Мы в выходные трудимся аки пчелки, и движет нами неприлично голый энтузиазм, потому что гроши, которые мы получаем, оправдать наше, подвижничество не могут. По крайней мере, мое и Алкино. За остальных я не ручаюсь, поскольку у каждого свои рас клады: кому год до пенсии остался, у кого дети маленькие, со всеми вытекающими из этого факта последствиями. Думаю, вы не хуже моего знаете, что в солидных организациях не очень-то поощряют бесконечные больничные, а нашему руководству выбирать не из чего, вот и терпит.
Что до меня, то в последнее время энтузиазма у меня поубавилось. Идея создания самодеятельного театра, с которой я носилась последние четыре года, больше не греет мою одинокую душу по причине полной утопичности, притом что на бумаге он (театр) существует. И грамоту наш ДК за него получил, и одна подмосковная районка о нем хвалебный отзыв напечатала, и тем не менее он фикция. Потому что мои наивные девичьи мечты, по своему обыкновению, сильно разошлись с реальностью. Выражаясь афористичным языком публичных политиков, я хотела как лучше, а получилось как всегда. Мое детище оказалось на редкость уродливым, и я все чаще размышляла, не прибегнуть ли мне к эвтаназии, чтобы раз и навсегда от него избавиться. Сделать это проще простого — взять Я уволиться, а я все тяну и тяну, хотя с недавних пор каждая репетиция для меня хуже пытки на дыбе. Трудно в этом признаться, но придется: мои самодеятельные артисты ни на что не годятся, декорации и реквизит — ни к черту, а сама я — всего лишь недоучка.
Собственно, вы уже знаете, что я настропалила лыжи из нашего ДК. Может, я уже сегодня написала бы заявление об уходе, но предпраздничная суматоха заставила меня немного повременить с уходом. Короче говоря, пожалела родной коллектив по причине неумолимо надвигающихся новогодних празднеств. Вот кончатся все эти елки и утренники, тогда и рассчитаюсь.
И неважно, что я пока не знаю, куда податься потом, главное — перевернуть страницу, а(дальше разберемся, тем более что не каждый день такая возможность предоставляется — начать новую жизнь вместе с новым веком, да что там веком — тысячелетием! Правда, по этому поводу мнения, как говорится, разделялись, некоторые утверждают, что третье тысячелетие начнет свой отсчет только в 2001-м, но лично я не согласна ждать еще целый год, чтобы хоть что-нибудь изменить в своей судьбе. И надо же было такому случиться, чтобы история с Парамоновым приключилась со мной в столь сложный, переломный период моей жизни! А может, в этом есть некий знак, указующий перст судьбы, хотя я бы на ее (судьбы) месте выбрала на такой случай какой-нибудь другой способ.
Вот чем были заняты мои мысли во время репетиции новогоднего представления по сценарию, написанному нашей заведующей лет двадцать назад и с тех пор претерпевшему очень мало изменений. В те времена Зинаида Терентьевна самолично исполняла роль Снегурочки, а потому синий жупанчик из вытертого бархата и искусственную белокурую косу до копчика я унаследовала непосредственно от нее. Ясное дело, в этот наряд пора огородное чучело обряжать, но денег на новый у ДК нет как нет.
Чтобы хоть как-то замаскировать это безобразие, приходится изощряться: обшивать бархатный подол елочным «дождиком», блестками и прочей мишурой. С прошлого года Снегурочкин наряд обветшал пуще прежнего, его впору было расстелить на полу у входа в ДК, чтобы вытирать ноги в ненастную погоду. Разумеется, я довела свое мнение на сей счет до заведующей, большей частью для проформы, поскольку хорошо знала, что она ответит: «Ну придумай что-нибудь, в следующем году новый купим».
Возмущаться и спорить было бессмысленно, и я утешилась тайным знанием, что следующее новогоднее представление в нашем ДК пройдет без моего непосредственного участия. Тайным для бедной Зинаиды Терентьевны, которая не догадывалась, какую свинью я собираюсь «подложить ей в третьем тысячелетии.
— Ладно, нашью еще блесток, чтобы прикрыть дырки, — буркнула я и поплелась на сцену, где меня поджидали Дед Мороз, Винни Пух и Буратино, нетерпеливо переступающие с ноги на ноги. Все трое имели не менее жалкий вид, чем я.
— Моль всю шкуру побила, — печально поведал мне Алкиным голосом куривший в кулисах Винни Пух.
— Да ну? — не поверила я. — Она же искусственная!
— Подумаешь, искусственная! — присвистнула Алка. — Моль сейчас такая, капроновые чулки жрет! Видишь, уши какие?
