— Он знает участников печальных событий, организаторов и исполнителей. Он знает на каком мотоцикле ехали убийцы и кто стрелял.
— И как же ему все это удалось?
— Мне он уже выписал повестку. Вы тоже получите.
— Я спрашиваю о другом.
— Когда он был в нашем кооперативе, Подгайцев, вы его должны помнить...
— Это который с немытыми волосами?
— Он самый. Так вот, Подгайцев отправил следователя в город на мотоцикле. Чтобы быстрее выпроводить из гаража. Повез его Андрей. На своем мотоцикле. На том самом, который...
— Понял, продолжай.
— Андрей сделал все, что от него требовалось — доставил Пафнутьева к прокуратуре. Но вместо того, чтобы тут же развернуться и уехать, он вошел вместе с Пафнутьевым внутрь. В прокуратуру. Как я понял, следователь затащил его в своей кабинет.
— Твой Подгайцев — круглый идиот.
— Я знаю, — кивнул Заварзин. — Ни при каких условиях нельзя было отправлять Андрея со следователем.
Он это сделал.
— Кого ты набрал, Саша? Кому доверился?
— Как бы там ни было, следователь и Андрей побеседовали с глазу на глаз.
— Откуда сведения?
— Сам видел.
— Ты тоже случайно оказался в прокуратуре?
— Почти. Мне позвонил Подгайцев и сказал, что Андрей повез Пафнутьева в город. Не на чем было выехать из кооператива, вот Андрей и повез его на своем мотоцикле, — повторил Заварзин, стараясь втолковать Голдобову, что все произошло естественно и случайно. — Подгайцев попросил меня подойти к прокуратуре и посмотреть, как все будет происходить. Я был на месте раньше их и смог найти неприметное местечко.
— Что же ты видел? — на этот раз в голосе Голдобова прозвучало бесконечное терпение.
— Ровно через три минуты после того, как они вошли, из здания выскочил тощий тип с фотоаппаратом и принялся елозить в пыля вокруг мотоцикла Андрея. Больше всего его интересовало заднее колесо, протектор заднего колеса. Шива, которая и оставляет следы на дороге. Вам понятно, что это значит?
— Немного. Что дальше?
— Минут через десять, когда "этот тип уже скрылся в здании, вышел Андрей. И как ни в чем не бывало, подошел к мотоциклу, надел шлем, завел мотор и выехал со двора.
— Зачем следователь приглашал Андрея в прокуратуру?
— Он объяснил это тем, что хотел вручить тому повестку для меня.
— А почему нельзя доставить повестку обычным способом?
— Якобы долго. Почтой неделю идет. А тут оказия — парень из моего же кооператива.
— Причем здесь ты? Почему он вздумал встретиться с тобой?
— Понятия не имею!
— А я имею! — с неожиданной злостью сказал Голдобов и грохнул крупным кулаком по столу. — На "жигулях” надо ездить, а не на “мерседесах”, дерьмо собачье! Пешком надо ходить, на велосипеде жир сгонять, а не на теннисных кортах! Жизни красивой захотелось?! Он тебе устроит красивую жизнь!
Заварзин кротко выслушал начальственный гнев, сковырнул со стола прилипшую крошку, подышал на него, протер подвернувшейся бумажкой, глянул сбоку — не осталось ли на столе следов, даже рукавом протер. И только после этого, склонив голову к плечу, взглянул на Голдобова. Не было в его глазах ни страха, ни почтения. Это был слегка удивленный взгляд, в котором светилось даже нечто поощряющее. Давай, дескать, говори, что ты там еще припас для меня.
— Что касается дерьма собачьего, — тихо начал Заварзин, — то тут нужно разобраться... Мне так кажется, Илья Матвеевич.
— Заткнись. Потом будешь обижаться. Когда будет время, когда будет много свободного времени и много свободных денег. А пока заткнись.
— А что касается “мерседеса”, то я знаю некоторых уважаемых людей нашего города, которые тоже не прочь побалдеть на мягких сиденьях.
— Саша, я тебя прошу!
— Хорошо. Но следующий раз, Илья Матвеевич, такие выражения вам придется оплачивать. Я не возражаю, когда меня называют дерьмом. Но не бесплатно же! В минуту опасности я становлюсь обидчивым и жадным, Илья Матвеевич.
Голдобов молча положил плотную ладонь на руку Заварзину, пожал ее, встряхнул, и все это выглядело просьбой о прощении. Заварзин кивнул. Дескать, принимаю, поехали дальше.
— Скажи вот что... Это был тот самый мотоцикл?
— Да.
— Ты не припоминаешь... Говорил ли я тебе, что для таких дел нужен другой, ничей мотоцикл, говорил?
— Илья Матвеевич... Это было давно. А сегодня, сейчас — Андрей на крючке.
— Продаст?
— Он не продаст. Он расколется. Тем более, что мы с ним такую шутку сыграли. И если ему представится возможность восстановить справедливость...
