.. Погибший не был пьяницей. Его внутренние органы в очень хорошем состоянии. Он вел жизнь весьма здоровую. И вдруг это страшное количество водки в пустом желудке... Сие есть загадка. Меня она наводит на размышления, — он посмотрел на Пафнутьева, словно надеясь найти понимание.
— Меня тоже, — кивнул следователь. — Скажите... Нет ли у него в полости рта, на губах, на деснах... или еще где-нибудь... Нет ли там небольших повреждений, ссадин, царапин... Я имею в виду...
— Есть. — Не дал ему договорить эксперт. И внимательно посмотрел на Пафнутьева — оценил ли он смысл его ответа.
— И это будет отражено в заключении?
— Уже.
— Ив заключении можно высказать предположение — откуда могли появиться эти ссадины?
— Уже, — повторил эксперт и, взяв со стола несколько листков, протянул Пафнутьеву.
Тонкая бумага чутко передавала дрожание рук. “То ли волнуется, — подумал Пафнутьев, — то ли в самом деле поддает...” На последней страничке стояла жирная фиолетовая печать, заковыристая подпись, дата, указано место и время. Пробежав глазами по строчкам и убедившись, что все необходимое в тексте отображено, Пафнутьев сложил листки и спрятал их в карман, неосторожно обнажив рукоятку пистолета.
— И до этого дошло? — усмехнулся эксперт невероятной своей улыбкой.
— Значит, вы утверждаете, что его внутренние органы были совершенно здоровы? — спросил Пафнутьев, не пожелав услышать последнего вопроса.
— Впечатление такое, что он никогда не пил. Его внутренности можно показывать студентам. Как пример для подражания. И об этом я написал в заключении, — предупредил эксперт следующий вопрос следователя. — Если уж мы с вами заговорили открытым текстом, то могу предположить... Это был здоровый человек Примерно тридцати пяти лет, в которого насильно влили поллитра водки, дождались, пока он опьянеет настолько, что потеряет ощущение реальности, и... — эксперт замялся.
— И выбросили с девятого этажа, — подсказал Пафнутьев.
— Где-то так... Выбросили, сбросили, столкнули...
— Это точно? То что они дождались опьянения?
— Понюхайте его мозг, — эксперт отбросил простыню, заставив Пафнутьева содрогнуться. — Понюхайте, — настаивал он. — От него просто разит алкоголем.
— Верю на слово, — Пафнутьев пожал красную от постоянного мытья руку эксперта. — Кто-нибудь уже интересовался результатами вскрытия? До меня?
— Было.
— Кто?
Эксперт натянул простыню на вскрытый череп, разгладил складки, посмотрел на свою работу, склонив голову, почти стыдливо взглянул на Пафнутьева.
— Зачем это вам?
— А затем, что в эту дурацкую жару я вынужден таскать с собой больше килограмма железа, — он показал на выпиравшую из-под пиджака рукоять пистолета. — Если я правильно понимаю, интересовался человек, который делает это впервые?
— Да, впервые. Раньше ваше руководство подобные вещи не интересовали, — эксперт поднял голову и посмотрел Пафнутьеву в лицо. Его глаза за стеклами очков были расплывчаты и мутны. — Я надеюсь, что вы...
— Договорились, — ответил Пафнутьев. — Спасибо. Большое спасибо, — и он поспешил выйти на свежий воздух, на солнце и зной, к живым людям, которые хотя и ведут себя не очень хорошо, пакостят, ругаются, пьют водку, но все-таки остаются живыми. Посещения морга всегда действовали на Пафнутьева угнетающе.
* * *
Начальник отделения милиции Шаланда сидел в глубокой задумчивости и медленно водил пальцем по столу, выписывая на пыльной поверхности фигуры, сложные и непознаваемые, словно бы отражающие непредсказуемость его мыслей и поступков. На Шаланде был, как обычно, китель, полы которого с трудом сходились на животе, создавая глубокие поперечные складки. Китель тоже казался пыльным, нуждающимся не просто в чистке, а в пропарке и длительном разглаживании.
Только так можно было убить ощущение, что Шаланда в нем и спал, не расстегивая пуговиц на животе.
— Привет, Шаланда, — сказал Пафнутьев, входя и плотно закрывая за собой дверь. — Рад тебя видеть. Вот и опять повстречались.
— А, здравствуй, — ответил тот без выражения. — С чем пожаловал?
— С трупом.
— Знаю, — кивнул Шаланда, — завершая создание очередного узора на пыльном слое стола. — Нехорошо вышло. Не повезло парню.
— С милицией ему не повезло. С тобой. Шаланда.
— Ну, это как сказать...
— Скажи, я просил не выпускать Жехова? Просил не давать ему связи? Ты обещал. Почему же сделал наоборот? Почему ты послушался его, а не меня? Скажи мне, добрый человек, чем этот уголовник лучше меня? Чем он тебя взял? Или вы в одной связке?
