“Вот тебе, Павел Николаевич, и ответный удар... Чтоб не думал ты, будто очень умный...” Он поднялся и медленно побрел к подъезду, украшенному красными и черными стеклянными вывесками. И по мере приближения к прокуратуре, лицо его становилось привычно благодушным, даже немного сонным. Не желающие быть причесанными вихры торчали над одним ухом более вызывающе, нежели над другим, а тесноватый костюм выдавал человека не очень удачливого, если не сказать незадачливого.
В кабинете еще никого не было, он пришел раньше положенного — прямо с поезда. Усевшись за стол, Пафнутьев обвел взглядом помещение, унылые стены, вещдоки, загромождавшие подоконники и шкафы. Взгляд его остановился на листочке папиросной бумаги, испещренной фиолетовыми строчками под копирку — ежедневная сводка о происшествиях уже лежала на столе. Пафнутьев механически придвинул ее поближе, продолжая думать о своем — мелькали перед ним очеркист Фырнин, эксперт Худолей, ограбленная его фотолаборатория, похищенная пленка. Потом он еще раз продумал причину вчерашнего отсутствия... “Скажу, что выезжал в район, где, якобы, пропал мотоцикл — не на нем ли совершено преступление.. Как-нибудь припудрю мозги нарядному Анцышке”, — и тут взгляд его зацепился за знакомую фамилию в сводке, что-то в нем напряглось, и Пафнутьев уже со вниманием вчитался в строчки... “В третьем часу ночи в состоянии алкогольного опьянения выпал из окна девятого этажа Жехов Олег Михайлович, работавший на заводе “Коммунар” в качестве спортивного организатора. Смерть наступила немедленно”.
Пафнутьев ощутил, как на него словно бы дохнуло холодком. Лицо его уже нельзя было назвать сонным. Он все-таки надеялся, что в печальных событиях последних дней большая доля случайностей и недоразумений. Теперь же понял, с кем имеет дело, понял насколько небезопасно его собственное положение.
— Прикинем, — Пафнутьев тяжело навис над столом, уставившись в шелестящий под его дыханием листок папиросной бумаги. — Пленка пропала. И снимки исчезли. Это ты, Павел Николаевич, усвоил. Погиб Жехов... Это уже крутовато. Отказаться от дела? В конце концов, твоя специальность куда проще... А с убийствами пусть возится кто-нибудь другой... Но ты уже завяз...
А Жехова убрали... Объяснение может быть только одно — он назвал Колова. И письмо пропало со стола Колова... Да, Жехов назвал Колова. И это отражено в протоколе. А где протокол? У следователя Пафнутьева, то есть, у тебя, дорогой Павел Николаевич. Что из этого следует? Из этого следует, что надо открыть сейф, вынуть пистолет и повесить его себе на одно место...
Придя к этому выводу, Пафнутьев, не торопясь, запер входную дверь, все с той же основательностью, но не теряя ни минуты, подошел к облезлому сейфу, открыл его, вынул пистолет в исцарапанной запыленной кобуре, дунул, встряхнул ремень и принялся влезать в эту упряжь, покряхтывая и раздражаясь — носить пистолет под мышкой в такой зной было сущим наказанием. Затянув пряжки, Пафнутьев надел пиджак, подвигал плечами, стараясь придать пистолету то единственное положение, которое позволяло бы его терпеть. Потом одернул рубаху, запихнув складки за брюки, и почувствовал себя готовым к будущим схваткам.
* * *
Скорбно, но с интересом Пафнутьев рассматривал тело человека, с которым так свирепо дрался совсем недавно — прошло с тех пор всего две ночи. Жехов умер, видимо, мгновенно, падение с высоты девятого этажа на асфальт оканчиваете! счастливо только в газетных заметках, посвященных всевозможным курьезам.
— А он вроде и без больших повреждений, — обернулся Пафнутьев к медэксперту.
— У него очень большие повреждения... Нам не сразу удалось придать ему столь приличную позу... Переломы, разрывы, потеря крови... Шансов не было.
— Надо же, как неудачно... — Пафнутьев постепенно подбирался к главным вопросам.
— Он был пьян, — сказал медэксперт, неотрывно глядя в серое лицо Жехова. — Просто очень пьян, — оторвав взгляд от трупа, медэксперт, не меняя выражения, так же пристально и отстранение посмотрел на Пафнутьева, — тому даже стало как-то по себе от этого взгляда больших прозрачно-голубых глаз на изможденном кривоватом лице. Сквозь толстые стекла очков глаза его казались неестественно громадными.
— Это интересно, — проговорил Пафнутьев, с трудом стряхнув с себя оцепенение... “Поддает этот эксперт, что ли... Конечно, поддает, тут не удержишься”. — А очень — это как?