— Надо сделать так, чтобы у него такой возможности не было.
Заварзин помолчал, посмотрел на свои ладони, поднял глаза на Голдобова.
— Вы уверены, что я вас правильно понял?
— Нам ничего не остается. Мотоцикл должен исчезнуть... Как и его хозяин. Нам ничего не остается. Уж если Пафнутьев дал нам время... Грех не воспользоваться.
— Воспользуемся, — обронил Заварзин. — Хотя... Возможны варианты.
— Какие?
— Надо кое-что прикинуть. Мне не дает покоя ночной гость. Кто это был? Случайный грабитель? Но целы все замки... Все комплекты ключей на месте...
— Вывод?
— Не на крючке ли я, Илья Матвеевич... Вот что меня смущает.
В этот момент дверь открылась и вошла секретарша. Она молча остановилась в отдалении, ожидая разрешения говорить. Голдобов знал, что так просто она не зайдет, когда Заварзин в кабинете.
— Что случилось?
— Звонят из прокуратуры... Следователь Пафнутьев.
— Что ему нужно?
— Хочет поговорить.
— Нет меня. Так и скажи — нет. И в ближайшие дни не будет. В командировке я. Все.
Но не успела секретарша выйти, Голдобов остановил ее.
— Постой! — он несколько мгновений сидел набычившись, потом сонно посмотрел в окно, снова поднял глаза на Жанну. — Соедини.
— Правильно, — кивнул Заварзин. — А то потом думай — зачем звонил, что имел в виду.
Голдобов с некоторой опасливостью взял трубку, подержал на весу, как бы прикидывая на вес.
— Слушаю, — сказал он значительно и с долей раздраженности, как может сказать человек, которого оторвали от важного дела.
— Илья Матвеевич? — голос Пафнутьева, смазанный динамиком, прозвучал в кабинете неожиданно громко. — Приветствую вас! Что хорошего в жизни?
— Простите... С кем имею честь? — Голдобов решил сразу поставить нахала на место.
— О, виноват! Мне показалось, что секретарь доложила.. Следователь Пафнутьев из прокуратуры. Павел Николаевич, с вашего позволения. Занимаюсь расследованием убийства Николая Константиновича Пахомова. Надеюсь, это имя вам известно?
— Чем могу быть полезен?
— Видите ли, Илья Матвеевич, нами проделана большая работа, пришлось поговорить со многими людьми... Надо бы и с вами увидеться.
— Телефона недостаточно?
— Дело в том, что нужно составить протокол, подписать его, оформить соответствующим образом...
— Протокол чего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
— И как же ему все это удалось?
— Мне он уже выписал повестку. Вы тоже получите.
— Я спрашиваю о другом.
— Когда он был в нашем кооперативе, Подгайцев, вы его должны помнить...
— Это который с немытыми волосами?
— Он самый. Так вот, Подгайцев отправил следователя в город на мотоцикле. Чтобы быстрее выпроводить из гаража. Повез его Андрей. На своем мотоцикле. На том самом, который...
— Понял, продолжай.
— Андрей сделал все, что от него требовалось — доставил Пафнутьева к прокуратуре. Но вместо того, чтобы тут же развернуться и уехать, он вошел вместе с Пафнутьевым внутрь. В прокуратуру. Как я понял, следователь затащил его в своей кабинет.
— Твой Подгайцев — круглый идиот.
— Я знаю, — кивнул Заварзин. — Ни при каких условиях нельзя было отправлять Андрея со следователем.
Он это сделал.
— Кого ты набрал, Саша? Кому доверился?
— Как бы там ни было, следователь и Андрей побеседовали с глазу на глаз.
— Откуда сведения?
— Сам видел.
— Ты тоже случайно оказался в прокуратуре?
— Почти. Мне позвонил Подгайцев и сказал, что Андрей повез Пафнутьева в город. Не на чем было выехать из кооператива, вот Андрей и повез его на своем мотоцикле, — повторил Заварзин, стараясь втолковать Голдобову, что все произошло естественно и случайно. — Подгайцев попросил меня подойти к прокуратуре и посмотреть, как все будет происходить. Я был на месте раньше их и смог найти неприметное местечко.
— Что же ты видел? — на этот раз в голосе Голдобова прозвучало бесконечное терпение.
— Ровно через три минуты после того, как они вошли, из здания выскочил тощий тип с фотоаппаратом и принялся елозить в пыля вокруг мотоцикла Андрея. Больше всего его интересовало заднее колесо, протектор заднего колеса. Шива, которая и оставляет следы на дороге. Вам понятно, что это значит?
— Немного. Что дальше?
— Минут через десять, когда "этот тип уже скрылся в здании, вышел Андрей. И как ни в чем не бывало, подошел к мотоциклу, надел шлем, завел мотор и выехал со двора.
— Зачем следователь приглашал Андрея в прокуратуру?
— Он объяснил это тем, что хотел вручить тому повестку для меня.
— А почему нельзя доставить повестку обычным способом?