Присмотревшись к Алкиным, тьфу ты, медвежьим ушам, я и впрямь заметила довольно обширные прогалины, через которые бессовестно проглядывала «начинка» — белый синтепон.
— Да, впечатляет, — посочувствовала я Алке и посоветовала:
— Попробуй залатать.
— Еще чего! — фыркнула Алка. — Пусть все видят, что мой Винни Пух — бомж.
— Хватит вам, свиристелки, давайте репетировать, а то мне сегодня внука из детсада забирать, — вмешался в нашу беседу Дед Мороз — пожилая библиотекарша Клара Семеновна. У Клары Семеновны зычный командирский голос и солидная комплекция, а потому в роли Деда Мороза она просто неотразима. Особенно если учесть то немаловажное обстоятельство, что наша самодеятельность испытывает хроническую нехватку мужчин.
— Да сколько можно репетировать одно и то же! — возмутилась Алка, жадно затянулась, как бывалый солдат перед атакой, и сунула окурок в банку из-под майонеза, стоящую на крышке старого расстроенного пианино. — С какого места начинаем?
Дед Мороз Клара Семеновна невозмутимо заглянула в потрепанный сценарий:
— Вот отсюда — «Елочка, зажгись!»
— Я так и знала, — хмыкнула Алка и пошкандыбала на сцену.
За нею проследовала безмолвная тень Буратино, роль которого досталась руководительнице кружка бисероплетения миниатюрной и моложавой Дине Макаровне. Мы с Кларой Семеновной остались за кулисами, поскольку по сценарию должны были появиться несколько позже, после знаменитого клича «Елочка, зажгись!». Однако до этого так и не дошло, и репетицию пришлось прервать в самом начале.
А произошло следующее. В строгом соответствии со сценарием Алка и руководительница кружка бисероплетения Дина Макаровна притворными детскими голосами задушевно вывели:
«Елочка, зажгись!», мы с Кларой Семеновной, громыхая валенками, выкатились на сцену, я открыла рот, чтобы проблеять: «Здравствуйте, дорогие ребята!» — и остолбенела. В двух шагах от сцены стоял майор Сомов и криво улыбался, склонив голову набок.
— Елочка, зажгись! — повторили Алка и Дина Макаровна расстроенным хором.
Я молчала, будто в рот воды набрала.
— Здравствуйте, дорогие ребята… — услужливо подсказала мне Клара Семеновна бодрым баском Деда Мороза.
— Здравствуйте, дорогие ребята, — сказала я тоскливо, глядя в безоблачно голубые глаза майора Сомова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46
Что до меня, то в последнее время энтузиазма у меня поубавилось. Идея создания самодеятельного театра, с которой я носилась последние четыре года, больше не греет мою одинокую душу по причине полной утопичности, притом что на бумаге он (театр) существует. И грамоту наш ДК за него получил, и одна подмосковная районка о нем хвалебный отзыв напечатала, и тем не менее он фикция. Потому что мои наивные девичьи мечты, по своему обыкновению, сильно разошлись с реальностью. Выражаясь афористичным языком публичных политиков, я хотела как лучше, а получилось как всегда. Мое детище оказалось на редкость уродливым, и я все чаще размышляла, не прибегнуть ли мне к эвтаназии, чтобы раз и навсегда от него избавиться. Сделать это проще простого — взять Я уволиться, а я все тяну и тяну, хотя с недавних пор каждая репетиция для меня хуже пытки на дыбе. Трудно в этом признаться, но придется: мои самодеятельные артисты ни на что не годятся, декорации и реквизит — ни к черту, а сама я — всего лишь недоучка.
Собственно, вы уже знаете, что я настропалила лыжи из нашего ДК. Может, я уже сегодня написала бы заявление об уходе, но предпраздничная суматоха заставила меня немного повременить с уходом. Короче говоря, пожалела родной коллектив по причине неумолимо надвигающихся новогодних празднеств. Вот кончатся все эти елки и утренники, тогда и рассчитаюсь.
И неважно, что я пока не знаю, куда податься потом, главное — перевернуть страницу, а(дальше разберемся, тем более что не каждый день такая возможность предоставляется — начать новую жизнь вместе с новым веком, да что там веком — тысячелетием! Правда, по этому поводу мнения, как говорится, разделялись, некоторые утверждают, что третье тысячелетие начнет свой отсчет только в 2001-м, но лично я не согласна ждать еще целый год, чтобы хоть что-нибудь изменить в своей судьбе. И надо же было такому случиться, чтобы история с Парамоновым приключилась со мной в столь сложный, переломный период моей жизни! А может, в этом есть некий знак, указующий перст судьбы, хотя я бы на ее (судьбы) месте выбрала на такой случай какой-нибудь другой способ.