— В нем было не меньше бутылки водки. С таким количеством алкоголя человек передвигаться не может. Я имею в виду — самостоятельно передвигаться. В организме срабатывает защитный блок. Что-то в нем, в человеке, стоит на страже... И выключает двигательную систему.
— Если двигательная система выключена, — медленно проговорил Пафнутьев, — то как ему удалось вывалиться из окна?
— Сие есть загадка, — мрачно ответил медэксперт. — В человеческом теле много загадок. Медицина, например, до сих пор не может ответить на вопрос — почему бьется сердце.
— Не может быть! — удивился Пафнутьев.
— Да, это так — безутешно кивнул медэксперт, не отрывая взгляда от трупа. — Сердце десятилетиями гонит кровь, перекачавает ее за жизнь тысячи тонн, но что заставляет его работать... Сие есть тайна.
— Если я правильно понял, — не в силах больше стоять рядом с мертвецом, Пафнутьев отошел к окну, — человек, выпивший такое количество водки, впадает в бессознательное состояние?
— Да, так можно сказать, — с загадкой в голосе проговорил медэксперт и взглянул на Пафнутьева сквозь свои необыкновенно толстые очки. — Хотя известны случаи, когда люди и в таком состоянии совершали весьма осмысленные действия...
— Например?
— Например, сажали самолеты, — эксперт решил, видимо, что не стоит говорить более подробно, вряд ли поймет все сказанное этот полноватый человек с неподвижным лицом.
— Надо же, — без интереса произнес Пафнутьев, — так не бывает, — добавил он, чтобы не огорчить собеседника равнодушием. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы в заключении подробно отразили именно этот момент.
— Какой, простите?
— О котором только что рассказали. О том, что в желудке этого человека обнаружено количество водки, позволяющее предполагать его бессознательное состояние во время происшествия. Ведь это так?
— Я в этом уверен. Учитывая его небольшую комплекцию и полное отсутствие закуски...
— Постойте-постойте! — остановил Пафнутьев. — Подробнее о закуске, пожалуйста.
— Подробнее не получится. В желудке ее попросту нет.
— То есть вы утверждаете, что он выпил бутылку водки не закусывая? Я правильно понял?
— Да, вы понятливый человек, — лицо медэксперта искривилось, и Пафнутьев не сразу сообразил, что это была улыбка. — Меня настораживает данное происшествие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119
В кабинете еще никого не было, он пришел раньше положенного — прямо с поезда. Усевшись за стол, Пафнутьев обвел взглядом помещение, унылые стены, вещдоки, загромождавшие подоконники и шкафы. Взгляд его остановился на листочке папиросной бумаги, испещренной фиолетовыми строчками под копирку — ежедневная сводка о происшествиях уже лежала на столе. Пафнутьев механически придвинул ее поближе, продолжая думать о своем — мелькали перед ним очеркист Фырнин, эксперт Худолей, ограбленная его фотолаборатория, похищенная пленка. Потом он еще раз продумал причину вчерашнего отсутствия... “Скажу, что выезжал в район, где, якобы, пропал мотоцикл — не на нем ли совершено преступление.. Как-нибудь припудрю мозги нарядному Анцышке”, — и тут взгляд его зацепился за знакомую фамилию в сводке, что-то в нем напряглось, и Пафнутьев уже со вниманием вчитался в строчки... “В третьем часу ночи в состоянии алкогольного опьянения выпал из окна девятого этажа Жехов Олег Михайлович, работавший на заводе “Коммунар” в качестве спортивного организатора. Смерть наступила немедленно”.
Пафнутьев ощутил, как на него словно бы дохнуло холодком. Лицо его уже нельзя было назвать сонным. Он все-таки надеялся, что в печальных событиях последних дней большая доля случайностей и недоразумений. Теперь же понял, с кем имеет дело, понял насколько небезопасно его собственное положение.
— Прикинем, — Пафнутьев тяжело навис над столом, уставившись в шелестящий под его дыханием листок папиросной бумаги. — Пленка пропала. И снимки исчезли. Это ты, Павел Николаевич, усвоил. Погиб Жехов... Это уже крутовато. Отказаться от дела? В конце концов, твоя специальность куда проще... А с убийствами пусть возится кто-нибудь другой... Но ты уже завяз...
А Жехова убрали... Объяснение может быть только одно — он назвал Колова. И письмо пропало со стола Колова... Да, Жехов назвал Колова. И это отражено в протоколе. А где протокол? У следователя Пафнутьева, то есть, у тебя, дорогой Павел Николаевич. Что из этого следует? Из этого следует, что надо открыть сейф, вынуть пистолет и повесить его себе на одно место...
