— Сам бы проехал в этой железке при такой жаре, — проворчал Феликсов, спрыгивая на землю.
— А тебя никто не заставлял туда забираться.
— Заткнись, — беззлобно ответил Феликсов и поковылял в тень.
— Ты куда? — взъярился Подгайцев. — Назад! — Машину на эстакаду и вымыть так, чтоб ни пылинки с того перекрестка не осталось.
— Ты, Михей, не суетись, — остановил его водитель. — С машиной я разберусь.
— Андрей! — не унимался Подгайцев. — Мотоцикл выкатить из кузова и из шланга, понял?
— Что-то ты расшумелся, — с недоумением проговорил Андрей. — Дело сделали, вернулись без потерь, хвоста тоже не видать... Михей! Дай дух перевести!
Подгайцев подошел к Андрею, приблизил к нему лицо с узко поставленными глазами и прошептал сквозь зубы:
— Потом будем дух переводить, понял? Если этот дух останется в тебе к тому времени.
— А может и не остаться?
— Остановись, — Махнач взял Андрея под локоть и оттащил в сторону. — Не видишь, наш Михей вот-вот в штаны наложит, верно, Михей?
— Не забудьте про номера, — сказал Подгайцев. — А я пошел звонить.
Андрей с Махначом откатили мотоцикл в угол двора к водопроводному крану, торчащему прямо из земли. Грузовик уже стоял на эстакаде, и водитель в упор поливал его упругой струей, смывая не только пыль дороги, но и невидимые, а то и несуществующие следы преступления. С каким-то злым наслаждением он выбивал из колес грязь, которая там скопилась, наверно, за последние годы, потом залез в кузов и принялся орудовать струей, вымывая из щелей пыль, крошки, бумажки, забившиеся в щели между железными листами. Закончив работу, спрыгнул, не закрывая крана, отбросил тяжелый шланг, еще раз осмотрел машину.
— Доски заберешь? — спросил Андрей.
— Ты что одурел? — прошипел водитель с таким напором, будто доски что-то решали. — Найду доски! А этими пользуйтесь сами!
— Как хочешь.
— На них следы, понял? — вдруг нервно закричал водитель. — Они меченные! Я к ним не прикоснусь!
— Ну и не прикасайся, — Андрей отошел к мотоциклу. — Что-то вы, ребята, задергались, что-то вы засуетились... Такие были отважные ребята, а, оказывается, столько дерьма в каждом скопилось...
Водитель хотел что-то ответить, но, видимо, решил не терять времени — залез в кабину, включил мотор, съехал с эстакады. Выскочив из кабины, он открыл ворота и до того, как они успели снова соединиться, выехал со двора, опять царапнув бортом по арматурной проволоке.
Махнач проводил взглядом грузовик, поднявший на дороге клубы пыли, постоял, глядя, как Андреи смывает с мотоцикла пыль, оглянулся по сторонам.
— Слушай, — сказал он негромко. — Когда ты выстрелил из этой штуки... Ничего не заметил?
— А что? — резко повернулся Андреи. — Что я мог заметить?
— Ну, понимаешь... В том смысле... Ничего странного не показалось?
— А тебе показалось?
— Когда я оглянулся... Вроде, он упал как-то не так... Не так он упал, понимаешь?
— Как смог, так и упал, — Андреи передернул плечами. — А как ему надо было упасть?
— Как-то уж очень всерьез... От испуга так не падают.
— А как падают от испуга?
— Его отбросило.
— Да ну тебя! — отмахнулся Андрей. — Нормально упал мужик, чего там... Как ему еще падать?
— Что-то тут не то, Андрюша... Посмотри на ребят... А этот истеричный водила... Даже доски свои оставил, побоялся забрать. А как ему без досок? Он же мебель возит... Шкаф затолкнуть, буфет какой-нибудь... Не взял. А Михей как мотанулся к телефону... В машине, помнишь, когда ехали... Ты там что-то рассказывал потешное... Никто даже не улыбнулся.
— Ты тоже не улыбался? — спросил Андрея.
— Понимаешь, я сразу почувствовал, что они взвинченные какие-то... Им не до шуток. Они перепуганы, Андрей, оглянись. В деле были мы с тобой, ты стрелял, я вея... А перепуганы они.
— Черт их знает! — Андрея раздражал этот разговор. Он чувствовал, что Махнач прав, происшедшее имеет какой-то смысл, ускользающий от вето. Да, конечно, он заметил странности в поведении ребят, но объяснял это необычностью всего, что случилось. — Может, они вообще трусоваты? — предположил Андрей, найдя самое простое объяснение.
— Нет, они не трусоваты, ребята тертые... Бывали во всяких переделках. И Жирный, и Михей... Вон машину как обработали... Когти рвали, чтоб побыстрее грузовик со двора выпихнуть. А водило как дергался...
— Слушай, Вовчик, ты на что намекаешь? Скажи прямо, придумаем что-нибудь!
— Да нет, я не намекаю... Но упал тот мужик по-чудному... Так не падают.
Андрей с недоумением посмотрел вслед Махначу, попытался вспомнить подробности всего, что произошло утром, но ничего нового на память не пришло. Направив струю воды на номер, он смыл грязь, которую сам же утром старательно наносил, отодрал два кусочка изоляционной ленты, наклеенный на номер — они превращали тройку в восьмерку, а из девятки делали ноль. Теперь это был истинный номер мотоцикла и никто уже не сможет доказать, что видели его на месте происшествия.
Мотоцикл стоял на небольшом возвышении, и черный ручей стекал за пределы гаража в небольшой овраг, навсегда унося следы утренней поездки. Андрей старался промыть углубления протектора, зная, что грязь на колесах позволяет доказать — именно этот мотоцикл был какое-то время в этом месте. Вода, унося песок, как бы отмывала душу, очищая ее от слабых угрызений совести, от боязни разоблачения. Андрей не просто мыл мотоцикл, он смывал с себя ощущение вины. Очищался и мотоцикл, это уже было не серое механическое сооружение с фальшивым номером — проявились никелированные части, вспыхнул красным цветом бак, заиграли на солнце фара, габаритные фонарики, заискрились спицы, проступили мордашки наклеенных на бак красоток.
Но слова Махнача не забывались. Андрей снова и снова вспоминал падающего после выстрела человека, его удивленное лицо. Андрей видел того человека шагающим, потом расширенные глаза, грохот выстрела, человек отшатывается, падает... А дальше их бросило к забору, но Махнач успел вырулить, и, проскочив переулок, они по приготовленной доске въезжают в кузов грузовика..:
Сзади приблизилась чья-то тень. Оглянувшись, Андрей увидел Подгайцева. Тот внимательно наблюдал за работой, но был в его глазах еще какой-то смысл, он не просто интересовался, хорошо ли отмывает Андрей мотоцикл.
— Ну как? — спросил Андрей, ощутив неловкость.
— Ничего. Колеса лучше промывай. Чтоб от того переулочка не осталось ни единой песчинки. Номер поправил? Хорошо... Протри бензином, чтобы следов ленты не осталось. И шлем вымой, на всякий случай.
— Зачем?
— А затем, мой мальчик, что когда тебя заподозрят в чем-нибудь и твой номер отдадут на экспертизу, и твой шлем, и тебя самого станут просвечивать да прощупывать..
— Думаешь, будут прощупывать?
— Чего не бывает, — криво усмехнулся Подгайцев и опять не понравилась Андрею его улыбка — был, все-таки был в ней второй смысл, в чем-то опасный.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119