Вот чем были заняты мои мысли во время репетиции новогоднего представления по сценарию, написанному нашей заведующей лет двадцать назад и с тех пор претерпевшему очень мало изменений. В те времена Зинаида Терентьевна самолично исполняла роль Снегурочки, а потому синий жупанчик из вытертого бархата и искусственную белокурую косу до копчика я унаследовала непосредственно от нее. Ясное дело, в этот наряд пора огородное чучело обряжать, но денег на новый у ДК нет как нет.
Чтобы хоть как-то замаскировать это безобразие, приходится изощряться: обшивать бархатный подол елочным «дождиком», блестками и прочей мишурой. С прошлого года Снегурочкин наряд обветшал пуще прежнего, его впору было расстелить на полу у входа в ДК, чтобы вытирать ноги в ненастную погоду. Разумеется, я довела свое мнение на сей счет до заведующей, большей частью для проформы, поскольку хорошо знала, что она ответит: «Ну придумай что-нибудь, в следующем году новый купим».
Возмущаться и спорить было бессмысленно, и я утешилась тайным знанием, что следующее новогоднее представление в нашем ДК пройдет без моего непосредственного участия. Тайным для бедной Зинаиды Терентьевны, которая не догадывалась, какую свинью я собираюсь «подложить ей в третьем тысячелетии.
— Ладно, нашью еще блесток, чтобы прикрыть дырки, — буркнула я и поплелась на сцену, где меня поджидали Дед Мороз, Винни Пух и Буратино, нетерпеливо переступающие с ноги на ноги. Все трое имели не менее жалкий вид, чем я.
— Моль всю шкуру побила, — печально поведал мне Алкиным голосом куривший в кулисах Винни Пух.
— Да ну? — не поверила я. — Она же искусственная!
— Подумаешь, искусственная! — присвистнула Алка. — Моль сейчас такая, капроновые чулки жрет! Видишь, уши какие?
Присмотревшись к Алкиным, тьфу ты, медвежьим ушам, я и впрямь заметила довольно обширные прогалины, через которые бессовестно проглядывала «начинка» — белый синтепон.
— Да, впечатляет, — посочувствовала я Алке и посоветовала:
— Попробуй залатать.
— Еще чего! — фыркнула Алка. — Пусть все видят, что мой Винни Пух — бомж.
— Хватит вам, свиристелки, давайте репетировать, а то мне сегодня внука из детсада забирать, — вмешался в нашу беседу Дед Мороз — пожилая библиотекарша Клара Семеновна. У Клары Семеновны зычный командирский голос и солидная комплекция, а потому в роли Деда Мороза она просто неотразима. Особенно если учесть то немаловажное обстоятельство, что наша самодеятельность испытывает хроническую нехватку мужчин.
— Да сколько можно репетировать одно и то же! — возмутилась Алка, жадно затянулась, как бывалый солдат перед атакой, и сунула окурок в банку из-под майонеза, стоящую на крышке старого расстроенного пианино. — С какого места начинаем?
Дед Мороз Клара Семеновна невозмутимо заглянула в потрепанный сценарий:
— Вот отсюда — «Елочка, зажгись!»
— Я так и знала, — хмыкнула Алка и пошкандыбала на сцену.
За нею проследовала безмолвная тень Буратино, роль которого досталась руководительнице кружка бисероплетения миниатюрной и моложавой Дине Макаровне. Мы с Кларой Семеновной остались за кулисами, поскольку по сценарию должны были появиться несколько позже, после знаменитого клича «Елочка, зажгись!». Однако до этого так и не дошло, и репетицию пришлось прервать в самом начале.
А произошло следующее. В строгом соответствии со сценарием Алка и руководительница кружка бисероплетения Дина Макаровна притворными детскими голосами задушевно вывели:
«Елочка, зажгись!», мы с Кларой Семеновной, громыхая валенками, выкатились на сцену, я открыла рот, чтобы проблеять: «Здравствуйте, дорогие ребята!» — и остолбенела. В двух шагах от сцены стоял майор Сомов и криво улыбался, склонив голову набок.
— Елочка, зажгись! — повторили Алка и Дина Макаровна расстроенным хором.
Я молчала, будто в рот воды набрала.
— Здравствуйте, дорогие ребята… — услужливо подсказала мне Клара Семеновна бодрым баском Деда Мороза.
— Здравствуйте, дорогие ребята, — сказала я тоскливо, глядя в безоблачно голубые глаза майора Сомова.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46