Так и подмывало одернуть воинственного ярла: «Охолонись да дело делай, а не по дури мечом махай! Одной силой малого добьешься, а вот ежели к тому ум да хитрость приложишь, то и друзьям угодишь, и врагов не наживешь». Но коли посмею сказать такое, сам не намного умней окажусь. Я вздохнул:
– Напрасно идем в печище, Эрик. Нет там никого. Он сперва опешил, а потом рассердился:
– Мне не до шуток, Олег!
– А я и не шучу. Ты посмотри – нигде никаких следов не видать. Верно, ушли Люболядцы еще по осени. О скорой мести Рюрика все наслышаны, вот они ее дожидаться и не стали…
Эрик зашарил глазами по чистому нетронутому снегу, поверяя мои слова, и, удостоверившись, зло сдернул с головы шапку, швырнул в сугроб:
– Ушли!!!
Без Ролловой науки и я бы так осерчал, а теперь научился себя сдерживать, да и радовался втайне, что не придется со своими же воевать. Поднял Эрикову шапку, стряхнул с меха налипший снег:
– Не злись, ярл. Все хозяйство они забрать не могли, что-нибудь оставили. Соберешь добро и отвезешь Рюрику взамен дани.
Он мрачно кивнул:
– Все до последнего заберу и дома спалю, чтоб вернуться не могли!
И то ладно, что искать ушедших не кинулся. Хотя наших охотников по лесам гонять, что с завязанными глазами в чистом поле зайца ловить.
Уже не таясь, Эрик взмахнул рукой, соскользнул со склона к печищу. Я своих придержал – может, ушли люди, а может, проведали о нас и сидят по избам, дожидаются. Стрелу и в окно выпустить можно. Но опасался зря – у ярла, видать, на опасность свой особый нюх имелся – его дружинники уже маячили меж домов, силясь открыть засыпанные снегом двери, а нападать на них никто и не думал.
Я обвел глазами своих хирдманнов. Преданными псами стояли возле, не шевелясь, ждали сигнала. Такими бы любой Князь гордился, да только вцепились они, будто клещи, в давнишнюю выдумку Ролло, не хотели отказываться от мысли, что я – богами обласканный избранник. Любую удачу моей богоизбранности приписывали. Вот и сейчас Оттар едва улыбнулся, показывая из-под обледеневших усов яркие губы:
– Боги вновь благоволят тебе, Олег.
Что ж, коли так ему проще… Я переступил с ноги на ногу. Лыжи послушно скрипнули, уставились тупыми носами на печище.
– Пошли.
Эрик встретил меня у дома Старейшины, покосился недовольно:
– Куда пропал?
– А к чему я тебе нужен? – возразил я. – Чай, драки нет.
Ярл не ответил, нервно постукивая о снег откуда-то вывороченным колышком. Его хоробры возились у крепких дверей Старейшинской избы, силясь топорами сбить намерзший на железные засовы лед. Дело шло вяло.
– Взяли бы какое бревно да вышибли, – посоветовал я. – Все одно – некому здесь больше жить.
Эрик понял свою промашку, взъелся на взмокших от усилий воев:
– Вы что, сами до того додуматься не могли?
– Так ведь и ты не мог, – небрежно уронил Оттар.
Ньяр опалил его зеленым огнем, но вновь смолчал. То ли связываться не захотел, то ли сам почуял, что не прав. Я знал, почему нервничает ньяр. Не о печище он думал, не о Княжьей дани, а об оставленной в Рюриковой избе жене. До него лишь прошлой ночью дошло, что осталась она одна-одинешенька средь чужих людей. Он и меня разбудил, затряс, словно спятил:
– Олег! Отправь человека в Новый Город. Пусть велит Вассе к вашим идти жить, покуда меня нет.
– Сам и отправь, – вяло огрызнулся я.
И без того сон не шел, мучали предчувствия, а тут еще он со своей любовью!
– Твоему посланцу она больше поверит, да и болотники тоже.
Я наконец уразумел, о чем толкует ярл:
– Беляна сама ее позовет. Говорили мы об этом перед походом.
Он тогда вроде успокоился, да, видать, все же остались сомнения, мотали душу ярлу, туманили здравый ум. Вот и злился понапрасну и вел себя, словно никогда ранее чужих дверей не ломал. Верно говорят – даже самые мудрые от любви глупеют.
Дверь с треском вылетела, и сразу пахнуло из старейшинской избы смрадным запахом. В Валланде мне часто доводилось оставаться в захваченных деревнях по нескольку дней, пока убирали трупы, чуять этот запах. Запах Морены…
– Там все мертвые! – Из избы выскочил молодой дружинник, впился в лицо ярла широко открытыми испуганными глазами. – И бабы, и дети… Все…
– Убитые? – переспросил Эрик. Парень отрицательно замотал головой:
– Мертвые!
