Вестник с юга прибыл на этот отдаленный берег острова на рассвете, когда Светоний Павлин увидел, как рухнуло последнее дерево. То было могучее дерево, старейшее из всего множества деревьев в роще, с которой всю ночь сражался его легион, чтобы завершить опустошительное уничтожение.
Обхват его составлял более шестидесяти футов, и, как прикинули военные корабельщики, из него вполне могла бы выйти полновесельная трирема. Уже поваленное на землю, оно равнялось по высоте тем трехэтажным строениям, что сооружались на африканском побережье, когда Светоний заправлял в Мавритании. И сейчас он задумался о том, сколько же лет могло быть такому дереву. Интересно, так же ли велико число его годичных колец — если бы их удалось подсчитать, — как число жизней, загубленных сегодня ночью римскими отрядами? Действительно ли гибель этого дерева и всей священной рощи приведет к смерти друидов — как сами они, похоже, верили?
Отбросив философские мысли ради более практических вопросов, Светоний отправил своих людей складывать в кучи тела мертвых друидов и устраивать костры для их сожжения. Потом, вспомнив главный приказ императора Нерона, он отправил группу солдат обследовать остров. Ведь Нерон написал, что у него есть основания верить своему отчиму (и двоюродному дедушке) Клавдию, считавшему, что именно на острове Мона друиды хранят свои главные сокровища. И Нерон хотел, чтобы ему немедленно сообщили о любых ценных находках.
Распорядившись насчет поисков сокровищ, Светоний вспомнил о почтительно ожидавшем посланнике и велел привести его. После долгого путешествия гонец выглядел изрядно потрепанным. Более того, Светонию доложили, что мокрый грязный вид парня вызван тем, что он со своей лошадью только что переправился через узкий пролив. Выдохшуюся лошадь, еще испускавшую пену, несмотря на купание в канале, увели подальше, а вестника доставили к губернатору.
— Погоди немного, передохни, парень, — успокоил Светоний гонца. — Даже ради доставки важнейших известий не стоит испускать последний вздох.
— Камулодунум… — хрипло выдавил вестник. Светоний осознал наконец, как ужасно выглядит посланец: на его потрескавшихся губах запеклась кровь и земля, глаза бессмысленно блуждали, а коротко остриженные волосы растрепались, как у друидов, чьи безжизненные тела покрывали берег. Щелкнув пальцами, Светоний приказал принести бурдюк с чистой водой и передать его посланнику. Когда тот напился и прочистил горло, губернатор велел ему продолжать. Но взгляд у парня все еще был безумным. Конечно, все люди Светония закалились в военных походах, но он подумал, уж не лишились ли они временно рассудка при виде всех этих убитых мужчин и женщин, по которым они практически ходили.
— Успокойся, — решительно сказал Светоний. — Очевидно, ты на бешеной скорости проделал весь этот путь — более двух сотен миль. Ты привез мне какое-то срочное известие из Камулодунума?
— Все мертвы, — прохрипел посланец. — Тысячи… десятки тысяч… все погибли. И весь город, храм Клавдия — все сгорело дотла!
Он начал рыдать.
Светоний, поначалу изумившись, быстро пришел в ярость. Взмахнув рукой, он резко хлестнул парня по лицу.
— Ты солдат, мужчина! — напомнил он. — Во имя Юпитера, возьми себя в руки. Что случилось в Камулодунуме? Там произошло землетрясение? Пожар?
— Восстание, наместник, — сказал гонец, глотая воздух. — Икены и тринованты… может, еще какие племена из этого Корнуолла… мы толком не поняли…
— А чем же занимался в это время девятый легион Гиспана? — ледяным тоном поинтересовался Светоний. — Зашивал дырки на тогах, пока племена босоногих островитян поджигали селения, находящиеся под его защитой?
— Там не было никаких босоногих племен, наместник. На нас напало множество хорошо вооруженных воинов — двести тысяч или даже больше, — сообщил ему солдат. — И меня послал к вам сам командующий, Петилий Цериал, приказав как можно быстрее добраться до вас. Половина девятого легиона уже уничтожена: двадцать пять сотен человек, среди которых был и я, попытались выбраться из города. Римский прокуратор Декиан бежал вместе с его подчиненными на материк, а Петилий заперся в крепости, рассчитывая, что вы пришлете ему подкрепление.
— Чепуха. Как могла горстка необразованных, безмозглых бриттов уничтожить половину римского гарнизона и повергнуть в бегство самого прокуратора? — воскликнул Светоний, даже не скрывая презрения к народу, который стал ему ненавистен. Он сплюнул и добавил: — Как они могут быть хорошими воинами, если не в состоянии стать даже хорошими рабами?
— Однако у них полно оружия, лошадей и колесниц, — сообщил ему солдат. — Их женщины сражаются наравне с мужчинами, и гораздо более ожесточенно. Я сам видел их зверства в Камулодунуме, наместник, это какой-то ужас. Они убивали стариков и молодых, простых жителей и солдат, матерей и даже детей без всякого разбора, будь перед ними римляне или помогавшие нам бритты. Я видел трупы римских женщин с грудными младенцами, привязанными к груди! А мужчин распинали прямо на улицах — да простят мне боги эти слова, но их тела заживо разрубали на части, рассекали рты тех, кто еще дышал…
Вестник умолк, в глазах его сверкали боль и ужас, очевидно почти не притупившиеся за время изнурительного путешествия.
Светоний вздохнул.
— Даже не представляю, какого же гениального полководца нашли они для руководства этим походом! — презрительно бросил он.
— Их вела Боудикка, наместник, царица икенов, — ответил посланник.
— Эти дикари последовали в бой за женщиной? — спросил Светоний, впервые выказав неподдельное изумление.
— Пожалуйста, наместник, — сказал посланец. — Командующий Петилий просит вас поторопиться. Судя по тому, что я видел, их восстание далеко не закончилось; кажется, они черпают новые силы в крови убитых. Камулодунум уже разрушен. Сейчас они движутся к Лондиниуму.
Лондиниум, Британия. Ранняя весна 61 года
COMMIXTIO
Было, есть и будет множество видов массового уничтожения человеческих жизней. Самые главные разрушители — огонь и вода; остальные, менее существенные, порождаются тысячами других несчастий.
Платон. Тимей
Насколько понимал Иосиф Аримафейский, Лондиниум не был ни крупнейшим, ни старейшим или важнейшим городом в Британии. Но до недавнего времени он являлся одним из красивейших городов, расположенных в широкой и спокойной долине большой реки. Ныне, когда он прогуливался в последний раз по ее берегам, там уже не осталось и следа от Лондиниума: вся эта процветающая римская провинция превратилась в кучи раскаленного пепла.
Иосиф видел, как за рекой римляне вели на работу по каменистому берегу закованных в кандалы местных жителей.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176