Придя к этому выводу, Пафнутьев, не торопясь, запер входную дверь, все с той же основательностью, но не теряя ни минуты, подошел к облезлому сейфу, открыл его, вынул пистолет в исцарапанной запыленной кобуре, дунул, встряхнул ремень и принялся влезать в эту упряжь, покряхтывая и раздражаясь — носить пистолет под мышкой в такой зной было сущим наказанием. Затянув пряжки, Пафнутьев надел пиджак, подвигал плечами, стараясь придать пистолету то единственное положение, которое позволяло бы его терпеть. Потом одернул рубаху, запихнув складки за брюки, и почувствовал себя готовым к будущим схваткам.
* * *
Скорбно, но с интересом Пафнутьев рассматривал тело человека, с которым так свирепо дрался совсем недавно — прошло с тех пор всего две ночи. Жехов умер, видимо, мгновенно, падение с высоты девятого этажа на асфальт оканчиваете! счастливо только в газетных заметках, посвященных всевозможным курьезам.
— А он вроде и без больших повреждений, — обернулся Пафнутьев к медэксперту.
— У него очень большие повреждения... Нам не сразу удалось придать ему столь приличную позу... Переломы, разрывы, потеря крови... Шансов не было.
— Надо же, как неудачно... — Пафнутьев постепенно подбирался к главным вопросам.
— Он был пьян, — сказал медэксперт, неотрывно глядя в серое лицо Жехова. — Просто очень пьян, — оторвав взгляд от трупа, медэксперт, не меняя выражения, так же пристально и отстранение посмотрел на Пафнутьева, — тому даже стало как-то по себе от этого взгляда больших прозрачно-голубых глаз на изможденном кривоватом лице. Сквозь толстые стекла очков глаза его казались неестественно громадными.
— Это интересно, — проговорил Пафнутьев, с трудом стряхнув с себя оцепенение... “Поддает этот эксперт, что ли... Конечно, поддает, тут не удержишься”. — А очень — это как?
— В нем было не меньше бутылки водки. С таким количеством алкоголя человек передвигаться не может. Я имею в виду — самостоятельно передвигаться. В организме срабатывает защитный блок. Что-то в нем, в человеке, стоит на страже... И выключает двигательную систему.
— Если двигательная система выключена, — медленно проговорил Пафнутьев, — то как ему удалось вывалиться из окна?
— Сие есть загадка, — мрачно ответил медэксперт. — В человеческом теле много загадок. Медицина, например, до сих пор не может ответить на вопрос — почему бьется сердце.
— Не может быть! — удивился Пафнутьев.
— Да, это так — безутешно кивнул медэксперт, не отрывая взгляда от трупа. — Сердце десятилетиями гонит кровь, перекачавает ее за жизнь тысячи тонн, но что заставляет его работать... Сие есть тайна.
— Если я правильно понял, — не в силах больше стоять рядом с мертвецом, Пафнутьев отошел к окну, — человек, выпивший такое количество водки, впадает в бессознательное состояние?
— Да, так можно сказать, — с загадкой в голосе проговорил медэксперт и взглянул на Пафнутьева сквозь свои необыкновенно толстые очки. — Хотя известны случаи, когда люди и в таком состоянии совершали весьма осмысленные действия...
— Например?
— Например, сажали самолеты, — эксперт решил, видимо, что не стоит говорить более подробно, вряд ли поймет все сказанное этот полноватый человек с неподвижным лицом.
— Надо же, — без интереса произнес Пафнутьев, — так не бывает, — добавил он, чтобы не огорчить собеседника равнодушием. — Мне бы очень хотелось, чтобы вы в заключении подробно отразили именно этот момент.
— Какой, простите?
— О котором только что рассказали. О том, что в желудке этого человека обнаружено количество водки, позволяющее предполагать его бессознательное состояние во время происшествия. Ведь это так?
— Я в этом уверен. Учитывая его небольшую комплекцию и полное отсутствие закуски...
— Постойте-постойте! — остановил Пафнутьев. — Подробнее о закуске, пожалуйста.
— Подробнее не получится. В желудке ее попросту нет.
— То есть вы утверждаете, что он выпил бутылку водки не закусывая? Я правильно понял?
— Да, вы понятливый человек, — лицо медэксперта искривилось, и Пафнутьев не сразу сообразил, что это была улыбка. — Меня настораживает данное происшествие.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46 47 48 49 50 51 52 53 54 55 56 57 58 59 60 61 62 63 64 65 66 67 68 69 70 71 72 73 74 75 76 77 78 79 80 81 82 83 84 85 86 87 88 89 90 91 92 93 94 95 96 97 98 99 100 101 102 103 104 105 106 107 108 109 110 111 112 113 114 115 116 117 118 119