Эрик хмыкнул, отодвинул перепуганного юнца, уверенно перешагнул через порог. Не знаю, что заставило меня последовать за ярлом – любопытство или странное ощущение, будто вместе с запахом тления сочится из распахнутой избы неведомая злая сила, тянется корявыми руками к бродящим в отдалении воям. Оттар, недолго думая, вошел следом и охнул, увидев лежащий ничком посреди горницы труп. Молода была женщина иль стара, теперь уже было не разобрать – синюшные пятна покрыли ссохшуюся, но еще сберегаемую холодом кожу, волосы, выпроставшись из-под домашнего платка, закрывали лицо. На полатях в углу лежал еще один труп – поменьше, верно, сын Старейшины. С повалуши кубарем скатился Аскольд:
– Там еще трое. Все в язвах, пятнах… Мор какой-то… Эрик брезгливо поморщился:
– Что же они, всей деревней что ли вымерли? И распорядился:
– Хлюст, возьми людей, пройди по соседним избам, глянь, что да как.
Высоченный дружинник, один из старых Эриковых воев, чуть ли не задевая головой потолок, двинулся к порогу. Я, по-прежнему вглядываясь в женщину на полу, шагнул, преграждая ему путь. Вой вскинул на меня недоуменные глаза:
– Ты чего?
Я и сам не мог еще сообразить, какое предчувствие шевелится внутри, знал только, что где-то уже видел такие пятна… Или слышал о них… Но где? Мысли бились лихорадочно. Было что-то очень важное, что надо было сделать немедленно, пока мор не перекинулся на вновь пришедших.
«Ролло, – услужливо подсказала память. – Ролло говорил тебе об этом». Нет, не Ролло. Валланд… Мор… Седые волосы, дрожащие руки, напоенный болью воспоминаний взор… Чума!!!
Одна старуха в Валланде сказывала мне о страшной, неведомой в наших краях болезни, покрывающей тело язвами и убивающей людей одного за другим так быстро, что некоторые даже не успевали понять, что с ними случилось. Та болезнь унесла всех ее родичей. Когда она рассказывала, то никак не могла унять свои руки – они, словно живя отдельно, дрожа, рисовали на ее лице большие округлые пятна, так похожие на те, что принесла с собой в словенское печище загадочная Чума.
Хлюст попробовал обойти меня, но я вновь заступил ему дорогу:
– Ты никуда не пойдешь!
И не обращая внимания на округлившиеся глаза воя, велел молчаливо ждущему Оттару:
– Проследи, чтобы никто ничего не трогал. Пусть готовят огонь. Все будем жечь!
– Как мне объяснить – почему? – невозмутимо спросил Оттар, ни капли не сомневаясь в моей правоте. Посланцы богов не ошибаются.
– Скажешь – это село принадлежит Морене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155
– Напрасно идем в печище, Эрик. Нет там никого. Он сперва опешил, а потом рассердился:
– Мне не до шуток, Олег!
– А я и не шучу. Ты посмотри – нигде никаких следов не видать. Верно, ушли Люболядцы еще по осени. О скорой мести Рюрика все наслышаны, вот они ее дожидаться и не стали…
Эрик зашарил глазами по чистому нетронутому снегу, поверяя мои слова, и, удостоверившись, зло сдернул с головы шапку, швырнул в сугроб:
– Ушли!!!
Без Ролловой науки и я бы так осерчал, а теперь научился себя сдерживать, да и радовался втайне, что не придется со своими же воевать. Поднял Эрикову шапку, стряхнул с меха налипший снег:
– Не злись, ярл. Все хозяйство они забрать не могли, что-нибудь оставили. Соберешь добро и отвезешь Рюрику взамен дани.
Он мрачно кивнул:
– Все до последнего заберу и дома спалю, чтоб вернуться не могли!
И то ладно, что искать ушедших не кинулся. Хотя наших охотников по лесам гонять, что с завязанными глазами в чистом поле зайца ловить.
Уже не таясь, Эрик взмахнул рукой, соскользнул со склона к печищу. Я своих придержал – может, ушли люди, а может, проведали о нас и сидят по избам, дожидаются. Стрелу и в окно выпустить можно. Но опасался зря – у ярла, видать, на опасность свой особый нюх имелся – его дружинники уже маячили меж домов, силясь открыть засыпанные снегом двери, а нападать на них никто и не думал.
Я обвел глазами своих хирдманнов. Преданными псами стояли возле, не шевелясь, ждали сигнала. Такими бы любой Князь гордился, да только вцепились они, будто клещи, в давнишнюю выдумку Ролло, не хотели отказываться от мысли, что я – богами обласканный избранник. Любую удачу моей богоизбранности приписывали. Вот и сейчас Оттар едва улыбнулся, показывая из-под обледеневших усов яркие губы:
– Боги вновь благоволят тебе, Олег.
Что ж, коли так ему проще… Я переступил с ноги на ногу. Лыжи послушно скрипнули, уставились тупыми носами на печище.
– Пошли.
Эрик встретил меня у дома Старейшины, покосился недовольно:
– Куда пропал?
