— А ты ее в породе выгодней загонишь, — стал уговаривать ее Чуня. — Книжка ценная, кожаная…
Раиса сморщила свой носик-пипочку, а я, сама не знаю почему, протянула руку:
— Дай погляжу.
Покладистый Чуня улыбнулся во все свои три зуба — два вверху и один внизу:
— За погляд денег не беру. Я погладила обложку записной книжки — она была нежная, как лайковая перчатка, — и раскрыла ее: надо же, чистая, с латинским алфавитом к тому же. И бумага отличная. Перелистала разок, другой, что-то не давало мне покоя, и все тут…
— Да новая она, новехонькая, — без устали рекламировал свой товар Чуня, — ни одной буковки нет… Давай мне на бутылку пива, а сама в Москве в три раза дороже загонишь.
А я все вертела книжку в руках, в то время как в моей душе зрело какое-то смутное предчувствие.
— Ну отличная же вещь, — не унимался предприимчивый Чуня, — кожа натуральная, лист, видала, какой лощеный…
Поддавшись на его уговоры, я еще раз перелистала записную книжку от корки до корки и сделала неожиданное открытие: страничка с латинской буквой L в ней отсутствовала, кто-то аккуратно ее вырвал.
У меня перехватило дыхание.
— Не хватает одной странички, — пролепетала я.
— Чего там еще не хватает! — обиделся Чуня. — У самой у тебя не хватает. Знаешь, сколько такая в ларьке стоит!
— Где ты ее взял? — насела я на Чуню.
— А что, что такое? — заморгал он хитрыми глазенками — похоже, я его напугала. — Не хочешь, не бери, я не заставляю. — Он сунул записную книжку за пазуху и зашагал прочь, да так быстро, словно у него моторчик невидимый включился.
Теперь настала очередь пугаться мне: сейчас, сейчас Чуня убежит копаться в мусоре, а я так ничего и не узнаю.
— Эй! — побежала я за ним. — Стой! Чуня прикинулся глухим. Тогда я забежала вперед и преградила ему дорогу.
— Слушай, куплю я у тебя эту книжку. Ты получишь не на бутылку пива, а на бутылку водки, если расскажешь, где ты ее взял, — тихо, но твердо сказала я.
То ли Чуня обалдел от масштабов, вернее, объемов внезапно свалившегося на него счастья, то ли попросту в него не поверил, но немедленного согласия на мое выгодное предложение с его стороны не последовало. Что до присутствовавшей при этом Раисы, то она держала нейтралитет, который, судя по нездоровому блеску в глазах, давался ей с трудом.
Я дала слабину и принялась самым позорным образом торговаться:
— Ну на две бутылки… Чуня заколебался:
— Покажи!
— Что? — я не поняла.
— Что-что, деньги…
Я было полезла за подкладку, но тут произошло нечто, заставившее меня позабыть о заветной кожаной книжке с вырванной страницей. В нескольких шагах от нас разыгралась очень даже нешуточная потасовка. То, что случилась она из-за добычи, — не знаю уж, из-за чего конкретно, но это нечто, несомненно, представляло какую-то ценность, — я поняла позже, а в тот момент просто наблюдала, разинув рот, как несколько грязных мужиков исступленно лупцуют друг друга. Потом двое из них оказались на земле, а остальные стали бить их ногами, неторопливо и деловито: сначала один стукнет и отойдет, за ним — другой, что-то вроде очереди образовалось. При этом избиваемые не сопротивлялись, лежали ничком в грязи и прикрывали головы руками. Те же, что в драке не участвовали и не пытались остановить или урезонить драчунов, продолжали себе молча копаться в мусоре.
— Они же забьют их до смерти! — Я поискала сочувствия у Чуни и Раисы, но их лица оставались непроницаемо-равнодушными. Мне стало страшно.
Не знаю, чем (бы все это кончилось, не появись на свалке новые действующие лица. Это были крепкие люди в камуфляже, каждый был похож на бугая, выпроводившего меня с Курского вокзала, и откуда они взялись, один бог ведает. У меня лично создалось такое впечатление, будто они упали откуда-то сверху, с облака, например, потому что ни вертолета, ни какого-либо еще летательного аппарата поблизости не наблюдалось.
Я обернулась к Чуне и Раисе, чтобы понять, что они думают по этому поводу, но их след уже простыл. Я растерянно завертела головой и разглядела, как мохеровая Раисина шапка мелькнула в редком перелеске. Не знаю, какое чувство во мне проснулось, шестое, седьмое или восьмое, но я незамедлительно последовала примеру. Что называется, со всех ног.
Я бежала, не оглядываясь и, кажется, даже зажмурившись. Если б могла, я бы и уши заткнула, чтобы ничего не слышать. А над мусорными терриконами стоял густой мат-перемат, перемежаемый отрывистыми командами «Лежать, сволочь!» или «Стой, падла!».
Выскочив на дорогу, я на мгновение остановилась, чтобы отдышаться и оглядеться. Я ведь понятия не имела, в какую сторону бежать. Страшно обрадовалась, завидев впереди улепетывавших во все лопатки Раису и Чуню, прибавила скорость и довольно скоро их догнала. Поравнявшись с Чуней, я, совершенно обессилевшая, не без удивления отметила, что тщедушный бомж даже не запыхался. Прямо «пан Спортсмен» какой-то!
— И долго еще бежать? — Я хватала ртом воздух, как рыба на берегу.
Чуня не ответил, но свернул с дороги в поросший кустарником овраг. Мы с Раисой переглянулись и повторили его маневр. Только здесь Чуня позволил себе расслабиться и рухнул прямо в сугроб. Раиса растянулась слева от него, а я справа.
Мне было так жарко, что я совсем как в дошкольном детстве зачерпнула полную пригоршню снега, набила им рот и минут пять, пока он не растаял, чувствовала себя наверху блаженства. Я полежала еще немного, и во мне обнаружились силы для того, чтобы поменять лежачее положение на сидячее. Очень даже благоразумное решение, между прочим, учитывая минусовую температуру.
— И часто вы так бегаете? — поинтересовалась я у Чуни, все еще пребывающего в прострации.
— По мере необходимости, — буркнул тот, повернулся на бок и поджал ноги к животу, словно спать собрался. — Выпить бы сейчас… — мечтательно произнес он.
Я вспомнила про записную книжку в кожаном переплете и собственное обещание отвалить Чуне на две бутылки водки.
— Книжку не потерял? — спросила я у него.
— Тут она, — Чуня похлопал себя по впалой груди. — Тут родимая. А что?
Ну и хитрец, не иначе цену набивает.
— А то, что наш договор остается в силе. При условии, что ты расскажешь, где ты ее добыл.
— Вот пристала как банный лист, — поморщился Чуня, — где добыл, там уже нет. — А потом посмотрел на меня испытующе:
— Точно дашь на две бутылки?
— Точно, — кивнула я.
— Ну ладно, — Чуня уселся, скрестив ноги по-турецки. — Я его подобрал, один чудак выронил, а я подобрал.
— Чудак? Почему чудак? Хитрые Чунины глазки стали узенькими, как щелочки:
— Да потому что он вроде тебя все выспрашивал да расспрашивал, тоже Аликом интересовался, не знаю, тем ли, другим… А тут эти шакалы налетели и загребли его.
— Шакалы это кто?
— Ну, менты, кто же еще, те же, что сегодня.
1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 23 24 25 26 27 28 29 30 31 32 33 34 35 36 37 38 39 40 41 42 43 44 45 46