— Якобы долго. Почтой неделю идет. А тут оказия — парень из моего же кооператива.
— Причем здесь ты? Почему он вздумал встретиться с тобой?
— Понятия не имею!
— А я имею! — с неожиданной злостью сказал Голдобов и грохнул крупным кулаком по столу. — На "жигулях” надо ездить, а не на “мерседесах”, дерьмо собачье! Пешком надо ходить, на велосипеде жир сгонять, а не на теннисных кортах! Жизни красивой захотелось?! Он тебе устроит красивую жизнь!
Заварзин кротко выслушал начальственный гнев, сковырнул со стола прилипшую крошку, подышал на него, протер подвернувшейся бумажкой, глянул сбоку — не осталось ли на столе следов, даже рукавом протер. И только после этого, склонив голову к плечу, взглянул на Голдобова. Не было в его глазах ни страха, ни почтения. Это был слегка удивленный взгляд, в котором светилось даже нечто поощряющее. Давай, дескать, говори, что ты там еще припас для меня.
— Что касается дерьма собачьего, — тихо начал Заварзин, — то тут нужно разобраться... Мне так кажется, Илья Матвеевич.
— Заткнись. Потом будешь обижаться. Когда будет время, когда будет много свободного времени и много свободных денег. А пока заткнись.
— А что касается “мерседеса”, то я знаю некоторых уважаемых людей нашего города, которые тоже не прочь побалдеть на мягких сиденьях.
— Саша, я тебя прошу!
— Хорошо. Но следующий раз, Илья Матвеевич, такие выражения вам придется оплачивать. Я не возражаю, когда меня называют дерьмом. Но не бесплатно же! В минуту опасности я становлюсь обидчивым и жадным, Илья Матвеевич.
Голдобов молча положил плотную ладонь на руку Заварзину, пожал ее, встряхнул, и все это выглядело просьбой о прощении. Заварзин кивнул. Дескать, принимаю, поехали дальше.
— Скажи вот что... Это был тот самый мотоцикл?
— Да.
— Ты не припоминаешь... Говорил ли я тебе, что для таких дел нужен другой, ничей мотоцикл, говорил?
— Илья Матвеевич... Это было давно. А сегодня, сейчас — Андрей на крючке.
— Продаст?
— Он не продаст. Он расколется. Тем более, что мы с ним такую шутку сыграли. И если ему представится возможность восстановить справедливость...
— Надо сделать так, чтобы у него такой возможности не было.
Заварзин помолчал, посмотрел на свои ладони, поднял глаза на Голдобова.
— Вы уверены, что я вас правильно понял?
— Нам ничего не остается. Мотоцикл должен исчезнуть... Как и его хозяин. Нам ничего не остается. Уж если Пафнутьев дал нам время... Грех не воспользоваться.
— Воспользуемся, — обронил Заварзин. — Хотя... Возможны варианты.
— Какие?
— Надо кое-что прикинуть. Мне не дает покоя ночной гость. Кто это был? Случайный грабитель? Но целы все замки... Все комплекты ключей на месте...
— Вывод?
— Не на крючке ли я, Илья Матвеевич... Вот что меня смущает.
В этот момент дверь открылась и вошла секретарша. Она молча остановилась в отдалении, ожидая разрешения говорить. Голдобов знал, что так просто она не зайдет, когда Заварзин в кабинете.
— Что случилось?
— Звонят из прокуратуры... Следователь Пафнутьев.
— Что ему нужно?
— Хочет поговорить.
— Нет меня. Так и скажи — нет. И в ближайшие дни не будет. В командировке я. Все.
Но не успела секретарша выйти, Голдобов остановил ее.
— Постой! — он несколько мгновений сидел набычившись, потом сонно посмотрел в окно, снова поднял глаза на Жанну. — Соедини.
— Правильно, — кивнул Заварзин. — А то потом думай — зачем звонил, что имел в виду.
Голдобов с некоторой опасливостью взял трубку, подержал на весу, как бы прикидывая на вес.
— Слушаю, — сказал он значительно и с долей раздраженности, как может сказать человек, которого оторвали от важного дела.
— Илья Матвеевич? — голос Пафнутьева, смазанный динамиком, прозвучал в кабинете неожиданно громко. — Приветствую вас! Что хорошего в жизни?
— Простите... С кем имею честь? — Голдобов решил сразу поставить нахала на место.
— О, виноват! Мне показалось, что секретарь доложила.. Следователь Пафнутьев из прокуратуры. Павел Николаевич, с вашего позволения. Занимаюсь расследованием убийства Николая Константиновича Пахомова. Надеюсь, это имя вам известно?
— Чем могу быть полезен?
— Видите ли, Илья Матвеевич, нами проделана большая работа, пришлось поговорить со многими людьми... Надо бы и с вами увидеться.
— Телефона недостаточно?
— Дело в том, что нужно составить протокол, подписать его, оформить соответствующим образом...
— Протокол чего?
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119