– А к чему я тебе нужен? – возразил я. – Чай, драки нет.
Ярл не ответил, нервно постукивая о снег откуда-то вывороченным колышком. Его хоробры возились у крепких дверей Старейшинской избы, силясь топорами сбить намерзший на железные засовы лед. Дело шло вяло.
– Взяли бы какое бревно да вышибли, – посоветовал я. – Все одно – некому здесь больше жить.
Эрик понял свою промашку, взъелся на взмокших от усилий воев:
– Вы что, сами до того додуматься не могли?
– Так ведь и ты не мог, – небрежно уронил Оттар.
Ньяр опалил его зеленым огнем, но вновь смолчал. То ли связываться не захотел, то ли сам почуял, что не прав. Я знал, почему нервничает ньяр. Не о печище он думал, не о Княжьей дани, а об оставленной в Рюриковой избе жене. До него лишь прошлой ночью дошло, что осталась она одна-одинешенька средь чужих людей. Он и меня разбудил, затряс, словно спятил:
– Олег! Отправь человека в Новый Город. Пусть велит Вассе к вашим идти жить, покуда меня нет.
– Сам и отправь, – вяло огрызнулся я.
И без того сон не шел, мучали предчувствия, а тут еще он со своей любовью!
– Твоему посланцу она больше поверит, да и болотники тоже.
Я наконец уразумел, о чем толкует ярл:
– Беляна сама ее позовет. Говорили мы об этом перед походом.
Он тогда вроде успокоился, да, видать, все же остались сомнения, мотали душу ярлу, туманили здравый ум. Вот и злился понапрасну и вел себя, словно никогда ранее чужих дверей не ломал. Верно говорят – даже самые мудрые от любви глупеют.
Дверь с треском вылетела, и сразу пахнуло из старейшинской избы смрадным запахом. В Валланде мне часто доводилось оставаться в захваченных деревнях по нескольку дней, пока убирали трупы, чуять этот запах. Запах Морены…
– Там все мертвые! – Из избы выскочил молодой дружинник, впился в лицо ярла широко открытыми испуганными глазами. – И бабы, и дети… Все…
– Убитые? – переспросил Эрик. Парень отрицательно замотал головой:
– Мертвые!
Эрик хмыкнул, отодвинул перепуганного юнца, уверенно перешагнул через порог. Не знаю, что заставило меня последовать за ярлом – любопытство или странное ощущение, будто вместе с запахом тления сочится из распахнутой избы неведомая злая сила, тянется корявыми руками к бродящим в отдалении воям. Оттар, недолго думая, вошел следом и охнул, увидев лежащий ничком посреди горницы труп. Молода была женщина иль стара, теперь уже было не разобрать – синюшные пятна покрыли ссохшуюся, но еще сберегаемую холодом кожу, волосы, выпроставшись из-под домашнего платка, закрывали лицо. На полатях в углу лежал еще один труп – поменьше, верно, сын Старейшины. С повалуши кубарем скатился Аскольд:
– Там еще трое. Все в язвах, пятнах… Мор какой-то… Эрик брезгливо поморщился:
– Что же они, всей деревней что ли вымерли? И распорядился:
– Хлюст, возьми людей, пройди по соседним избам, глянь, что да как.
Высоченный дружинник, один из старых Эриковых воев, чуть ли не задевая головой потолок, двинулся к порогу. Я, по-прежнему вглядываясь в женщину на полу, шагнул, преграждая ему путь. Вой вскинул на меня недоуменные глаза:
– Ты чего?
Я и сам не мог еще сообразить, какое предчувствие шевелится внутри, знал только, что где-то уже видел такие пятна… Или слышал о них… Но где? Мысли бились лихорадочно. Было что-то очень важное, что надо было сделать немедленно, пока мор не перекинулся на вновь пришедших.
«Ролло, – услужливо подсказала память. – Ролло говорил тебе об этом». Нет, не Ролло. Валланд… Мор… Седые волосы, дрожащие руки, напоенный болью воспоминаний взор… Чума!!!
Одна старуха в Валланде сказывала мне о страшной, неведомой в наших краях болезни, покрывающей тело язвами и убивающей людей одного за другим так быстро, что некоторые даже не успевали понять, что с ними случилось. Та болезнь унесла всех ее родичей. Когда она рассказывала, то никак не могла унять свои руки – они, словно живя отдельно, дрожа, рисовали на ее лице большие округлые пятна, так похожие на те, что принесла с собой в словенское печище загадочная Чума.
Хлюст попробовал обойти меня, но я вновь заступил ему дорогу:
– Ты никуда не пойдешь!
И не обращая внимания на округлившиеся глаза воя, велел молчаливо ждущему Оттару:
– Проследи, чтобы никто ничего не трогал. Пусть готовят огонь. Все будем жечь!
– Как мне объяснить – почему? – невозмутимо спросил Оттар, ни капли не сомневаясь в моей правоте. Посланцы богов не ошибаются.
– Скажешь – это село принадлежит Морене.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155