Шаланда помолчал, склонив голову к плечу, так что обильная щека легла на погон.
— Паша, ты ведь знаешь ответы на все эти вопросы. Зачем задаешь? Хочешь меня обидеть?
— Я хочу убедиться, что знаю правильные ответы.
— Поэтому ходишь с пистолетом?
— Случай с Жеховым меня убедил, что так будет лучше.
— Тебе поручили расследовать этот несчастный случай? — понимающе спросил Шаланда. — И стало страшно жить?
— Слушай, Шаланда... Страшно жить или не очень... Это не мешает мне делать свое дело. Но я знаю некоторых людей, которые не боятся ничего на свете, такие они смелые да отважные... Да только что-то мешает им свою отвагу в дело пустить, а. Шаланда? Чего ты испугался? После чего полные штаны наделал? Ведь они у тебя до сих пор полные, до сих пор от тебя дерьмовый дух идет... Ну?
Шаланда распрямился, придвинулся ближе к столу, сложив на нем руки, сразу став официальным и неприступным. Но Пафнутьев заметил, как капитан метнул настороженный взгляд к двери — достаточно ли плотно прикрыта — Не надо, Паша... Остановись. Не будем друг перед другом выворачивать наши штаны наизнанку... У каждого там хватает добра... Ты слышал, как он назвал одну интересную фамилию? И я слышал. Ты настоял на том, чтобы эти слова занести в протокол... Я не возражал. Пошел тебе навстречу. Хотя... нам не следовало этого делать. Тебе это пригодилось? Очень рад. Но не мешай и мне поступать так, как я считаю нужным.
— Зачем ты связал его с Кодовым?
— Он попросил меня об этом.
— А моя просьба не столь важна?
— Не столь, Паша.
— Я только что из морга... По заключению эксперта, который вскрывал его... Не исключено, что парня напоили силком, а потом выбросили из окна.
— Чего-то похожего я ожидал, — Шаланда отвернулся к окну, и по его лицу скользнули тени от листьев. — Не все имена можно произносить вслух... В нашей с тобой компании самое лучшее, что он мог сделать, это засунуть свой язык в собственную задницу.
— Он ошибся, — печально проговорил Пафнутьев. — Он, похоже, новичок...
— Или дурачок.
— Он думал, что эта фамилия прозвучит для нас паролем, что, едва услышав про Колова, мы тут же его отпустим...
— Пароль нужно произносить только своим, — отрешенно заметил Шаланда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— Меня тоже, — кивнул следователь. — Скажите... Нет ли у него в полости рта, на губах, на деснах... или еще где-нибудь... Нет ли там небольших повреждений, ссадин, царапин... Я имею в виду...
— Есть. — Не дал ему договорить эксперт. И внимательно посмотрел на Пафнутьева — оценил ли он смысл его ответа.
— И это будет отражено в заключении?
— Уже.
— Ив заключении можно высказать предположение — откуда могли появиться эти ссадины?
— Уже, — повторил эксперт и, взяв со стола несколько листков, протянул Пафнутьеву.
Тонкая бумага чутко передавала дрожание рук. “То ли волнуется, — подумал Пафнутьев, — то ли в самом деле поддает...” На последней страничке стояла жирная фиолетовая печать, заковыристая подпись, дата, указано место и время. Пробежав глазами по строчкам и убедившись, что все необходимое в тексте отображено, Пафнутьев сложил листки и спрятал их в карман, неосторожно обнажив рукоятку пистолета.
— И до этого дошло? — усмехнулся эксперт невероятной своей улыбкой.
— Значит, вы утверждаете, что его внутренние органы были совершенно здоровы? — спросил Пафнутьев, не пожелав услышать последнего вопроса.
— Впечатление такое, что он никогда не пил. Его внутренности можно показывать студентам. Как пример для подражания. И об этом я написал в заключении, — предупредил эксперт следующий вопрос следователя. — Если уж мы с вами заговорили открытым текстом, то могу предположить... Это был здоровый человек Примерно тридцати пяти лет, в которого насильно влили поллитра водки, дождались, пока он опьянеет настолько, что потеряет ощущение реальности, и... — эксперт замялся.
— И выбросили с девятого этажа, — подсказал Пафнутьев.
— Где-то так... Выбросили, сбросили, столкнули...
— Это точно? То что они дождались опьянения?
— Понюхайте его мозг, — эксперт отбросил простыню, заставив Пафнутьева содрогнуться. — Понюхайте, — настаивал он. — От него просто разит алкоголем.
— Верю на слово, — Пафнутьев пожал красную от постоянного мытья руку эксперта. — Кто-нибудь уже интересовался результатами вскрытия? До меня?
— Было.
— Кто?
