— Почему это на почте? — произнесла я, надеясь, что мне удался некий небрежный тон, хотя в ушах у меня звенело и голова опять начала побаливать.
Почему, черт возьми, на почте? Стараясь не раскрывать своих козырных карт, я пыталась незаметно заглянуть в чужие: неужели Под тоже замешан? Я больше никому не доверяла, а такая установка едва ли способна излечить паранойю. Но шеф продолжал говорить:
— Вчера после твоего ухода с работы мне позвонила некая дама из «Вашингтон пост». Она сказала, что уже несколько дней пытается связаться с тобой по поводу каких-то ценных бумаг, которые, как ей стало известно на пресс-конференции, должны быть отправлены тебе. И эта газетчица срочно хотела договориться с тобой об их приобретении. Я сказал, что позабочусь о том, чтобы ты перезвонила ей сегодня. А когда Хаузер изъявил горячее желание видеть тебя нынче утром, то мне пришло в голову, что ты, возможно, забираешь свою посылку на почте — учитывая, что ты ожидала получения важных документов. Поэтому я сразу послал туда Максфилда. Но когда он в итоге нашел тебя… В общем, он весьма удивил меня рассказом о твоем поведении.
Я догадывалась, каков был этот рассказ: как я укатила, едва не припечатав Оливера к тротуару, невзирая на то что он держался за дверцу моей машины. Я вела себя глупо, и это еще мягко сказано. Однако, хотя ситуация объяснилась довольно просто, у меня оставалось несколько щекотливых вопросов. К примеру, кому из них — Поду или Оливеру — пришла в голову идея забрать мою посылку. Но я не могла придумать, как выяснить это, чтобы Под не догадался, что документы уже получены.
— Значит, вся проблема в том, что мне опять не удалось встретиться с доктором Хаузером, — извиняющимся тоном произнесла я. — Ну, так уж получилось. Я тоже очень торопилась, поэтому не заметила, что Оливер стоит так близко к машине. Передайте ему мои извинения в том, что я едва не отдавила ему ноги. — Потом я добавила более осторожно: — Видимо, мы с доктором Хаузером курсируем параллельными рейсами, как два корабля во мраке ночи. Возникли непредвиденные осложнения, но я уверена, мы с ним скоро встретимся. Я обдумала ваше предложение вчера вечером и согласна с вашими мудрыми доводами: нельзя упускать такой отличной возможности для карьерного роста.
И я почти не кривила душой, нахваливая мудрость Пода. Возможно, именно пережитые мной стрессы и треволнения подтолкнули меня к мысли, что все мои знакомые сговорились следить за мной. Может, мне на самом деле необходимо ненадолго уехать в Россию, чтобы столкнуться с иной реальностью, отличной от моей собственной, которая приобретала весьма «виртуальные» черты. Самое время для Schuss при помощи скоростного спуска на лыжах, чтобы прочистить мои микропроцессоры.
Я сказала Поду, что успею вернуться на работу до конца дня, и отсоединилась. Мне стало легче оттого, что Оливер оказался под сомнением как кандидат на роль шпиона, гангстера и потенциального живодера. Но все-таки надо было соблюдать разумную предосторожность и спрятать эти документы в таком месте, где никто не сумел бы найти их — возможно, даже я сама.
Вагончик фуникулера отправлялся наверх только через полчаса. За это время собралось так много пассажиров, что они набились в подъемник, как сельди в бочку, по полной программе загрузив его перед тем, как он покатился через глубокие ущелья по выглядевшему крайне ненадежно тяговому канату. Стиснутая толпой беспокойных туристов со Среднего Запада и из Японии, я стояла, прижавшись щекой к оконному стеклу, и внизу перед моими глазами открывался очаровательный пейзаж двухтысячефутовой глубины, в которую мы можем навернуться, ежели наш вес окажется слишком велик для этой оранжевой развалюхи. Наверное, было бы проще и быстрее воспользоваться кресельным подъемником. Но я сомневалась, что сумею найти нужное мне место, если не начну от своеобразной «печки», от знаменитых Сциллы и Харибды.
Сцилла и Харибда — парочка моих любимых скал. Это гигантские островерхие каменные бельведеры, стоящие рядом, между которыми, едва выбравшись из гондолы, вынужден проезжать каждый лыжник — если, конечно, не захочет обойти их и спуститься по глубокому свежевыпавшему снегу. Изредка и я решалась на это, но только не сегодня, когда мне пришлось бы удерживать равновесие на коварном склоне с увесистым тайным манускриптом за спиной.
Узкий и крутой спуск между этими двумя черными скалами, достигавшими тридцатифутовой высоты, был всегда очень скользким, отполированным до ледяного блеска множеством лыжников. Он напоминал глухой туннель, свет в который проникал только через узкую небесную щель. На этой раскатанной лыжне невозможно было даже слегка притормозить, не говоря уж о том, чтобы полностью контролировать спуск.
Однажды в середине лета я гуляла по здешнему нижнему лугу и попыталась забраться наверх по ущелью между Сциллой и Харибдой. Но склон оказался слишком крутым для пешего подъема: тут потребовалось бы альпинистское снаряжение. Однако спускаться по снегу было гораздо проще, требовались лишь железные нервы. Нужно было просто сгруппироваться и, удерживая равновесие, пронестись по ущелью, молясь, чтобы при вылете из его сумрака на свет божий не столкнуться с ледяными выбоинами или буграми.
Вместе с остальными «селедками» я с трудом выбралась из бочкообразной гондолы. В лесу лыж и палок, облепившем бока вагончика, я нашла свои. Немного потоптавшись около верхнего теплого домика, я сбила с ботинок снег, застегнула лыжи и, неспешно протирая защитные очки, пропустила вперед всех моих попутчиков, стремившихся покорить эти горы. Мне хотелось, чтобы на выезде из ущелья меня ждал чистый склон, не только чтобы избежать столкновений с упавшими телами, обычно в изобилии валявшимися на склоне под Сциллой и Харибдой, но главное, чтобы без лишних свидетелей отправиться на поиски выбранного мной укромного местечка.
Следующая гондола должна была прибыть только через полтора часа, поэтому, когда вся суматоха улеглась вместе с исчезнувшей толпой, я в гордом одиночестве устремилась вниз по склону. В наступившей тишине, нарушаемой лишь шуршанием лыж по снегу, я подошла к этой круче и стремительно понеслась между поблескивающими черными мастодонтами Сциллы и Харибды.
Умудрившись не сойти с лыжни, я вылетела из ущелья, где сильный порыв бокового ветра резко взметнул мой рюкзачок. Я пошатнулась и начала заваливаться, но устояла, перенеся вес на правую половину тела и прочертив перчаткой по снегу. Выпрямившись, я вновь подалась влево, двигаясь вниз словно конькобежец, пока полностью не восстановила равновесие.
Глубоко вдохнув чистый поднебесный воздух, я окинула взглядом горные хребты.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119 120 121 122 123 124 125 126 127 128 129 130 131 132 133 134 135 136 137 138 139 140 141 142 143 144 145 146 147 148 149 150 151 152 153 154 155 156 157 158 159 160 161 162 163 164 165 166 167 168 169 170 171 172 173 174 175 176