся, как мило получается… Вот скорость гаснет… Даю ногу вправо… Ать!.. Раз — виток, два — виток… Хватит!.. Да он, миляга, и выскочил, как пробка из бутылки шампанского… Теперь сорвёмся вправо… Как видишь, поведение самолёта и здесь, в правом штопоре, аналогичное… Фи-ить, фи-ить… два витка — хватит… Теперь пикируем и выходим на иммельман… Вот так, ещё, ещё и… ать! Перевернулись в верхней точке и вышли точнёхонько на обратный курс… Будем здоровы!
Тамарин выполнил этот несложный каскад фигур слитно и безупречно, как профессиональный лётчик-испытатель. Она не заметила в его пилотировании каких-либо погрешностей. И всё же злорадно улыбнулась, понимая, что до рекордсмена по высшему пилотажу ему очень далеко. Она не сказала, впрочем, ни слова, выжидая нетерпеливо, когда он кончит «эту парковую карусельку для послушных деток», и кипела яростным желанием покрутить так, чтоб он сказал ей: «Мамонька, я больше не хочу, мне страшно!»
— Ну что ж?.. Бери управление и начинай. С чего начнёшь? — спросил он деловито.
— А вот… — воскликнула она дерзко, и это не ускользнуло от него. И в тот же миг Тамарин почувствовал, как ручка управления, которую он отпустил, связанная шарнирно с такой же ручкой, которой она теперь управляла из своей кабины, больно ударила его по кисти, а самолёт мгновенно оказался на спине. Жос ощутил, как повисает на ремнях, и успел подумать, что надо бы потуже их притянуть… «А то как бы эта лютая чемпионка не вышвырнула меня из кабины!
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112