Эксперт натянул простыню на вскрытый череп, разгладил складки, посмотрел на свою работу, склонив голову, почти стыдливо взглянул на Пафнутьева.
— Зачем это вам?
— А затем, что в эту дурацкую жару я вынужден таскать с собой больше килограмма железа, — он показал на выпиравшую из-под пиджака рукоять пистолета. — Если я правильно понимаю, интересовался человек, который делает это впервые?
— Да, впервые. Раньше ваше руководство подобные вещи не интересовали, — эксперт поднял голову и посмотрел Пафнутьеву в лицо. Его глаза за стеклами очков были расплывчаты и мутны. — Я надеюсь, что вы...
— Договорились, — ответил Пафнутьев. — Спасибо. Большое спасибо, — и он поспешил выйти на свежий воздух, на солнце и зной, к живым людям, которые хотя и ведут себя не очень хорошо, пакостят, ругаются, пьют водку, но все-таки остаются живыми. Посещения морга всегда действовали на Пафнутьева угнетающе.
* * *
Начальник отделения милиции Шаланда сидел в глубокой задумчивости и медленно водил пальцем по столу, выписывая на пыльной поверхности фигуры, сложные и непознаваемые, словно бы отражающие непредсказуемость его мыслей и поступков. На Шаланде был, как обычно, китель, полы которого с трудом сходились на животе, создавая глубокие поперечные складки. Китель тоже казался пыльным, нуждающимся не просто в чистке, а в пропарке и длительном разглаживании.
Только так можно было убить ощущение, что Шаланда в нем и спал, не расстегивая пуговиц на животе.
— Привет, Шаланда, — сказал Пафнутьев, входя и плотно закрывая за собой дверь. — Рад тебя видеть. Вот и опять повстречались.
— А, здравствуй, — ответил тот без выражения. — С чем пожаловал?
— С трупом.
— Знаю, — кивнул Шаланда, — завершая создание очередного узора на пыльном слое стола. — Нехорошо вышло. Не повезло парню.
— С милицией ему не повезло. С тобой. Шаланда.
— Ну, это как сказать...
— Скажи, я просил не выпускать Жехова? Просил не давать ему связи? Ты обещал. Почему же сделал наоборот? Почему ты послушался его, а не меня? Скажи мне, добрый человек, чем этот уголовник лучше меня? Чем он тебя взял? Или вы в одной связке?
Шаланда помолчал, склонив голову к плечу, так что обильная щека легла на погон.
— Паша, ты ведь знаешь ответы на все эти вопросы. Зачем задаешь? Хочешь меня обидеть?
— Я хочу убедиться, что знаю правильные ответы.
— Поэтому ходишь с пистолетом?
— Случай с Жеховым меня убедил, что так будет лучше.
— Тебе поручили расследовать этот несчастный случай? — понимающе спросил Шаланда. — И стало страшно жить?
— Слушай, Шаланда... Страшно жить или не очень... Это не мешает мне делать свое дело. Но я знаю некоторых людей, которые не боятся ничего на свете, такие они смелые да отважные... Да только что-то мешает им свою отвагу в дело пустить, а. Шаланда? Чего ты испугался? После чего полные штаны наделал? Ведь они у тебя до сих пор полные, до сих пор от тебя дерьмовый дух идет... Ну?
Шаланда распрямился, придвинулся ближе к столу, сложив на нем руки, сразу став официальным и неприступным. Но Пафнутьев заметил, как капитан метнул настороженный взгляд к двери — достаточно ли плотно прикрыта — Не надо, Паша... Остановись. Не будем друг перед другом выворачивать наши штаны наизнанку... У каждого там хватает добра... Ты слышал, как он назвал одну интересную фамилию? И я слышал. Ты настоял на том, чтобы эти слова занести в протокол... Я не возражал. Пошел тебе навстречу. Хотя... нам не следовало этого делать. Тебе это пригодилось? Очень рад. Но не мешай и мне поступать так, как я считаю нужным.
— Зачем ты связал его с Кодовым?
— Он попросил меня об этом.
— А моя просьба не столь важна?
— Не столь, Паша.
— Я только что из морга... По заключению эксперта, который вскрывал его... Не исключено, что парня напоили силком, а потом выбросили из окна.
— Чего-то похожего я ожидал, — Шаланда отвернулся к окну, и по его лицу скользнули тени от листьев. — Не все имена можно произносить вслух... В нашей с тобой компании самое лучшее, что он мог сделать, это засунуть свой язык в собственную задницу.
— Он ошибся, — печально проговорил Пафнутьев. — Он, похоже, новичок...
— Или дурачок.
— Он думал, что эта фамилия прозвучит для нас паролем, что, едва услышав про Колова, мы тут же его отпустим...
— Пароль нужно произносить только своим, — отрешенно заметил Шаланда.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119